Рапонт решительно отставил чарку. Виляй, не виляй, начинать надо. Он поднялся, подождал, пока стихнет звяканье посуды, и огласил ту самую новость.

Новости до Волчьего Ручья доходили долго. Как-никак, почти октаго езды от пограничной речушки. Гонцов в Пустоземье приходится нанимать по трое: не те земли, чтобы в одиночку ездить. Значит, и плата втридорога. Так что о событиях в ГадГороде люди Неслава узнавали только с очередным караваном. Поселенцы заказывали много кирпича — для печей — и еду, которую запасали на зиму. Еды требовалось не просто много, а очень много. Потому, что работало на Волчьем Ручье более полусотни одних строителей, не считая самих ватажников.

Спарк уже прочувствовал разницу между сильным ударом по врагу — куда ни попади, дела не испортишь — и промахом по бревну. Один неудачный удар может испоганить всю врубку. Но волчий пастух полагал, что опыта и сил ватаге хватит. Ведь даже он, недавний новичок в здешней жизни, делал настоящие боевые щиты. Кроме того, он все ж таки бывший строитель, хоть и недоучка. Знал, как из норвежского лафета Норвежский лафет — бревно эллиптического сечения, выпускается специально для рубленых деревянных домиков «под старину», также для бань. бани с финскими домиками складывают. Опираясь на прошлый опыт, Спарк по наивности полагал, что не надо будет и людей нанимать. Дескать, срубим да сложим, неужели ввосьмером не управимся? Увидел бревна — быстро понял, насколько оказался неправ. Конечно, будь там привычный оцилиндрованный брус… Но, добравшись до пущи, Ингольм распорядился валить столь громадные деревья, что на упавшие стволы приходилось залезать в два приема. Из веток исполинов — и то получались вполне приличные бревна. А сами громадные кряжи выволакивали на катках, запрягая по двенадцать ломовых лошадей. Дюжину коней нужно было чистить, выпасать на остатках травы, подкармливать зерном ради тяжелой работы. Люди каждый день съедали три больших котла каши, дочиста обгладывали всю дичь, приносимую из леса Ульфом и Табергом… Спарк даже както сказал Неславу:

— Много я читал… Ну, там, где я жил раньше. Вот, про битвы и подвиги чего только не сказано! И про настоящие, и про вымышленные. И как коня седлать, и как меч точить, и каким строем двигаться, и в каком порядке лагерь разбивать… А дом построить, видишь, не знаю, как.

Неслав ответил устало:

— Пусть у тебя о твоих волках голова болит. — После чего перевернулся на другой бок и захрапел. Мгновением позже Спарк тоже провалился в сон, и спал без перерывов до самого утра — сырого и ветренного, как всегда во время Теней и Туманов. Утром пришел очередной обоз: с зерном, кирпичом, даже оконным стеклом и готовыми оконными рамами. Ни окна, ни двери нельзя было делать из сырого леса, приходилось заказывать в городе уже выдержанные. Большой расход на стекло неожиданно поддержал Неслав. Ему казалось важным, чтобы Волчий Ручей был не только крепок в обороне, но и выглядел богато. Он даже предлагал брать с караванов за проводку камнями, чтобы сложить потом из них настоящий замок. Однако, необходимое количество камней таким образом можно было накопить разве что лет за десять. А времени до снега уже почти не оставалось. Не уболтай Сэдди полусотню толковых плотников, неизвестно, как бы и зимовали. После первого дипломатического успеха, Сэдди стали посылать в город за едой и нужными материалами. Он же привозил и новости.

Новости на сей раз оказались настолько важными, что Неслав собрал ватагу, не дожидаясь обеда, и велел Салеху рассказывать все подробно. Сэдди поведал, что месяц назад ГадГород выслал войско на запад, к отрогам Седой Вершины, и провел несколько стычек с таким же ополчением Финтьена. Причиной спора был торговый путь по реке Лесной — единственный безопасный способ достичь города Ключ на Хрустальном море. Стычки вроде бы закончились вничью, по крайней мере, не было слухов ни о поражении, ни о громкой уверенной победе. Когда же известия достигли Князя ТопТаунского, тот, нимало не медля, пал на спорщиков ястребом, и так потрепал обе враждующие армии, что те в ужасе чуть было не объединились. А союз ГадГорода с Финтьеном сулил неизбежное разорение ЛаакХаара — и запустение Тракта, что касалось уже непосредственно Волчьего Ручья. Ватажники разошлись, почесывая затылки. Делать в тот день ничего не хотелось: мешали мрачные мысли о будущем. Если Тракт опустеет, кому он нужен станет, укрепленный холм?

