Охотник встал и направился к двери. Перебросил переплетенные сумки за плечо, взял постель и ружье. Затем посмотрел на Бесси, застывшую в немом оцепенении:

– Можешь пожить здесь, пока подыщешь себе другое место, – и вышел, тихо закрыв за собой дверь.

Собака жалобно заскулила, просясь за хозяином. Женщина засмеялась:

– Замолчи, глупый пес, – она поддала собаку ногой, – можешь его забыть. Он никогда не вернется, – она затанцевала по комнате, – удача повернулась ко мне лицом, а я не только теперь свободна, у меня есть дом и хозяйство.

Сэйт слышал громкую радостную речь женщины.

– Мне никогда не нравилась идея покупать человека, – сказал он, быстро спускаясь с горы к реке.

Река широко разлилась. Он с волнением подошел к тому месту, где было спрятано каноэ. «Что мне подсказало купить его у молодого индейца несколько дней назад?» – сам удивлялся он, оглядывая его.

Оно было устойчивым и добротным, сделанное из толстого дуба, что позволяло скользить по любой быстрой реке.

Сэйт оттолкнул его от берега и прыгнул сам. Судно плыло какое-то время само по себе, пока он взял весло и опустил его в воду. Глубокими рывками вывел каноэ на середину реки и поплыл вниз по течению на север, в Канаду.

С каждым взмахом весла по обеим сторонам от него разбегались круги.

Охотник тихо проплыл мимо лагеря Немаса, раскинувшегося в глухом месте на туманном берегу реки. Лицо его помрачнело:

– Береги ее, старик, – прошептал он.

Поднялось солнце, туман постепенно исчез.

Все предсказывало жаркий, душный день. Через пару часов уже сильно вспотел и на время перестал грести. Судно плыло по течению. Мысли о Джулиане не оставляли его. Он даже обрадовался, когда за излучиной реки увидел большого бурого медведя, ловившего на отмели рыбу. Сэйт усмехнулся: «Чтобы полностью отключиться, нужно померяться с ним силой, особенно на глубине». К полудню на севере стали появляться серые тучи. Вскоре пошел дождь. Капли били его по лицу, стекая за воротничок расстегнутой рубашки. Он подставил плечи струям дождя, но вдруг вспомнил о порохе. «Если он промокнет, то станет совершенно не нужным».

– Не дай бог, – прошептал он, – попадутся индейцы. Уж на их стрелы и томагавки погода не повлияет.

Дождь шел весь день и прекратился только вечером, когда Сэйт уже причалил к берегу. Над рекой висел густой туман. Охотник нашел укрытие под большим, развесистым кедром. Ужиная, он почувствовал, что за ним наблюдают.

Сэйт протянул руку к поясу, где был нож, в мгновение подскочил и затаил дыхание. С реки, шумно хлопая крыльями, сорвалась потревоженная стая уток. Раздались дикие крики. Их было шестеро, силы оказались неравными. Началась схватка. Сэйт продолжал бороться, не обращая внимания на боль и стекающую на глаза кровь.

Неожиданный удар томагавком заставил его большое тело вздрогнуть. Теряя сознание, он упал на землю.

Первое, что почувствовал Сэйт, очнувшись, это холод на висках и яркий свет, бьющий в глаза. Он окончательно пришел в себя, когда обнаружил, что его руки крепко привязаны к дереву.

– Чертовы язычники, – застонал он.

Солнце ослепляло глаза. «Что за племя?» – пытался сообразить он и немного пошевелил рукой, как сразу резкая боль дала о себе знать. Лаяло много собак, вокруг бегали дети. «Пожалуй, это деревня», – решил он.

От запаха жарившегося мяса у него забурчало в животе и набежала слюна. Он прищурился, глядя на солнце и стараясь определить время. Затем горестно усмехнулся: ничего удивительного, что такой голод. Он не ел со вчерашнего вечера.

Сэйт огляделся. Невдалеке пылал костер, три индианки разделывали тушу оленя и жарили мясо.

Одна из женщин показалась ему знакомой. Хотя длинные пряди волос закрывали лицо, но ее движения кого-то напоминали.

– Бог мой, это же Докси, – прошептал он, когда молодая женщина посмотрела в его сторону.

«Поможет ли она мне?» Ее лицо ничего не выражало. Он попытался припомнить, была ли она как-то к нему расположена или интересовалась только едой и ночлегом? Пока вспоминал их последнее расставание, на его лицо легла тень. Охотник поднял голову: перед ним стоял высокий индеец с ножом в руке.

«Ну вот и конец», – решил он, мысленно готовясь к тому, что сейчас в его горло вонзится острый нож. Индеец стал наклоняться к нему, он как во сне наблюдал за ним, вдруг почему-то вспомнив Джулиану.

Его грезы испарились, когда почувствовал, что веревки ослабли и он смог опустить руки. Не успел тому удивиться, как его пинком сбили с ног.

Ноги не слушались его. Сэйт ослабел от боли и голода. Он почти терял сознание, когда наконец толчки сзади прекратились и его поставили на колени.

Какое-то время охотник стоял неподвижно, стараясь справиться со звенящим в голове шумом, затем стал различать перед собой сидевших полукругом индейцев. Старейший из них смотрел на него изучающим взглядом, а остальные выражали молчаливую враждебность.

Спустя несколько напряженных минут вождь перевел взгляд. Их разговор возобновился. Сэйт постарался расслабиться. Индейцы могли часами обсуждать одно и то же, например то, почему совы кричат только ночью.

Сэйт снова напрягся, когда вождь требовательно спросил его:

– Что привело тебя на землю Красного Пера? Кто послал тебя шпионить за мной и моими воинами?

Он не ожидал вопроса и поэтому молча уставился в холодные, жесткие глаза вождя, мысленно соображая: «Не с этим ли племенем он собирался воевать. И если да, то почему их лагерь расположен так близко от Впадины Индейцев? А другие? И как индейцы добирались по земле или еще быстрее по реке?»

Сэйта резко ударили кулаком в лицо. Мозг болезненно отозвался на удар.

– Я не шпион, – едва выдавил он, – я шел к себе домой, когда твои воины схватили меня.

Он едва успел закончить, как его снова стали бить. Он старался держать голову прямо, если только проявит слабость, все племя, как хищные птицы, набросятся на него.

Красное Перо повторил свое обвинение:

– Ты лжешь, ты следил за моими воинами.

Сэйт не отвел взгляд и молча смотрел прямо в его глаза. Один из индейцев стал замахиваться на него, и он мужественно собрал все силы, чтобы принять удар. Но внезапно раздался пронзительный женский крик. Появилась надежда. Он повернул голову и увидел, как Докси подбежала к вождю и упала перед ним на колени.

Она наклонила голову, сложила вместе ладони и начала что-то быстро объяснять на своем языке. Сэйт внимательно слушал, пытаясь уловить знакомые слова, но напрасно. Ему оставалось только наблюдать и ждать.

Несколько раз вождь что-то подозрительно переспрашивал. Охотник наблюдал, затаив дыхание, и вдруг подумал: что он, собственно, ждет от нее? На что надеется? Скорее всего, она должна просить его смерти.

Наконец, вождь кивнул головой, и Сэйт понял по реакции окружавших его индейцев, что Докси просила его помилования. Молча, он передернул плечами.

Сейчас язычники будут пытать его, и его проклянут, если он хоть раз закричит от боли.

Охотник внутренне готовился к испытанию и не сразу понял, что Докси не сдалась. По-прежнему с опущенной до земли головой она молила вождя. Слезы ручьями текли по щекам. Женщины и дети подошли ближе, смотря на нее с восхищением. Молодая индианка устроила им настоящее представление. Кажется, у нее получилось лучше, чем у шамана.

Тем не менее Сэйт ничего развлекательного не видел. Его жизнь зависела от силы ее аргументов. Он скользнул взглядом по лицу вождя в надежде обнаружить хоть признак положительного решения. Но его горделивая поза ничего не выражала. Похоже, он тоже наслаждался спектаклем, произведенным Докси.

Наконец старейшина племени наклонился вперед, положил руку на ее вздрагивающие плечи и с минуту что-то тихо говорил. Затем женщина переспросила, и вождь важно кивнул ей.

Едва улыбаясь, Докси встала и вышла из круга. По толпе прошел тяжелый стон, все мрачно смотрели ей вслед.

Сэйт ждал. «Могу ли я теперь встать и уйти?» Он заметил, что вождь внимательно на него смотрит, как будто стараясь прочитать его мысли. Наконец, резко, так что Сэйт даже вздрогнул, он взмахнул грязной рукой по направлению к ближайшему вигваму и произнес: