Если христиане и вступаются за идеалы, то, конечно, их борьба не напоминает схватку Христа с Сатаной, а скорее борьбу Христа с церковным боженькой, ставящим естественное право выше христианского миропонимания. Нынешняя Церковь постоянно акцентирует верховенство естественного права, пребывая в иллюзии, будто оно поможет утвердить универсальность. Церковь как бы убеждает себя, что при опоре на естественное право появится возможность навязать его всем остальным также и в политической сфере. Так что, Буш прав, подвергая бомбардировкам Ирак, ибо тем самым он отстаивает «естественное» право иракцев на демократию. Если иракцы против, то тем хуже для них. Итальянская церковь права, воздвигая препоны на пути закона о гражданских браках и других гуманных установлений светского государства, разрешающих искусственное оплодотворение, эвтаназию, аборты по медицинским показаниям. Церковь рядится в тогу поборника естественного права, сберегателя природы (причём, не только природы человека) сотворённой Господом и, следовательно, являющуюся неприкосновенной. Одновременно изглаживая из памяти подвиг нищего анархиста Иисуса, приговорённого к смерти и распятого за милосердие.

Итак, какие же перемены произошли в нашем мире, прежде всего в западном, после 11 сентября?

Думаю, во-первых, завинчивание гаек по линии дисциплины и контроля над обществом; во-вторых, милитаризация на всех этажах власти. Причём, милитаризация нарастает буквально на глазах. В первую очередь она сказалась на либерализации рынка, ярым сторонником которой является Евросоюз. В частности, под влиянием веры в принципы естественного права, обязывающие добиваться снижения цен и расширения объёма услуг. Рыночная либерализация привела к тому, что даже на уровне обыденного правосознания и повседневного поведения воцарился дух соперничества и борьбы: «Competition is competition!» — на войне, как на войне.

С одной стороны, мы имеем писания такого экс-коммуниста, экс-социалиста, экс-сторонника Берлускони, экс-осведомителя ЦРУ, как Джулиано Феррара. На страницах своей газеты «Фольо» он рассуждает о макиавеллистской «природе» всякой серьёзной политики. С другой — «крайне левая» в лице Бертинотти (дорогой Бертинотги, председательство в палате депутатов тебе пошло явно не на пользу!) ничтоже сумняшеся заявляет об абсолютной ценности ненасилия. В сущности и тот, и другой утверждают одно и то же — давайте станем реалистами, главное — это дух соперничества, конкуренция, то есть в конечном итоге, война. А также послушание римскому папе во имя священных ценностей христианской цивилизации, которую взяли в осаду орды неверных.

Как показывает ужасающий пример Ирака, военная атмосфера возникла отнюдь не по прихоти «плохих парней», которые напали на нас. Эта атмосфера возникла и получила распространение в результате пацификации, предпринятой империей в отношении стран-изгоев. Под предлогом борьбы с терроризмом и обеспечения своей безопасности. Пойди теперь разберись, действительно ли министр обороны Паризи и министр внутренних дел Амато, члены правительства, где, казалось бы, мощно представлена итальянская левая, работают на большую безопасность итальянского контингента в Афганистане (засылая туда танки и вертолёты), а также на укрепление безопасности внутри собственной страны, бросив вызов террористическому и прочему подполью? И при всём при том, считают институт гражданского брака главным врагом системы и христианской цивилизации… И прибегают к насильственной высылке каждого, на кого поступает донос из органов внутренних дел «союзного» государства. Да ведь они в точности творят то же, что и Буш на Ближнем Востоке, — подхлёстывают новую волну терроризма. Мы уже наблюдаем первые тревожные признаки этой волны как следствие завинчивания гаек и установления жёсткого контроля на всех уровнях над обществом.

