Незнакомец вернулся к своей компании, а Костя, так и не успевший вымолвить ни одного слова, автоматически сунул книжицу в рюкзак и поплёлся заканчивать свою плановую реквизицию.
Уже давненько его мозги не плавились в таком чудовищно форсированном темпе. Было даже немного больно и хотелось развеять тяжесть внутри черепной коробки спасительной дозой парацетамола. Кто этот человек? Почему он с места в карьер начал бить Костю по голове своими непрошенными напутствиями? И как, чёрт возьми, он сумел, не говоря ничего конкретного, зацепить единым махом всё, что волновало в этот день амурного страдальца?
Ноги сами вели Костю по какой-то причудливой траектории к ближайшей границе духовного базара, а руки суетливо продолжали хватать агитматериалы и глянцевую рекламу, в обмен на купюры мелкого достоинства, а также железные монеты. Про буклетик, подаренный соотечественником, он напрочь забыл. Все его мысли вертелись около двух сомнительных, но оживляющих парабол: «незапертой калитки» и «ситуации, которая легко может поменять свою внешнюю форму».
Крошечный островок земли рядом с их ночлежкой оказался безлюдным. Костя проверил с циничным энтузиазмом оккупанта, инспектирующего только что захваченный населённый пункт, шаманские юрты, но и там никого не нашёл. Вся компания вертелась почему-то у трейлера Хильды и Барта.
— Константин! — первым заметил его Флорис. — Ты где всё это время пропадал? Ещё немного, и мы уехали бы, не попрощавшись с тобой.
— Как уехали?! А палатки вам разве больше не нужны?
— Яго предстоит очень долгий путь до Харлема, — улыбаясь, сообщила ему Хильда, — а мы с Бартом отсюда направляемся в Экло и по дороге завозим ребятишек в Гент.
— Знаешь, Константин, мы тут посоветовались и решили оставить Эвелин под твоим присмотром… — лукаво добавил Флорис. — Ты уж её береги, она девочка славная!
Костя не мог поверить своим ушам. Его руки начали мелко дрожать, скулы оцепенели, как у саблезубого тигра из палеонтологического музея, обнаруженного в вечной мерзлоте. На белом экране пугливого воображения в неистовом темпе забегали тревожные сцены шаманских пророчеств — тех, где потусторонний мир активно сватал его и Эвелин на какую-то грандиозную совместную роль; потом опять мелькнула «калитка», действительно оказавшаяся открытой. И весь пейзаж грядущего Эдема, готовый к началу материализации, выглядел настолько правдоподобно, что сознание поневоле продолжало отчаянно метаться в поисках невидимых изъянов и хитрых ловушек.
«Если это розыгрыш, я удавлю латиноса своими руками», — пообещал Костя.
Эвелин посмотрела на него и доверчиво улыбнулась.
— Ну, что? Пора ехать, — отдал команду Барт. — Константин, Эвелин, спасибо вам огромное за компанию! И счастливо оставаться! Думаю, наши дорожки как-нибудь пересекутся — Бельгия страна небольшая…
Дамы нежно простились, мужчины крепко и почти искренне обнялись, ещё раз пожелали друг другу всех благ, после чего Яго ушёл к своему припаркованному автомобилю, Барт и Хильда залезли в кабину трейлера, а пловчиха с латиносом — в его крытый кузов.
Эвелин продолжала стоять на земле, и едва только Барт отпустил сцепление и выжал педаль газа, Костя понял, что всё это не сказка и не сон, что в его жизни произошло событие огромной важности. Он не мог пока ещё полностью оценить значение этого события, но ясно видел, что к прежнему существованию возврата не будет уже никогда.
— Почему ты решила не ехать? — спросил он Эвелин через несколько минут, когда они сели в машину, чтобы смотаться до ближайшего магазина за продуктами.
— Потому что я поверила словам шамана… — негромко ответила девушка, пристегивая ремень.
— А как же Флорис? — поглядел на неё испытующе Костя. В преддверии больших событий он хотел ощущать себя благородным и честным до конца.
Эвелин кокетливым движением поправила волосы, он завёл мотор, дал задний ход и плавно развернулся.
