Побагровев лицом, Вонн стал надвигаться на стойку. Мэй поспешил ему навстречу, положив ладонь на грудь, чтобы сдержать наступление.

- Вы знаете, – продолжала она, – с такими деньгами вы могли бы купить билеты первого класса последним трем или четырем путешественникам, которых я отправила отсюда. Зачем тратить все на одного...

- Избавьте нас от ваших колкостей, – сказал Мэй, повысив голос. – Мы пришли сюда на законных основаниях.

- Да и никто столько не стоит, – как ни в чем не бывало продолжала охранница, – послушайте моего совета и бегите отсюда с этими деньгами, пока не поздно.

Мэй с грохотом опустил кулаки на стойку. Звук эхом разнесся по сводам зала. Затем повисла странная тишина.

- Знаете, мне есть чем гордиться в жизни, – произнес Мэй в наступившей тишине. – Я ни разу не ударил копа, даже когда они били меня, и тем более женщину. Но вот в первый раз в жизни я готов отступить от правил и сделать для вас исключение.

Охранница отбросила кредиты обратно на стойку:

- Полегче на поворотах, налетчик-космолетчик. Как зовут вашего друга?

- Герцог. То есть – Вильям Арбор.

Она повторила имя в микрофончик, отходивший от наушников, и посмотрела на экран стоявшего перед ней компьютера.

- Нет такого, – наконец ответила она. – Никакого Герцога Вильяма Арбора здесь нет. И не предвидится.

- Может, попробуете еще раз... поищите, пожалуйста, Вильяма Арбора. Просто Герцог – так его называют друзья...

- Понятно, кличка, или как это у вас называется – блатное «погоняло»... – Женщина со значением посмотрела на Мэя.

- Нет, просто прозвище.

Она еще несколько раз запрашивала имя Герцога в микрофон, бросая взор на экран компьютера. После небольшой паузы, она покачала головой.

- Здесь такого нет, – убежденно сказала она.

- Как нет?

- Вышел. – Офицер пожала плечами.

- Но этот невозможно, – сказал Мэй. – Совершенно невозможно. Еще не прошло сорока восьми часов с момента задержания.

Женщина еще раз справилась по монитору. Запросила компьютер.

- Он уже выпущен под залог. Так что можете сэкономить ваши...

- Что-о? – рявкнул Мэй. – Но кто мог внести за него залог?

Она покачала головой.

- У меня нет доступа к такой информации. Все, что я могу сказать вам, этот то, что Вильям Уэшли Арбор – так его настоящее имя? Так вот, ручаюсь головой, что человек с таким именем был выпущен из этого заведения прошлой ночью.

- Нам надо быстрее вернуться на корабль, – сказал Вонн за его спиной, пока остолбеневший Мэй не мог отвести взора от женщины, не в силах оторвать глаз от ее телес, изнуренных мраком. – Он пошел туда разыскивать нас.

- Сомневаюсь, – сказала женщина, покачав головой. – Ему запрещено покидать поверхность планеты. Так что если ваш корабль находится даже в доках – я уже не говорю на орбите – вашего друга там просто не может быть. Как и во всех камерах центрального изолятора.

- Откуда вам это известно? – спросил уязвленный Вонн.

Охранница снова прошлась по компьютерным клавишам. Затем ее наманикюренный коготь застучал по стеклянному экрану.

- Он освобожден на условиях домашнего ареста у внесшего залог лица. И останется у него, пока не отработает залога.

- Работорговцы! – воскликнул Винтерс.

Мэй протянул руку, чтобы умерить пыл молодого великана.

- Нет – сказал он. – Это не работорговцы. Это гораздо хуже.

- Неужели вы думаете, – произнес Вонн и осекся, словно опасаясь самого худшего.

- Нет, – сказал Мэй, – Я не думаю. Я знаю точно. – Он повернулся и отвесил охраннице учтивый поклон:

- Благодарю вас, леди. Вы настоящая женщина и в еще большей степени офицер правопорядка. Благодарю вас, мэм. Вы были чрезвычайно учтивы, чего бы это вам ни стоило, в конечном счете. – И двинулся на выход.