Разве та часть итальянской левой, которую Проди удалось заставить молчать, предоставив Бертинотти один из высших государственных постов, и тем самым лишив голоса также крайне левые партии, настолько напугана скорым возвращение к власти (согласно опросам общественного мнения намечается триумфальное шествие!) кавалера Сильвио Берлускони, что готова раствориться в политике компромиссов? Практически неизбежно, что, утратив возможность участвовать в демократической дискуссии, левые попытаются высказаться во весь голос другим способом. В Италии идёт настоящая борьба за выживание. Ещё два-три года полицейского атлантизма и политики строгой экономии в духе евролиберализма, к которой нас приговорил Проди, и ни один итальянец, голосующий за левых, не проголосует за тех, кто был в «бушистском» правительстве левого центра. Мы не станем голосовать за правых, но и не пойдём на выборы, главное — не станем участвовать в избирательной кампании, чтобы снова отдать власть в руки дорогостоящих[363] и неколебимых евробюрократов.

Но, как знать, быть может, наш прогноз для Италии излишне оптимистичен? Ведь существует более реалистический сценарий. Если дело пойдёт так, как оно пошло с самого начала, а именно: продолжится установление контроля над обществом, продолжится политика милитаризма во всё более широком масштабе (кстати, интересно, сколько ещё Паризи отправит за рубеж оружия и наших солдат?), — то пройдёт год-два, и все мы, напуганные до смерти какой-нибудь «террористической вылазкой» исламистов или Красных бригад, запишемся в морпехи, чтобы грудью встать на защиту «нашего образа жизни». Думаю, мы поступим правильно и мудро. Ведь известно, что в современной войне 90 % жертв — это гражданское население. И только 10 % — военнослужащие.

Итак, что делать? Вопрос в своё время был поставлен Лениным. По правде сказать, мы, не стыдясь, вспоминаем его. Разумеется, Ленина, а не вопрос. После 11 сентября всё труднее дать определение политике левых. На данный момент она предстаёт перед нами в виде анархического сопротивления, пытающегося дать бой неудержимому наступлению «системы». Речь идёт о таком анархизме, который вопреки проповеди ненасилия новообращённого Бертинотти, но в силу реализма уже не попадётся на удочку военной партии. Сопротивление не может не найти такие формы борьбы (например, массовые выступления против высокоскоростной железной дороги), которые не были бы связаны напрямую с народной инициативой и жизненно важными интересами граждан. Окружающая среда, климатические изменения, право на чистый воздух и доступ к источникам питьевой воды, а также право получать образование в государственной школе, право на доступные медицинские услуги и достойную пенсию. Кстати, бдительность в отношении пенсионных фондов никогда не помешает. Достаточно вспомнить грандиозное ограбление пенсионеров, организованное американской компанией Enron (Руководителей Enron обвинили в том, что компания лгала о прибылях и провела целый ряд теневых сделок. Enron выделял миллионы долларов на финансирование избирательной кампании Джорджа Буша. — Прим. пер.). На повестке дня также свобода совести, за которую тоже предстоит побороться с не внушающей более никакого доверия ватиканской иерархией. Вопрос Ленина (далее выбирайте сами грамматическую форму — родительный, объектный или субъектный падеж?), скорее всего, не останется без ответа.

Вопросы по докладу Комиссии «9/11» старшего офицерского состава, сотрудников разведки, правоохранительных органов и правительственных чиновников

Сенатор[364]Макс Клилэнд (Max Cleland)— бывший член Комиссии «9/11», в отставке с декабря 2003 года.

«С каждым днём всё яснее, что накануне 11 сентября правительство знало о террористах намного больше, чем готово признаться сегодня. Если решение (ограничить доступ к документам Белого дома. — Прим, ред.) сохранится, то я, как член Комиссии «9/11», не смогу взглянуть американцам в глаза, особенно родным, в чьих семьях есть жертвы. Ведь комиссия не обладала неограниченным доступом к документам. Само расследование отныне под угрозой. Налицо скандал общенационального масштаба. Придёт день, и мы получим полную картину событий, потому что проблемы «9/11» очень важны для Америки. Однако нынешняя администрация Белого дома старается закрыть дело».