Сэйт возвратился, налил в кружку остатки кофе. Он даже не глянул в сторону спящей Докси, сел у огня и стал медленно пить. «Что сейчас летает Джулиана? Наверное, спит».

Он вспомнил ее стройную, округлую фигуру, и желание резко овладело им. Его глаза непроизвольно остановились на индианке.

– Нет, – яростно прошептал он, – я смогу обойтись.

Дни складывались в недели. Прошло два месяца. Сэйт проснулся ночью от шума дождя, барабанившего по крыше. А утром, выйдя на крыльцо, он обнаружил, что исчезли дорожки на снегу, как и сам снег. Наступала весна. Скоро он обнимет Джулиану.

Лед на реке стонал и трещал по ночам, которые становились все короче. Снег оставался лишь в тени больших деревьев. Охотник стал собирать капканы. Индианка молча наблюдала и подумывала о его возвращении в Трентон: ни разу за два долгих месяца он не разделил с ней постель. Однажды вечером, когда мужчина управился со всеми домашними делами, они сидели у очага, и Докси спросила:

– Думаю, ты собираешься к своей белокожей женщине?

– Ты правильно думаешь, – Сэйт подложил дров в огонь. – Если сказать точнее, я отправляюсь в Трентон завтра утром.

– А как же я? – угрюмо спросила она, теребя конец пояса. – Что делать мне?

– Черт возьми, откуда я знаю, – он поднялся и отряхнул руки. – Возвращайся к своим. Зима закончилась. В лагере уже будет достаточно еды, пищи, я оставлю тебе еды и денег.

– И виски тоже? – Докси подалась вперед.

Сэйт утвердительно кивнул.

– И кувшин с виски тоже.

На следующее утро индианка стояла, прислонившись к двери, и смотрела на сборы охотника. Жеребец нетерпеливо перебирал ногами. Стоящая за ним маленькая вьючная лошадка, тяжело нагруженная провизией и лагерной утварью, не была настроена так игриво. Собака все время бегала, вынюхивая землю, словно решая, какой выбрать путь.

– Даже не взглянул и не попрощался, – прошептала Докси.

В ее черных глазах горела опасная решительность. Когда-нибудь она поставит этого охотника на колени. И тем не менее индианка утешала себя, что обещанные деньги и кувшин с виски были на столе, а предыдущие расставания с белокожими мужчинами происходили и менее удачно. Некоторые из них удирали ночью, ничего ей не оставив, другие просто не возвращались с охоты в свое жилище.

Докси вошла в комнату, направилась к столу и раскупорила кувшин.

– Поживу здесь несколько дней, потом пойду искать свое племя.

Она нагнула кувшин: горячая жидкость обожгла ей губы и горло…

После трех дней дороги Сэйт въезжал в деловой район Трентона. Он остановил первого встречного и спросил, где можно побриться и вымыться, ему показали на баню в конце этой же улицы, спустя полчаса мужчина вышел чистый и свежий, оставляя за собой всю дорожную грязь. Он сел на лошадь, позвал собаку и направился в нижнюю часть города. Ему необходимо было уладить дела с одним шотландцем, с которым и раньше заключал сделки.

Солнце уже садилось, когда Сэйт вошел в торговый дом. Более часа он вел переговоры со скупщиком мехов и наконец, удовлетворенно улыбаясь, сел в седло. На этот раз он настоял на своем. Все шкуры были прекрасного качества. И впервые в жизни деньги что-то значили для него. Он собирался привести в дом жену.

Сэйт похлопал себя по карману с чеками, мечтая о двух комнатах, которые он построит, и печке, которую поставит рядом с камином. Все эти мысли переполняли его голову, в то время как он ехал искать Джулиану.

Сэйт нашел нужную ему улицу и повернул лошадь в узкий проулок. Кирпичные дома, расположенные по обе стороны, словно надвинулись на него. «Как люди могут здесь дышать, а тем более жить в такой тесноте?!» Он нашел дом с нужным номером в самой середине улицы. Привязал жеребца к изгороди у края булыжной мостовой, соскочил вниз и направился к кирпичной стене, ведшей к большой кирпичной двери. У Рэйта слегка задрожали руки, сейчас он ее увидит. Раздались быстрые шаги. Сердце ёкнуло, может это Джулиана?

