Все, назад пути уже не было.

Зия наклонила голову, зажмурила глаза, зубы ее впились в нижнюю губу.

Я ощутил какой-то ватный привкус во рту. Провел языком по губам, но они остались сухими. Мне казалось, что череп у меня сейчас треснет от распиравшей ненависти, но я сделал усилие над собой. Сейчас важно было сохранить хладнокровие.

— Подвинься слегка, дорогая, — попросил я Зию, — дай-ка мне выбраться отсюда.

Я почувствовал, как Зия подвинулась, пропуская меня, и тут почти физически ощутил, как бешенство, охватившее меня, уступает место холодку расчета.

Зия стояла у стенки кабины, прижав к груди сжатые кулачки. Я скользнул влево, медленно выбираясь из кабины и повернувшись спиной ко всем трем моим противникам. Я был почти уверен, что они предоставят право первого удара мне. Ведь им было нужно, чтобы драку начал я. Ну что ж, постараемся, по крайней мере, не осрамиться.

Этот сучий потрох с рыбьим лицом находился сейчас у меня прямо за спиной, и он-то мне как раз и был нужен. С целью хоть немного отвлечь их внимание, выпрямляясь и начиная поворачиваться, я произнес:

— Пит, я же пытался вежливо…

Но к тому времени, как я выговорил эти слова, я уже расставил ступни ног, отставив левую назад. Поворачиваясь, я одновременно выпрямился. Мах бедрами обеспечил дополнительную силу и скорость резкому движению плеч. При этом вся энергия сконцентрировалась в моей правой. Я развернулся и нанес молниеносный удар. Все было рассчитано точно: вес, перемещение и расстановка ног, время и направление удара. Подбородок Пита встретил мой кулак в той самой точке, где сила удара достигла своего максимума. Звук удара, я думаю, был слышен в Южном крыле. Я почувствовал, как у меня лопнула кожа на фалангах пальцев и заныло плечо. Но сам Пит к этому времени уже ничего не чувствовал.

Голова его дернулась вверх и назад, потом снова качнулась вперед и отвалилась в сторону. Он отлетел от меня, ударился о стул, рухнул на пол, перевернулся и остался недвижим.

Удар, который я нанес, был так силен, что мне не удалось сохранить равновесие, и я с трудом удержался на ногах в этих чертовых ковбойских сапогах на высоком каблуке. Но, возможно, это и не имело большого значения. Потому что Додо уже был готов к бою. Он стоял прямо передо мною, слегка согнув колени. Мне, наконец, удалось восстановить равновесие, и я стал переносить центр тяжести тела, но в это время огромный кулак Додо мелькнул в воздухе. Я попытался уклониться, но сделал это недостаточно быстро. Кулак зацепил меня в челюсть, чуть пониже левого уха. Ударь он немного точнее, и все было бы кончено. Меня отбросило назад к краю стола, и я опрокинулся на него спиной. Я услыхал хруст раздавленного стекла, визг девушек.

Все еще лежа на спине, я увидел надвигавшегося на меня с поднятыми руками Додо. Я подтянул ноги и пнул Додо прямо в лицо. Удар сапог пришелся ему в лоб и рассек кожу. Шатаясь, он отступил на шаг или два, глаза ему заливала кровь. Я сполз со стола, поскользнулся и опустился на одно колено. Как будто издалека я слышал вопли присутствующих. Фармер был уже в ярде от меня, его правая нога была поднята для удара.

Я ухватил его за ногу, стремясь ослабить удар, но он носком сапога все же пнул меня в грудь. Тогда я привстал с колена, все еще держа его ногу, и что было силы рванул ее вверх. Фармер упал, треснувшись головой об пол. Он лежал на боку, и когда попытался подняться, я шагнул к нему и, наклонившись, ребром открытой ладони нанес ему сильный удар по затылку.

Этот удар мог бы стать фатальным. Наверняка стал бы, нанеси я его чуть ниже. Но мне некогда было думать о том, жив он или нет. Неизвестно откуда передо мной вновь возник Додо, и его здоровенный кулак саданул меня в грудь. Тут он громко взвыл, а я почувствовал боль в том месте, где в кобуре висел мой кольт. Додо схватился за отбитые костяшки пальцев правой руки, затем выпустил их и стал тереть руками глаза, которые по-прежнему заливала кровь.

