В компании «Лоример» к работающим матерям относились с достаточной долей пренебрежения. Пусть даже до появления детей за вами закрепилась слава деятельного и толкового работника, впоследствии вас начинали подозревать в том, что время, которое предназначалось работе, вы, так или иначе, тратили на свои нужды. Один ребенок – это потеря внимания, появление второго грозило неприятностями.

Тот факт, что Хилари сама имела троих детей, не мог ничего изменить. Все эти годы, пока Мел работала на Хилари, она никогда не видела, чтобы ее начальница уходила раньше или брала выходной из-за болезни ребенка.

– Как ей это удается? – удивлялась Ванесса. Это было в сентябре, когда сама она разрывалась, стараясь подготовить Конала к школе. Чтобы купить книги, форму и все остальное, она вынуждена была брать полдня то там, то тут, тогда как

Хилари преспокойно сидела за своим столом, безжалостно наблюдая, как надрываются другие.

– У нее не дети, у нее роботы, – процедила сквозь зубы Мелани. – Это единственное объяснение.

– А может быть, у нее муж работает дома и есть няня, которой платят больше, чем председателю «Майкрософт»? – предположила Ванесса.

– Скорей всего так, – согласилась Мел.

К пяти Мел ответила на все звонки и закончила рассылку писем. Оставалось составить месячный отчет деятельности отдела для Хилари, но Мел необходимо было уйти в пять пятнадцать, иначе она не успеет на поезд и опоздает в детский сад, чтобы забрать девочек. Она должна закончить работу и уйти домой.

Двадцать минут спустя Мел сунула ноги в удобные туфли без каблуков, наполнила дорожный термос кофе и помчалась на улицу. Если повезет, она будет дома в семь.

В десять минут восьмого Мел припарковала машину около дома и помогла Саре и Кэрри выйти, а потом забрала из салона их рюкзачки. Как хорошо, черт возьми, наконец-то оказаться дома!

«Каррикуэлл – потрясающе красивое место, – говорили их друзья, когда Мел и Эйдриан, отказавшись от своих апартаментов в Крайстчойче, переехали сюда. Сара в то время еще брыкалась в животе Мел под свободной футболкой с надписью «В процессе строительства». – Идеальное место для детей. И школы там замечательные».

Мел и Эйдриан соглашались, обмениваясь понимающими взглядами, какие бывают только между супругами, каждый из которых хорошо знает, что у другого на уме, и не распространялись о том, с каким трудом приняли это решение.

И Мел, и Эйдриан родились и выросли в городе, поэтому идея о сельской идиллии не казалась им настолько привлекательной, как считали другие. Но тут вмешались иные факторы.

Родители Мел десять лет назад переехали из города в маленький дом на полпути между Каррикуэллом и Дублином, а это значило, что мама Мел будет рядом и сможет помочь, когда появится ребенок.

В Дублине они не могли позволить себе иметь квартиру с четырьмя спальнями, да еще в таком хорошем месте. Кроме того, они чувствовали, что жить на природе хорошо и для детей, и для семейных пикников. Но это в теории. На деле получалось иначе, и любоваться красотами природы Мел могла только через окно электрички по дороге на работу и по возвращении домой.

Решающим доводом стали местные школы. Однако сейчас у них было такое чувство, что они упустили этот шанс. Сара и Кэрри смогли бы поступить в лучшие школы Каррикуэлла, но местная материнская мафия постановила, что если родители ребенка хотят, чтобы им было гарантировано место в самой лучшей из всех школ – Начальной школе Карнеги, – то они должны позаботиться об этом, когда их чадо еще пребывает в зачаточном состоянии. Не говоря уже о том, что обучение игре на флейте не было предусмотрено в «Маленьких тигрятах», а четырехлетние отпрыски этих серьезных мамаш при поступлении в школу играли Баха, чтобы произвести впечатление на комиссию Карнеги. Сара могла хорошо играть только на пульте телевизора, но Мел подозревала, что это нечто другое.

За домом номер два по Голдсмит-Лаун раскинулся большой сад, и именно это стало той последней каплей, которая повлияла на их решение о переезде в Каррикуэлл.

