– Но взрыв… – прервал ее следователь Овертон.

– Я не обнаружила никаких следов взрывчатого вещества, – сказала Ким. – Катализаторы обладают такой точкой воспламенения, что нередко взрываются сами по себе. Но, опять же, точный ответ я смогу дать только после того, как проведу лабораторные исследования.

К этому времени расширяющийся круг увел ее уже достаточно далеко от места взрыва.

Вдруг она откинулась на пятки и спросила:

– Вы выяснили, почему не сработала система пожаротушения?

Овертон полистал блокнот с записями.

– Так получилось, что огнетушители включились на всех этажах за исключением этого. Спустившись в подвал, мы установили, что с системой пожаротушения кто-то поработал. Пришлось вызывать электрика, но окончательный вывод следующий: огнетушители пятого этажа были отключены.

– Значит, все это было подстроено умышленно.

– Яков и Лев Сильверы – евреи. Официант, принесший им шампанское, – тот самый, который исчез, – пакистанец. Вследствие чего я обязан передать ублюдка Управлению внутренней безопасности.

Ким оторвалась от работы.

– Вы подозреваете официанта в том, что он террорист?

Овертон пожал плечами:

– Лично я склоняюсь к тому, что с братьями Сильверами расправились конкуренты, но все же пусть окончательный вывод сделает УВБ.

Ким покачала головой:

– Для простого террориста все это слишком сложно.

– Бриллианты навсегда.

Она поднялась на ноги.

– Давайте взглянем на тело.

– Слово «тело» вряд ли подходит к тому, что у нас есть.

Овертон провел ее в ванную, и они посмотрели на кусочки обугленных костей, разбросанные по фарфоровой ванне.

– Нет даже скелета, – задумчиво произнесла Ловетт. Кивая собственным мыслям, она развернулась на триста шестьдесят градусов. – Итак, перед нами остатки или Якова, или Льва Сильвера. Но где второй брат?

– А он не мог превратиться в пепел, а?

– При такой жаре – вполне возможно, – сказала Ким. – Мне потребуется несколько дней, а то и недель, чтобы перебрать все угли в поисках пепла человеческой плоти. Но опять же не исключено, что я так ничего и не найду.

Понимая, что Овертон уже тщательно прочесал весь номер, она тем не менее сама заглянула в каждый закуток и в каждую щелочку.

Когда они вернулись в ванную, Овертон с беспокойством взглянул на часы.

– Долго еще? У меня совсем нет времени.

Ким забралась в ванну, наполненную кусочками обугленных костей.

– Почему вы так невзлюбили Управление внутренней безопасности?

– Да так. Просто я… – Он пожал плечами. – Я пять раз подавал заявление о приеме в УВБ. И пять раз меня заворачивали. Вот моя ставка в этом деле. Если я покажу, на что способен, в следующий раз меня обязаны будут взять.

Ким ползала по дну ванны со своим оборудованием.

– Здесь также присутствовал катализатор, – наконец сказала она, – как и в комнате. Понимаете, фарфор, который получается при очень высокой температуре, выносит сильное нагревание даже лучше многих металлов. – Она передвинулась на другое место. – Катализаторы тяжелые, поэтому они стекают вниз. Вот почему мы ищем их в основе ковровых покрытий и в щелях деревянного пола. В данном случае катализатор устремился в нижнюю часть ванны. То есть стек в слив.

Ким промокнула содержание слива, проникая все глубже каждой новой губкой, которые доставала из чемоданчика. Вдруг она застыла на месте. Вытащив губку, положила ее в пакет и убрала. Затем направила в отверстие луч ксенонового фонарика.

– Ага, а это у нас что такое?

Ким просунула в слив пассатижи с заостренными губками. Через мгновение вытащила их обратно. Между стальными губками было зажато нечто такое, что показалось Ким и Овертону очень знакомым.

Следователь Овертон наклонился, перевешиваясь через край ванны.