Дверь распахнулась, на него холодно смотрела высокая, худая женщина. Он сдернул с головы меховую шапку и поспешно произнес:

– Здравствуйте, мэм.

Светло-карие глаза осмотрели его одежду из оленьих шкур и остановились на лице.

– Да? В чем дело? – она неприветливо усмехнулась.

Сэйт переминался с ноги на ногу, смущенный отношением женщины.

– Я… она… здесь живет Джулиана Рэслер? – запинаясь наконец спросил он.

Его стали изучать еще пристальней. По худому лицу женщины проскользнула хитрая улыбка, она резко ответила:

– Больше не живет. Эта неблагодарная шлюха соизволила покинуть мой хороший приличный дом.

У него помутнело в голове от услышанного. Машинально сжав пальцы, он вежливо поинтересовался:

– Вы не знаете, где сейчас она может быть?

– Это известно одному черту, – резко ответила женщина и зло засмеялась. – Она отправилась с каким-то щеголем, с которым познакомилась в экипаже.

Он во все глаза смотрел на женщину, не понимая, что она говорит. Какой-то щеголь? Кто бы это мог быть, перебирал он в уме. Только не Мэдисон. Его размышления снова прервал гнусавый голос:

– Мы были рады, что избавились от нее. Она свихнулась на мужчинах и с ней вечно что-либо случалось.

Задетый до глубины души, Сэйт пробормотал извинения и быстро развернулся, чтобы уйти. Если эта уродина произнесет еще хоть одно слово, он ударит ее.

Охотник тяжело ступал по дороге. Он подошел к лошади, не обратив никакого внимания, что ему стучали в окно внизу дома. Боль в душе перерастала в ярость. Ярость, которая брала над ним власть.

«Дурак! Дурак! – мысленно ругал он себя. – Как ты мог подумать, что такая женщина по-настоящему влюбится в неотесанного, грубого мужика. Она только поразвлекалась со мной, пока не появился очередной ухажер». Сэйт в отчаянии опустил голову. «А я, слепой идиот, так полюбил ее».

Его голубые глаза потускнели. «Черт побери, с меня хватит!» На лице заиграли скулы. Он ненавидел ее. Ненавидел так же сильно, как любил.

В своей слепой злобе охотник совершенно не осознавал, куда везет его лошадь. Они оказались в конце города. Сэйт увидел таверну. Виски, вот что ему надо сейчас. Столько виски, чтобы забыться и ничего не чувствовать.

Он толкнул дверь и вошел в прокуренное помещение. В мгновение оглядев людей, направился к бару, не обращая внимания на сердитые взгляды за спиной. Оттолкнув двоих и протиснувшись между ними, он громко потребовал виски. Буфет чик нахмурился, но поставил перед ним бутылку и кружку.

Сэйт наливал и наливал виски, пока оно не закончилось. Его мозг постепенно тупел, и лишь в самой глубине души сохранилась мысль, что красивая Джулиана сделала из него дурака.

Он тряхнул головой, оглянулся и невидящим взглядом посмотрел на смеявшихся вокруг мужчин. В душе росло возмущение: «Почему они счастливы и веселятся?»

Громко и воинственно Сэйт выкрикнул:

– Я могу уложить любого из вас, могу уложить вас всех сразу.

По толпе прошел низкий, угрожающий шум.

Поскольку он не прекращал дразнить их, обзывая трусами и подонками, гул нарастал. Рассерженные мужчины вскочили со своих мест, обмениваясь ругательствами. В глазах охотника они были одной общей массой, надвигавшейся на него.

Сэйт дико осмотрелся и приготовился к драке. Перевес был явно не в его пользу.

На миг ему показалось, что он куда-то летит, холодный ветер ударил в лицо и все…

Мокрый нос собаки возвратил его в реальность. Какое-то время Сэйт лежал, соображая, где он. Острая боль в щеке воскресила в его памяти болезненные воспоминания: безрезультатный поиск Джулианы, затем потасовка, на которую он сам напросился.

Сэйт сел, держась руками за голову. Когда головокружение немного прошло, открыл глаза. Он находился прямо перед дверью таверны, откуда его вышвырнули. Подобрал шапку, лежавшую рядом, натянул ее, ухватился за поводья и кое-как встал. Казалось, на теле не было живого места, так все болело и ныло, когда он садился в седло. Охотник мрачно усмехнулся: