- Ну, и дальше?

- Что дальше? Когда они покончили со всем этим, то порадовали, что половину среднего пальца придется оттяпать...

- Ампутировать...

- Мне от этого легче?! – сорвался Вонн.

- Ну ладно, ладно, не горячись. Так...

- Оказывается, эти фонендоскопы увидели, что с пальцем с самого начала не все было в порядке. Да меня и не беспокоил этот палец, ехало-болело! Я-то думал, что мне выдадут готовый нейрофланцевый манипулятор вместо отрезанного. Черта с два!

Тут они, видите ли, заметили, что с двумя остающимися пальцами тоже «не все в порядке». Это у них выражение такое – «не все в порядке» – значит, отрезай на хрен. А эти пальцы вообще – понимаешь – не были задеты? Вот я и спрашиваю – что с ними может быть тогда «не в порядке»? И, знаешь, что они сказали? Как же это называется... – Вонн поник взглядом, словно пытаясь отыскать выпавшее из памяти слово на коврике автомобиля. – «Снижение тактической способности», что ли?

- Тактильной способности?

- Ну, что-то вроде того. Ну, я рассказал им о своих ранениях, и тогда они собрались вместе, как в муравейнике, и, посовещавшись, вынесли диагноз, что этот кусочек метала, осколок, который прошил мне руку, он, видите ли, порвал все нервы, мускулы и прочие связи, какие были в руке. – Он остановился. – Я им сказал, что не смогу заниматься своим делом, любимой профессией. Я, в самом деле, хотел получить у них эти треклятые пальцы. Тут он прижал свею руку в перевязи к груди, словно мать – единственного ребенка, с которым ни за что не хочет расстаться.

- И что же они на это сказали? – спросил Герцог.

- Они сказали, что очень сожалеют. Нет, представляешь? Как будто они что-то могли с самого начала. Сказали, что я не совсем подхожу в кандидаты на нейрофланговые, или как их там... потому что, видите ли, пока средний палец хотя бы наполовину жив и двигается, нельзя трогать нервные окончания на месте большого и указательного пальца. Я им сказал, что пусть срезают к такой-то матери все эти нервные окончания, так они ответили... – тут у Вонна просто перехватило в горле от возмущения. – Они сказали... – проговорил он с трудом, стараясь закончить эту фразу спокойным голосом, – что для того, чтобы получить годные для операции нервные окончания, они должны оттяпать всю кисть по самое «не могу», иначе им до него не добраться. А это значит, что мне придется ходить с сервопротезом.

- Вот уж не думал, что у вас так плохо с рукой. Никогда бы не подумал, – посочувствовал Винтерс.

- С ней-то все было в порядке, – сдержанно отозвался Вонн. – Проблема в том, что я заработал глобальный паралич. Дескать, вся моя нервная система безнадежна вследствие злоупотребления наркотиками и начала покрываться коростой, как они сказали. Началось ороговение или что-то вроде. Сказали, что пока моя нервная система работала исправно, можно было заказывать любой протез. То есть, для хорошей нервной системы существуют хорошие протезы. Оказывается, тонкие нервные связки рвутся в процессе приживления протеза.

- А почему они заговорили о наркотиках? – невинно спросил Винтерс . – Я всегда думал, что вам не нравятся наркотики, мистер Вонн.

- Не нравятся, не считая алкоголя, – пробурчал тот.

- Но ведь алкоголь не мог вызвать таких катастрофических последствий, вмешался Герцог, – а?

Вонн потряс головой.

- Это последнее ранение, – сказал он, поднимая забинтованную руку. После него я вытащил все обезболивающее из аптечки. Я знаю, что это за напасть – только начнешь – и уже не остановиться.

Тут Герцог начал ощущать, что чувствительность понемногу возвращается к его осоловевшей руке. Он тут же закинул ее Вонну на плечо.

- Сервопротез, – снова недовольно пробормотал Вонн. – Черт бы его побрал. Кому нужен наемник с протезом?

- Вы можете выучиться стрелять с левой руки, – заметил Винтерс.

Вонн только сплюнул.

- Можно быть левшой-снайпером и подохнуть с голоду. Ты же знаешь, какие пуганые воробьи эти вербовщики. Стоит им увидеть меня с одной из этих пластиковых мамуль, как тут же «Кругом – марш!»

