– Я помню, какой серой мне показалась бабушкина квартира когда мы вернулись назад. Серой и унылой. После того дня было уже неважно, сколько времени придется ему тут еще прожить, прежде чем я покину этот дом навсегда. Теперь это был только вопрос времени…

Энни молчала. Стив отбросил вновь ее волосы и прошептал: «Ты все слышала, Энни? Ты еще со мной?»

Да она слышала, но в то же время видела перед собой детей. Они бежали впереди, а потом вдруг остановились, чтобы заглянуть в витрину магазина. Там стояли рождественская елка, на ветках ее висели яркие стеклянные шары, сверкавшие всеми цветами радуги. Вокруг дерева лежали подарки в блестящей серебряной бумаге и перевязанные алыми шелковыми лентами.

Энни не видела лиц детей, но их силуэты были такие маленькие и беззащитные на фоне ярких белых огней. Она хотела подбежать к ним, прижать к себе, приласкать – и не смогла. У нее не хватило сил даже поднять руки, чтобы обнять мужчину, чей голос она слышала сквозь забытье. Ей так хотелось отблагодарить своего случайного знакомого за тепло, которым он окутал ее.

Она немного повернула голову и почувствовала, что он напряженно прислушивается к ее дыханию.

– Дети… – вновь произнесла она.

Стив кивнул в темноте и опять ободряюще произнес:

– Молодец, Энни, держись! Помни о своих мальчиках! Скоро нас спасут. Они близко! Разве ты не слышишь?

Энни видела детей, все еще разглядывающих елку, но уже не слышала их радостных восклицаний.

Их заглушили другие голоса и звуки, скрежещущие и грубые. И тогда, собрав последние силы она ответила мужчине:

– Да…

Работы велись в полном молчании. Спасатели сгруппировались в кругу под слепящим светом прожекторов.

Каждую минуту они останавливались и прислушивались, не донесется ли какой-нибудь звук из-под камней. А когда тишина вокруг оставалась ненарушенной, рабочие с удвоенной силой начинали врываться вниз.

Полицейский комиссар в своем штабном фургоне ждал и нервно теребил кончики усов… Мартин оставался на своем месте у заграждения, не отрывая глаз от брезентового навеса.

– Дети… – думал Стив, как бы я хотел иметь дочь! Его лицо было мокрым от слез, и мелькнула мысль, что это страшно глупо оплакивать дочь, которой у него никогда не было.

– Я бы купил ей пони, – продолжал думать Стив. – А еще она бы ходила в балетную школу, и в ее сумочке лежали бы белые матерчатые туфельки с ленточками. К ее семнадцатилетию я купил бы ей автомобиль. Однажды утром мы спустились бы с моей девочкой из гостиной вниз, я распахнул бы перед ней дверь, и она увидела бы свою машину, припаркованной рядом с домом. Тогда я улыбнулся бы и сказал ей: «Это…»

В ту самую секунду, когда он представлял, как открывает дверь перед своей воображаемой дочерью, внезапно его ослепил свет!..

Свет бил прямо в лицо, и стало нестерпимо больно от его яркости. Стив закрыл глаза, но ослепительное сияние проникло даже сквозь зажмуренные веки. Когда показалась, что сияние немного ослабело мужчина снова раскрыл глаза, и теперь пятно света было больше и ярче.

Он разжал искусанные губы и сквозь пыль, забивавшую горло закричал: «Мы здесь! Здесь… внизу!»

Свет мигнул и исчез, и Стив почувствовал мгновенное разочарование, но почти сразу же понял, что это просто чья-то голова заслонила источник света, наклонившись над их ямой, чтобы заглянуть вниз.

– Здесь, внизу… – опять позвал он, и потом, умоляюще произнес, – пожалуйста, побыстрее!

– Вы в порядке? – послышался чей-то голос. – Мы мигом доберемся до вас…

– Быстрее, – умолял он снова, – ей совсем плохо…

Он взглянул на Энни. Ее глаза были закрыты, казалось, она крепко спит, а веки были темными от пыли, покрывшей все лицо.

– Энни, – прошептал он, – мы спасены. Они уже здесь…

Она не ответила, но Стив по-прежнему чувствовал биение ее пульса под своими пальцами. Свободной рукой он попытался очистить Энни от грязи.

