– У меня было тайное место. О нем не знал никто, кроме погонщиков скота. Небольшое углубление в склоне холма. Я приходила туда, когда мне было грустно и одиноко.

– Странно, искать уединения, когда чувствуешь себя одиноко. – Алисдер едва ощутимо касался губами ее лба.

Джудит сморщила брови от легкого щекотания.

– Одиночество только усиливается, когда ты окружен людьми, – сказала она.

Алисдер вспомнил чувство, которое испытал в Каллоденской битве. Он был страшно одинок среди тысяч людей.

– Ты была одиноким ребенком? – тихо спросил он, дотрагиваясь до ее губ пальцем.

– Мама часто говорила, что я была странным ребенком. – Джудит отвернула лицо в сторону, не желая, чтобы Алисдер касался его. – Всегда хотела то, чего не могла иметь.

– А что это было?

Он притянул Джудит к себе еще ближе, так, что ее губы волей-неволей касались его груди. Она мгновенно потерлась о нее, прежде чем осознала, что делает. И тотчас опять отодвинулась. На этот раз Алисдер не стал ей перечить.

Как выразить словами чувства, которые она испытывала в детстве? Она хотела быть нужной, любимой, но среди не закрывающих рта сестер, среди шума и гомона родного дома она ощущала себя чужой. Ей хотелось найти свое пристанище, где она не казалась бы странной, не такой, как другие. Но больше всего Джудит хотелось, чтобы кто-нибудь принял ее такой, как она есть, и увидел бы, что она не так уж плоха.

Теперь эта мечта недостижима. Она сама не может смириться с тем, какой стала.

Не в первый раз Алисдеру хотелось проникнуть в ее молчание. Джудит – натура сложная, глубокая. Хоть она и противилась их союзу, однако ни разу не пожаловалась на свое положение. Каждый день в поте лица трудилась вместе с остальными обитателями Тайнана, ни разу не высказала недовольства тем, что работы много, ни разу не сказала, что ей нечего надеть, что руки у нее все в мозолях, что жизнь в Тайнане полна лишений. Она была крайне скупа на проявление чувств.

Джудит прибыла в Шотландию с весьма сомнительным приданым: вместо денег привезла с собой воспоминания, догадки и боль. Жизнь в Тайнане была ежедневной борьбой за существование, но Алисдер отдавал себе отчет в том, что проблемы будут всегда, даже в самом совершенном из миров. И все же, несмотря на бесконечные трудности, каждый день согревали радость и смех, любовь и солнце. Ради этого стоило жить.

В темноте, рядом с прижавшейся к нему и сонно зевающей Джудит, Алисдер Маклеод признался себе наконец, что рад появлению в Тайнане полковника Харрисона.

Джудит просыпалась с ощущением, что ее ласкает великан. Она лежала обнаженная на кровати, уткнувшись носом в подмышку Алисдера, ее рука обнимала его широченную грудь, а нога была переброшена через твердое, мускулистое бедро. Джудит осторожно приоткрыла один глаз и обнаружила, что его твердая плоть, живое напоминание, что ее муж-шотландец настоящий мужчина с ног до головы, находится в опасной близости от того места, где у нее сходятся бедра.

Она медленно отодвинулась, боясь разбудить его, но Алисдер лежал с открытыми глазами и молча наблюдал за действиями Джудит. Он ничего не говорил, не шевелился, пока она осторожно передвигалась к краю кровати. Джудит хотела встать, но ее смущала собственная нагота. Она осматривала себя, удивляясь тому, как умудрилась потерять рубашку, которую, она точно помнила, надела вечером накануне. Оглянувшись по сторонам, она увидела ее висящей, словно белый флаг поражения, на единственной сохранившейся стойке полога. Джудит нахмурилась и прикрылась одеялом. Алисдер по-прежнему хранил молчание, ничего не объясняя и не спуская с нее глаз.

Наконец он улыбнулся, на лице у него появилось выражение, которого раньше Джудит никогда не видела. Глаза его смотрели еще сонно, волосы спутались. Утренняя щетина рождала у Джудит желание пощупать, такая ли она колючая, как выглядит. Сейчас Алисдер и бесконечно привлекал ее, и немного пугал. Джудит смотрела на мужа с подозрением, но он продолжал усмехаться, словно обещая, что не оставит ее в покое.

Алисдер протянул руку и сдернул одеяло с Джудит. Она снова попыталась прикрыться, но он засмеялся и столкнул ее с кровати. Прежде чем она успела покраснеть и смутиться, увидев его мужскую плоть и белые ягодицы, Алисдер схватил ее за руку и потащил вниз по лестнице.

Не обращая ни малейшего внимания на отчаянные протесты Джудит, он втащил ее в большой холл, а затем открыл дверь во двор, уже ярко освещенный лучами утреннего солнца. Джудит как могла старалась прикрыться руками, но тщетно. Алисдер крепко держал ее за руку. Джудит чувствовала, что он полон несгибаемой решимости.

– Маклеод, мы же совершенно голые! – лихорадочно прошептала Джудит, оглядываясь, нет ли кого поблизости. Она старалась не замечать его наготы, но сделать это, будучи прижатой к его спине, было непросто. Джудит показалось несправедливым, что обнаженный Маклеод выглядит так же великолепно, как и одетый. И почему у него на пояснице такая соблазнительная ямочка?

Он тянул жену все дальше, не обращая внимания на ее протестующие вопли. Ее нагота входила в его план и была не случайной. Он всю ночь мечтал о вкусе ее пышной груди, шелковистой коже, о том, чтобы она прижималась к нему с любовью, а не просто ради удобства. Он потихоньку, дюйм за дюймом, стянул с нее ночную рубашку, когда она наконец крепко уснула, испытывая адские муки, оттого что приходится сдерживать себя.

Алисдер уснул под утро, а когда проснулся, увидел, что она прильнула к нему словно теплый, довольный котенок. Во сне она перекинула ногу через его бедро. От этого прикосновения плоть Алисдера мгновенно набухла и отвердела.

Алисдер принял решение: сегодня Джудит станет его женой.

– Маклеод! На нас ничего нет! Нас могут увидеть!

Алисдер притянул Джудит к себе, поднял на руки, чтобы она не поранила ноги об острые камни, и направился по тропинке к бухте. Он не остановился на берегу, а сразу же вошел в воду. В двадцати футах от берега, где дно резко обрывалось, Алисдер отпустил Джудит. Она камнем погрузилась в ледяную воду, потом вынырнула, беспомощно шлепая руками по воде и ловя ртом воздух.

– Маклеод, – прокричала она, – я не умею плавать!

Именно это он и подозревал, когда заметил, что она всегда старательно обходит бухту. Он протянул руки, подхватил Джудит и прижал к груди. Руки ее невольно обвились вокруг шеи Алисдера, она крепко вцепилась в него, чтобы не утонуть.

Он хотел, чтобы она зависела от него, хотел, чтобы проигрывала в уме различные варианты поведения, но не забывала одного – без него она пойдет ко дну.

Тело Маклеода было твердо как скала, как уже не раз отмечала Джудит. Она впилась ногтями ему в плечо. У любого другого остались бы отметины, только не у него. Озорство в глазах Алисдера сменилось чем-то серьезным, почти торжественным. Алисдер был выше Джудит, поэтому без труда доставал ногами до скалистого дна. Однако он не стал говорить жене, что спасение совсем рядом. Он хотел, чтобы она держалась за его плечо, глядя ему в лицо синими глазами, потемневшими, как грозовое небо.

Прилив очистил берег от мусора. Прозрачная вода казалась черной из-за эбонитовых скал у них под ногами. Рассветное солнце окрасило небо за спиной Джудит в розово-желтые тона. Возвышающиеся слева на берегу сосны еще оставались черными, словно ждали солнца, чтобы заиграть всеми оттенками зеленого. Все вокруг просыпалось, природа наполнялась радостными звуками, весело защебетали птицы, приветствуя новый день. Заново рождавшийся мир завораживал душу божественной красотой.

– Давай представим, Джудит, будто мы – создания вне времени. Будто мы только-только нашли друг друга. Ты не была замужем, я не был женат. – Он улыбнулся, заметив на ее лице смущение.

Она не отозвалась, но Алисдер и не ждал ответа. Он уже давно заметил, что, если Джудит растеряна, уходит в себя, молчит.

– Мы с тобой удивительно похожи. – Он положил свои руки поверх ее рук, покоившихся у него на плечах. – У тебя такие же ладони и руки, – продолжал он, гладя их по всей длине. – Твои плечи не очень отличаются от моих, разве только более округлые и мягкие и словно призывают к поцелуям. – В подтверждение своих слов он поцеловал ее, ощутив теплоту плоти и холод воды, самую суть жизни. Алисдер опустил руки в воду и обнял Джудит за талию. – Твоя талия много уже моей, твои бедра круглы там, где прямы мои, хотя ноги наши созданы для одной цели – ходить по земле. На этом различия заканчиваются. Если бы я был новым творением, исполненным любопытства в этом райском саду, я бы решил, что Создатель совершил ошибку.