- Может, тебе еще повезет, – сказал Герцог. – Сам займешься торговлей наемниками.

- Лучше сразу в пекло.

- Посмотри, чем ты заплатил за такую жизнь, Вонн. Жизнь солдата фортуны. Ты потерял лучшего друга, потерял женщину, потерял, наконец, здоровье. А теперь, когда стал калекой, что твое пресловутое братство? Отвернулось оно от тебя.

- Ты поосторожнее о моих братанах! – рявкнул Вонн. – Я ведь не такой, как ты. Я не могу, как бич, просто высадиться на планете вроде этой и получить работу. И я не собираюсь тратить время в каком-нибудь пансионе или центре реабилитации, изучая, как там проникает растворенный вакуумным методом пластик в конечности чувствующих сенсор-дроидов. Я такой чепухой не занимаюсь.

- Значит, решил спасовать, да? Только потому, что сдали не те карты? И ты решил сбросить и слинять? – Герцог покачал головой. – Вот не думал, что ты такой трус, Вонн.

На заднем сиденье такси воцарилось молчание. Два наемника уставились на бывшего торговца свежим мясом.

Герцог замялся:

- Да ладно, я пошутил. Я оптимист и верю в благополучный исход не только для себя, но и для других. Ведь галактика не так устроена, не правда ли?

- Нет, – с облегчением вздохнул Винтерс.

- И сейчас, как человек в меру состоятельный, я имею право завести разговор о нашем ночном отдыхе. У кого деньги – тот и прав. Что скажете?

- В этом нет необходимости, – поспешно откликнулся Вонн.

- Вздор. Я настаиваю. Ваш дух нуждается в подъеме. А я знаю, что для этого требуется.

Он нажал кнопку, и электроэкран исчез.

- Вы звонили? – спросил шофер.

- Слышали когда-нибудь о месте под названием «Черная Орхидея»? спросил Герцог.

- Это где рогатые зитийские бабенки? – отозвался водитель.

- Прекрасно, – рассмеялся брокер. – Везите нас туда. – Он откинулся на сиденье и закрыл глаза.

Винтерс и Вонн смущенно переглянулись.

- Знаешь что? – вырвалось у Вонна. – Я лучше подожду.

- Подождешь? – недоуменно посмотрел на него Герцог. – Чего?

- Пока мы не доставим товар этим... живодерам из корпорации. Должен быть нормальный повод выпить, а на халяву... просто как-то неудобно. Теперь же я в слишком жалком расположении духа, чтобы оценить «Черную Орхидею» и по достоинству воспользоваться ее плодами и достоинствами.

- Ты говоришь об этом кабаке, прямо как о женщине...

- Мне нужно, – продолжал Вонн, не слыша его, – принять решение насчет этого драного протеза, и думаю, такое решение лучше принимать стрезва. Может, при всем, не такая уж плохая идея. – Он посмотрел на Винтерса в поисках поддержки. Как обычно, тот не уловил суть разговора и тупо глядел на них с рассеянной ухмылкой.

- Что-то мне не верится, – скривился Герцог, – столько времени я кручусь рядом с тобой, пытаясь отвадить от мест, в которые ты любишь заглядывать, и вот, когда я сам предлагаю, ты вдруг строишь козью морду.

Вонн виновато пожал плечами:

- Ну, извини. Ничего не могу поделать.

- Порядок, – Герцог вновь раскинулся в креслах лимузина. – Эй, шеф, маршрут отменяется. Ждем новых распоряжений.

- Дело ваше, – сказал шофер. – Ваши кредиты.

- Честно говоря, Вонн, – сказал Герцог, расстроено покачав головой, – я не знаю, что с тобой делать. Ты для меня человек-загадка. Похоже, я мало изучил тебя.

Вонн только посмотрел на него. «То же самое и со мной, братец, подумал Герцог. – Я совсем не знаю себя».

Они наблюдали, как длинный серебряный корабль снижается над космодромом, кругами заходя на посадку. Вскоре нарисовались очертания его восхитительного корпуса. Когда он опустился достаточно низко, чтобы можно было определить модель по силуэту, вспыхнули тормозные дюзы, и корабль стал медленно опускаться на голубые посадочные огни. Теперь можно было прочитать и имя, гордо красовавшееся на борту: «Незабвенная».

Все закашлялись от поднятой пыли.