Это дало мне какое-то время. Я сделал выпад правой и врезал ему прямо в левый глаз, а потом левой — в челюсть. Он все же удержался на ногах и левой провел свинг мне в голову. Однако теперь он почти ничего не видел, и я мог сделать с ним, что хотел.

Это было похоже на забивание гвоздя в доску. Вы бьете по шляпке, и он на дюйм входит в дерево, бьете еще раз, и он входит глубже, и так далее. Я врезал Додо раз десять, последний раз, когда он стоял на коленях. Я вложил в этот удар в челюсть все оставшиеся у меня силы, и он растянулся на полу лицом вниз. Это было все.

В комнате стояла гробовая тишина. Внезапно я почувствовал, как жутко устал. У меня не было сил поднять руки, колени дрожали, тупо ныли грудь и голова.

Я огляделся. В комнате оставалось еще человек десять-двенадцать, но все они стояли по стенкам. За исключением одной пары, которая находилась ярдах в шести от меня у стола. Это был старичок со своей дамой, которая любила «заложить за воротник».

Стояла жуткая тишина. И вдруг маленькая старушка произнесла пронзительным, совершенно трезвым голосом:

— Генри, я хочу обратно в Пасадену!

Это разрядило атмосферу. Я посмотрел на царивший кругом разгром. На полу недвижимо лежали три тела. Лицо Додо было повернуто ко мне. Выглядело оно так себе. Но все же лучше, чем мое тогда, после нашей встречи в туалете.

Я нагнулся над Фармером, поднял его руку, пытаясь найти пульс. Это мне удалось. Следовательно, Фармер был жив.

Я встал и повернулся к девушкам, которые все еще находились в кабинке, сдвинутой почти к самой стене.

— Давайте-ка сматываться отсюда ко всем чертям, — в середине этой фразы я вынужден был сделать паузу, чтобы передохнуть и набрать воздуху.

Все четыре девушки, двигаясь, как в трансе, медленно вышли из кабины.

Подойдя ко мне, Делиз тронула меня за плечо.

— Про… прости меня, Шелл, — медленно произнесла она.

— В чем дело? — спросил я, не понимая, что она имеет в виду. — Простить тебя?

— Да. На минуту я подумала, что ты их испугался.

Я попытался усмехнуться.

— Нечего тебе извиняться. Я и в самом деле испугался.

Мы направились к вертящейся двери, но я остановился и обернулся к бармену.

— Когда мои друзья придут в себя, им, быть может, захочется выпить. Дайте им по стаканчику за мой счет.

Бармен, несомненно, был телепатом. Он приподнял бутылку «Старого папаши» и ухмыльнулся. Я тоже ухмыльнулся, повернулся, и мы все вышли из салона.

В восемь вечера я был еще жив, но все тело ныло просто ужасно. Я принял горячую ванну, переоделся в чистую одежду, как две капли воды похожую на ту, что я сегодня носил, и выпил стаканчик бренди. Больше ничего сделать я не мог. Слава Богу, хоть физиономия у меня была в божеском виде. Я накинул кожаную куртку, чтобы не видно было револьвера, и выкатился из своего номера наружу, на этот Дикий Запад. Бурчанье в пустом животе напомнило мне, что я ничего не ел с самого утра. А ведь совсем недавно я потратил массу калорий, так что подкрепиться было совсем не лишним. Поэтому я направился на барбекю. Потом я намеревался принять участие в танцах, хотя честно признался девушкам, что в этом деле не силен. Но они обещали поучить меня.

Кстати, если бы не девушки, я бы сказал, что провожу здесь время совершенно бездарно. Но красотки держались вместе столь упорно, что это было даже как-то ненормально, не говоря уже о том, что это было несправедливо по отношению ко мне. На барбекю они ходили вместе, на танцы вместе, и у меня начали появляться опасения, что и спят они тоже вместе. Мысль, сами понимаете, не очень вдохновляющая. У двух больших углублений, выложенных камнем, собралось около сотни нарядно одетых людей. Пылал древесный уголь, на решетках шипели бифштексы. Трое музыкантов в красочных костюмах играли на двух скрипках и банджо. Лично я предпочитаю латиноамериканские мелодии Леса Бакстера, но и эта незатейливая сельская музыка имела свою прелесть. Она мне нравилась. Вроде бы странно для сугубо городского жителя и тем не менее. Наверное, какие-то атавистические инстинкты.