— Брось плакать! — пренебрежительно отмахнулся старший плотник Да Бучар, с которым Спарк поделился тревогой. Почесав щетину на горле, мастер снизошел до объяснения:

— ГадГородские купцы уйдут, так из ЛаакХаара станут ездить, им-то некуда деваться: и свое вывозить надо, и хлеб покупать. Ты главное, нам не задолжай, не то обидимся. У тебя тут работы на полгода, а хочешь за три октаго, до снега, сделать.

Спарк задумался. Много работы? Обычный хутор, каких он навидался по степной окраине к северу от Пустоземья. Двухэтажная подкова, открытой стороной на юг, чтобы солнце прогревало внутренний двор. Туда же, во двор, выходят все окна. Точно так решили строить и Волчий Ручей. Вершину холма в меру сил подровняли, засыпали ямки. Разметили П-образный большой дом. Добавили на углах четыре высокие башни под шатрами — для часовых и стрелков. По крышам между башнями — боевые галереи, тоже под навесами. Первый этаж снаружи обсыпали землей: и для тепла, и для большей защиты. Южную сторону подковы перегородили воротами из толстенных колотых досок. Направо от входа, в восточном крыле, первый этаж заняли конюшней, а второй под жилье. Все крыло разгородили на десять комнат, каждая с окном во внутренний двор. Коридор проходил вдоль наружной стены. В стене прорезали узкие бойницы с заслонками — если по тревоге до крыши или до башни добежать не успеешь, так просто из двери вышел — и уже готов отбиваться. Думали сперва поместить по нескольку человек в комнате, но Неслав потребовал, чтобы жилье было свое у каждого, и не отступал, пока ватага не согласилась — хотя это обошлось почти на тридцать золотых дороже, как потом подсчитал Спарк.

— Подумаешь, тридцать желтяков! — презрительно отмахнулся Неслав, после чего пояснил уже серьезным голосом:

— За деньги люди всего лишь работают. За честь — бывает, что и на смерть идут. Кто из наших в избе свою лавку имел? Кто стекло в окне видел? Спали кучей вповалку, в синее небо сквозь бычий пузырь смотрели. Вот, пусть сразу себя чувствуют на ступеньку выше, чем жили. Это им будет душу греть. И еще: нам тут зиму зимовать, всем в одном комке. Надо, чтоб каждый мог уйти от чужих глаз хоть ненадолго…

Игнат вспомнил, что даже космонавты на орбитальной станции имеют личные каюты. Пусть и маленькие. Потом Спарк подумал: пожалуй, для местных построить одинокий хутор так далеко в степи — все равно, что землянину в космос выйти. Среда враждебная, все припасы надо доставлять и хранить. Соседей на помощь не позовешь, если вдруг что. На севере степь осваивали мелкими шажками, строились так, чтобы видеть соседский дом хотя бы с вышки. Единственное отличие — северные посселенцы рубили свои подковообразные домики из леса, бывшего под рукой, а не из матерых кряжей. И заботились больше о пахотной земле, сенокосах и родниках, чем о защите хутора.

Именно для защиты проезжающих, гостевое жилье и конюшни поначалу отвели в западном крыле форта. Среднее здание Волчьего Ручья, закрывающее подкову от северных ветров, сделали чуть повыше прочих. В нем выгородили амбары, зерновые ямы, вверху оставили комнаты для вещей и припасов, которые нельзя было хранить в сырости. Спарк заикнулся было, что зерно надо пересыпать от упревания. Ярмат объяснил ему: как обживемся, построим у подножия холма большой двор. Там сделаем и правильный амбар с сушильной решеткой, и гостевые покои туда же вынесем. А одну-две зимы пересидеть, хватит и зерновых ям. Больше проводник вопросов не задавал — чтобы не позориться… Так что там плотник говорит — много работы? Мастер прав: с большими бревнами нелегко. Будь это обычный хутор, полсотни здоровых мужиков за восемь дней, пожалуй, управились бы. Зато кряжи тарана не боятся, и зажигательными стрелами их не вдруг запалишь. Спарк подумал: появятся деньги, можно будет заказать в городе черепицы, тогда и навесной обстрел не страшен. Видел он дома-черепахи в Истоке, когда у Лотана учился. Вспомнив Исток, Спарк вспомнил и Скаршу. А оттуда мысли его перешли на тренировки в Башне, после которых все тело гудело от усталости — точьв-точь как сейчас. И, наконец, Спарк вспомнил мастера лезвия.