Неровный пучок света сделался немного пошире. Стиву были слышны разговоры людей, чьи-то команды, звон лопаты. Сейчас на свету он видел, что Энни, которую он обнимает, выглядит совсем юной. Но она казалась такой безжизненной, что теперь, после всего, что пришлось вынести, он боялся, не слишком ли поздно пришли спасатели.

– Пожалуйста, поторопитесь! – в который раз просил он их.

Вопросы сыпались на него один за другим:

– Как вас зовут?

– Это ваша жена?

– Вы знаете имя этой женщины?

Им хотелось с ним поговорить, но теперь, когда все закончилось, Стив был слишком слаб, чтобы разговаривать. Он произнес чуть слышно:

– Я хочу пить…

Спустя несколько секунд ему передали маленькую бутылочку с водой. Он взял ее свободной рукой и, приподняв голову, приложил горлышко ко рту. Вода потекла по губам, подбородку – чистая, прохладная. Он снова тяжело уронил голову.

Отдышавшись, Стив стал отвечать на вопросы:

– Ее зовут Энни. Кажется, ее тяжело ранило, когда произошел обвал.

– Ничего, ничего, не волнуйтесь, – они хотели его успокоить, он понимал это. – Сейчас появится доктор.

Через минуту кто-то начал спускаться к ним в провал, тяжело цепляясь за стенки и поднимая клубы пыли.

Стив попытался собраться с духом. Он знал, что, когда к нему прикоснутся, будет очень больно. Свет бил ему прямо в глаза и боль нарастала, становилась такой нестерпимой, что Стив испугался, сможет ли перенести ее без стонов.

Доктор с трудом втиснулся в их невообразимо узкое убежище.

– Меня зовут Тим, – сказал он. Стив подумал, что это похоже на то, как если бы они знакомились где-нибудь на вечеринке. Если бы не дикая боль в ноге, он бы расхохотался от этой мысли.

– А там наверху, Дойв, Тони, Роджер, Терри. Они все отличные ребята. Скоро они вас отсюда вытащат.

Доктору спустили сумку с лекарствами. Фонарик Тима светил так ярко, что Стив больше уже не видели лица Энни, а потом, после того, как врач ввел ему шприц в вену, свет и вовсе померк у него в глазах.

Боль ослабла. Стив лежал и смотрел на черный профиль мужчины, стоявшего между ним и Энни. Вот он стал на колени, склонился к ней и коснулся липкого пятна у нее на пальто.

Стив услышал, как доктор шарит у себя в сумке, услышал тихий металлический стук инструментов.

– Она ведь не умрет, правда? – Помедлив, доктор тихо ответил:

– Еще не знаю…

– Так пусть поторопятся же, черт побери! Почему они так медлят?

– О'кей, Стив, – назвал его кто-то по имени. – Продержитесь еще несколько минут…

Комиссар полиции припал к земле на краю ямы. Отсюда, при свете прожекторов, ему было видно голубое женское пальто и черные ботинки.

– Приметы совпадают, сэр, – один из его людей только что проверил по компьютеру данные на всех людей, пропавших за этот долгий день.

– Мужчина в сознании. Он сказал, что ее зовут Энни.

Комиссар кивнул. Несколько мгновений он думал о собственной жене и о том, что бы он чувствовал, если бы она была тут, под обломками.

– Сколько еще времени потребуется? – спросил он командира группы спасателей.

– Десять-пятнадцать минут.

Теперь люди работали в абсолютном молчании. Еще одну крупную балку нужно было поднять и отбросить в сторону прежде, чем можно было сдвинуть мелкие куски камней и бетона – последнее из того, что осталось сделать, чтобы пострадавших можно было вытащить.

Комиссар посмотрел вниз на голову доктора, а потом на санитаров с носилками, ожидавших рядом. Машина скорой помощи подъехала к самому месту раскопок.

– У заграждений ожидает ее муж, – сказал комиссар, и, когда один из его подчиненных собрался идти, добавил, – подождите. Пусть потерпит еще несколько минут, пока все будет готово, чтобы поднять ее. Он сразу бросится сюда, но если она будет без сознания, он все равно ей ничем не поможет. Отведите его в вагончик и там скажите, договорились?

Стив не знал, сколько прошло времени. Рядом стоял врач, держа в руках сумку с инструментами и какой-то флакон, из которого шла трубка к руке Энни.