— Я не совсем понимаю, чем конкретно тебя мог обидеть Флорис, — сказала она наконец. — И не знаю, почему ты говоришь о нём сейчас…
— Эвелин, ну, перестань! На самом деле, это я ни черта не понимаю, каким образом мы оказались с тобой вдвоём. Ты, что, рассказала латиносу про Мишино гадание, и он настолько проникся величием нашей с тобой роли в истории земной цивилизации, что тут же забыл про собственнические интересы и положил свои чувства к тебе на священный алтарь спасения человечества?
— Во-первых, не называй его, пожалуйста, латиносом! — Эвелин искоса поглядела на Костю и одарила его загадочной улыбкой. — Флорис родился в Бельгии и провёл здесь почти всю свою жизнь. А во-вторых, мой милый ревнивец, ты ещё вчера мог выяснить, если бы не был таким раздражённым, кем этот парень на самом деле мне приходится…
Костя резко остановил машину, потому как, услышав последнюю фразу, он едва не протаранил плетущийся перед ними маленький грузовичок.
— Флорис — мой двоюродный брат. Он любит меня, и я ему очень многим обязана. Мы вместе ходим на тантру и, если тебя это волнует, пару раз занимались любовью — просто чтобы поглядеть, какие ощущения она будет у нас вызывать. Быстро поняли, что в сексе у него и у меня слишком разные желания и потребности… Ну, что, может быть, поедем? А то мы как-то встали посреди дороги.
Наглухо выпавший из физики происходящего Костя тут же переключил скорость, и бэха лениво продолжила свой путь.
— А что, в Бельгии за двоюродных братьев замуж не выходят? — спросил он самое глупое, что можно было спросить. Эвелин звонко расхохоталась.
— Флорис поехал сюда только затем, чтобы взглянуть на тебя своими собственными глазами. Ты ему понравился…
Это был, пожалуй, первый случай в Костиной жизни, когда ощущать себя полным идиотом доставляло ему необыкновенное удовольствие. Он едва дотянул до парковочной стоянки около продуктового магазина, работавшего 24 часа в сутки, выключил мотор, поднял ручник, отстегнул ремень безопасности и робко поглядел на притихшую Эвелин.
Девушка тоже мигом освободилась от сковавших её движения страховочных пут, и несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, боясь пошевелиться.
— Если я тебя сейчас не поцелую, я непременно сойду с ума, — дрожа от волнения, шёпотом произнёс Костя.
— Если ты меня сейчас не поцелуешь, я просто умру… — ответила ему Эвелин.
А потом была самая долгая и, пожалуй, самая счастливая ночь в Костиной жизни.
Покупки заняли около часа. Только лишь завораживающая перспектива сладкого и нежного уединения на лоне природы смогла оторвать их на какое-то время друг от друга.
Костя вытащил мобильник из рюкзака, но севший аккумулятор не позволил аппарату даже включиться. Тогда он поставил бездыханную игрушку в car kit и вызвал из памяти номер Рене.
— Отмажь меня завтра в конторе любым способом — дело жизни и смерти! Потом сочтёмся.
Рене не стал задавать лишних вопросов. Подобные вещи были святы для каждого из них, как золотой ковчег для Моисея, и теперь Косте абсолютно не о чем было беспокоиться.
С трудом и многочисленными нарушениями правил дорожного движения, обусловленными только лишь номинальным присутствием водителя в кабине, медлительная бэха всё-таки доползла к своему временному приколу под сенью могучего вяза.
Шаманский лагерь заметно опустел, но половина тентов, трейлеров и палаток всё ещё стояла на своих местах.
Эвелин что-то взахлёб рассказывала Косте, когда они шли к заветному пятачку, а у него в голове свербела только одна мысль: «Я не могу жить без этой девчонки. Я искал её чудовищное количество лет! Мне плевать на все звёздные миссии и великие предназначения. Они не стоят и одного её вздоха. Пусть всё идёт, как идёт, но я, не задумываясь, убью каждого, кто только попытается нас разлучить…».
На улице уже заметно стемнело, и, едва они оказались у палаток, Костя тут же бросил рюкзак и пакеты с едой в примятую от недавних посиделок траву. Девушка нежно посмотрела на него.