– Мы посадим там яблони, – сказал Эйдриан, когда они, просматривая каталог недвижимости, увидели длинную узкую лужайку с полуразрушенным зеленым сараем в конце.

– А под вишневыми деревьями мы могли бы повесить качели, – мечтательно вздохнула Мел.

Они улыбнулись друг другу, и Мелани похлопала по своему животу, очевидно, совсем забыв, что ни один из них не в состоянии держать молоток в руках без того, чтобы не угодить себе по руке.

Пять лет спустя здесь так и не появились яблони, и сорняк потихоньку отвоевывал пространство, но качели все-таки висели под вишневыми деревьями, и Сара очень любила их.

Сейчас она радостно бежала впереди матери к дверям дома, размахивая розовым в белую полоску рюкзачком, пока Мел семенила сзади, держа в руках свой портфель, вещи младшей дочери и саму Кэрри.

Дверь с металлической табличкой «Номер 2» была выкрашена блестящей зеленой краской, по обе ее стороны на верхней ступеньке стояли два карликовых хвойных дерева, таких же зеленых, как сама дверь. Переехав сюда, Мел и Эйдриан в течение двух месяцев приводили в порядок лужайку перед домом (потратив на это все выходные), чтобы она соответствовала ухоженным садикам соседей. Крохотный пятачок был засыпан светлым гравием, и только в двух местах оставались оазисы из травы и растений. Все это должно было выглядеть очень ухоженно, но, увы, это была всего лишь иллюзия.

В конце концов, Мел вынуждена была признать, что все их труды напрасны. Холл выглядел заброшенным, облупившаяся краска и изношенный деревянный пол нуждались в месяце энтузиазма под лозунгом «Сделай это сам». Все в этом доме требовало усилий. «Но разве мы не стараемся?» – хмуро подумала Мел. Однако никогда не хватало времени. Будучи специалистом в области программного обеспечения, Эйдриан трудился в промышленном центре в тридцати минутах езды от дома. И так как по ночам он готовился к экзамену на степень, у него не было ни минуты свободной, чтобы проявить должный энтузиазм.

– Привет! – крикнула Мел, опуская на пол холла свою ношу, и поцеловала Кэрри в лоб, прежде чем мягко поставить девочку на ее маленькие ножки.

Никакого ответа, правда, дверь в кухню была закрыта. С пронзительным радостным криком Сара и Кэрри ворвались в игровую комнату. Мел очень быстро поняла, что необходимо выделить особое место для игрушек, иначе они заполонят весь дом, поэтому столовая превратилась в игровую, стол отодвинули к стене, а игрушки заняли место в больших розовых и фиолетовых пластиковых коробках. В соответствии с устоявшимся разделением излюбленных детских цветов – для маленьких девочек все ярко-розовое и фиолетовое, для мальчиков ярко-синее и красное – Мел старалась придерживаться традиции.

– Посудомоечная машина сломалась, – заявил Эйдриан, едва она вошла в кухню, держа в руках спортивные сумки с грязной одеждой из «Маленьких тигрят».

Подняв голову от лекций и книг, разложенных на кухонном столе, он улыбнулся жене. Эйдриан был, что называется, скандинавского типа. Блондин с короткой стрижкой, светло-голубыми глазами и кожей, которая моментально реагировала на солнечные лучи, поэтому он всегда был загорелым в отличие от Мел с ее кельтской внешностью. Сара и Кэрри, блондинки со светлой, как у отца, кожей, унаследовали тонкие черты матери и ее удивительно красивые глаза. Кэрри была тоненькая, как тростинка. Эйдриан тоже отличался стройностью, когда Мелани познакомилась с ним. У него была фигура марафонца, хотя уже тогда он отдавал предпочтение китайской кухне и пицце. Но с годами недостаток физической активности и любовь к вредной пище сделали свое дело.

– Нужно посещать спортзал, – с юмором вздыхал Эйдриан.

Если бы они могли позволить себе спортзал, то почему бы

и нет?

Похлопав его по руке, Мел направилась в кладовку, где стояла стиральная машина.

– Ты уверен, что посудомоечная машина действительно сломалась? – спросила она.

Это означало, что придется вызвать мастера, но для этого кто-то должен находиться дома. А это задача не менее сложная, чем станцевать на льду па-де-де из «Лебединого озера».