– Это челюсти одного из братьев Сильверов.

Ким внимательно осмотрела их, поворачивая в холодном, проникающем свете фонарика.

– Возможно.

Она нахмурилась. «Опять же возможно, и нет», – мысленно закончила она.

Выкрашенный в оливковый цвет дом на Седьмой улице, в Северо-восточном секторе, внешне ничем не отличался от своих соседей: грязный, старый, отчаянно нуждающийся в новом крыльце. Справа от него торчал остов здания, более или менее сохранившийся, но все остальное давным-давно погибло при пожаре. На покосившейся веранде толпилась группа подростков; из видавшего виды приемника доносились звуки рэпа. Все это освещал одинокий гудящий фонарь, в котором давно уже требовалось заменить лампу.

Как только мотоцикл остановился перед оливковым домом, все как один подростки выскочили из веранды, но Борн приветливо помахал им рукой. Они с Сорайей устало слезли с мотоцикла.

Борн, не обращая внимания на разорванную правую штанину, пропитанную кровью, ткнул кулаком в кулак самого высокого из подростков.

– Ну, как дела, Тайрон?

– Да так, – ответил Тайрон. – Сам знаешь.

– Познакомься, это Сорайя Мор.

Тайрон окинул Сорайю с ног до головы взглядом больших черных глаз.

– Дерон страшно разозлится. Ты должен был прийти один.

– Беру все на себя, – сказал Борн. – С Дероном я все улажу.

В этот момент входная дверь оливкового дома открылась, и на крыльцо вышел высокий стройный красивый мужчина с кожей цвета какао.

– Джейсон, какого черта? – Нахмурившись, Дерон спустился с крыльца и направился к Борну. Он был в джинсах и хлопчатобумажной рабочей рубашке с закатанными рукавами. Его высокомерие граничило с ледяным холодом. – Ты же знаешь порядки. Ты сам установил их, еще когда имел дело с моим отцом. Никто, кроме тебя, не имеет права сюда приходить.

Борн встал между Дероном и Сорайей.

– У меня есть чуть больше двух часов, чтобы успеть на рейс до Лондона, – тихо промолвил он. – Я вляпался в дерьмо по самую шею. И мне нужна помощь, ее и твоя.

Дерон приблизился большими, вялыми шагами. Когда он оказался совсем рядом, Сорайя разглядела, что у него в руке пистолет. И не простой пистолет: «магнум» 357-го калибра.

Увидев, что она непроизвольно отступила назад, Дерон продекламировал на безукоризненном британском английском:

На что Сорайя ответила:

– Вижу, вы знакомы с Шекспиром, – улыбнулся Дерон.

– «Король Генрих Шестой», часть третья, в школе одно из моих любимых произведений.

– Но действительно ли окончен бой?

– Покажи ему НЭМ, – попросил Борн.

Сорайя протянула Дерону маленькую пластмассовую коробочку.

Засунув «магнум» за пояс, Дерон протянул руку с изящными длинными пальцами хирурга – или вора-карманника.

– Ага! – У него зажглись глаза. Вытащив маячок, он с любопытством его осмотрел.

– Новейший поводок ЦРУ, – объяснил Борн. – Сорайя выковыряла этого чертенка из меня.

– Сразу видно работу ДАРПА, – заметил он, буквально облизываясь от радости. Больше всего на свете ему нравились новые технологии.

Пока они шли следом за хозяином к оливковому дому, Борн сообщил Сорайе, что Дерон не хирург и не вор-карманник. На самом деле он подделывал картины и в своем ремесле считался одним из лучших в мире. Специализировался Дерон на Вермеере – у него был дар воспроизводить игру света и тени, – но на самом деле он мог воспроизвести буквально все, чем и занимался за астрономические суммы. Но все до одного его клиенты утверждали, что работа Дерона стоит своих денег. Он гордился тем, что все его заказчики остаются довольны.