- Мэй, – крикнул ему в спину Вонн, поспешив за ним следом. – Что нам теперь делать? Мы ведь даже не знаем, где его искать. Теперь нам даже не подступиться к Корпорации Живодеров.

Мэй оглядел городские улицы, раскинувшиеся перед ним: как паутину, в которую где-то угодила мушка по имени Герцог. Осмотрел несущиеся по улицам светлячки транспортного потока, сливающиеся в огненные пулевые трассы и прощальным взором окинул потасканного вида народ, столпившийся в приемной Центрального Изолятора.

- Ты прав, – сказал он. – Совершенно прав. Прав, как никогда. Прав на все сто или двести лет вперед. Мы должны забрать фиалы обратно, когда появится такая возможность, потому что теперь они будут поджидать нас. – И досадливо ткнул себя кулаком в бедро. – Черт побери, Вонн! Я хотел избежать всего этого: диверсии, незаконного захвата, взрывов и убийств, потому что мне все это надоело. До чертиков. Первый раз в жизни захотелось чего-то по-честному и на законных основаниях – и надо же такое! Ничего не попишешь, придется работать по старым отработанным рецептам. Похоже, мы просто обречены совершать противоправные поступки. Но на пороге этого Центрального Изолятора я готов поклясться, что, как только...

- Как только мы взорвем всю их контору? – высказал предположение Винтерс.

Мэй спокойно и сосредоточенно посмотрел в глаза великана:

- Похоже, все идет к тому.

- А как же «Ангел Удачи»?

Мэй выразительно потряс головой.

- Это мое дело. О корабле я как-нибудь сам позабочусь. Теперь самое главное – во что бы то ни стало вытащить отсюда Герцога. Мы все обязаны ему жизнью. Все что нам осталось – это попытать удачи, поставив на карту все.

- Да будет так, – сказал Вонн. Он поднял замотанные бинтами останки правой руки. Винтерс водрузил свою лапищу поверх культи Вонна, и, помешкав мгновение, Мэй поместил на вершину этой пирамиды свою руку. К получившемуся сооружению Винтерс присовокупил левую ладонь, по весу и размером не уступавшую правой, и, кивнув, Мэй присоединился. На самую вершину Вонн поместил левую руку и сурово кивнул друзьям. – Теперь Мэй становится нашим собратом, Винтерс. Думаю, в данном случае, можно обойтись без церемониальной клятвы.

- Да будет так, – сказал Винтерс.

- За Герцога, – сказал Вонн.

- За Герцога, – повторил Винтерс.

- За Герцога, – заключил Мэй.

И с криком они разорвали руки. И тут же направились по улице с уверенным видом и решимостью, горевшей у каждого на лице.

Баррис, довольно ухмыляясь, перебирал папки на своем рабочем столе. На губах его блуждала довольная усмешка. Во всей Вселенной нельзя было сыскать ничего подобного чувству, которое он испытывал в этот момент, – чувству полного и абсолютного контроля над чужой жизнью. Владеть чужой жизнью, как формулой, владеть без страха и упрека, зная, что любая неприятная переменная исключена из твоего уравнения.

Поднявшись из-за стола, он вышел из кабинета, быстрыми шагами направляясь в лабораторию. Настало время посмотреть, что поделывает его долгожданный гость. Баррис не мог сдержать улыбки гурмана, идущего к холодильнику. «Что ж, посмотрим, как сохранился продукт за десять лет хранения». Работа предстояла немалая, но его тешило осознание того, что времени у него предостаточно – ровно столько, сколько потребуется. Теперь все время подопытного принадлежит ему – и больше никому. Да, это рабовладение. Но какое! Этот рабство нового века, новых людей и культуры. Вот что значит цивилизация. Продвинутый институт рабства. Но на самом верху этой пирамиды фараон. И это – он.

Он задержался, услышав, как его окликнул какой-то парень, спешивший навстречу. Баррис почесал в затылке, пытаясь вспомнить имя этого молодого человека.

- Кажется, Сарбер, не так ли? – спросил он. – Из экономико-юридического отдела?

- Да, – ответил этот деловой человек, пытаясь удержать под мышкой целую кипу планшетов и папок. – Если вы не против, то я хотел бы обсудить пару вопросов насчет вашей вчерашней докладной записки.