— Примерно с час. Они уехали минут сорок пять назад.

— Да-а. Думаю, они… — Меня кольнула неприятная мысль, но я прогнал ее прочь. — Полагаю, они не сказали, куда направляются?

Расс покачал головой.

— Нет, они просто забрались в свой большой автомобиль и поехали в направлении пустыни, как каждое утро. Вначале у них вроде произошел небольшой спор, но потом они все уехали.

— Ага. — Я осторожно встал, пробуя, сгибаются ли у меня руки и ноги. Ноги слегка дрожали, и голова, конечно, здорово болела, но в остальном все было не так уж плохо. Я снова сел на кровать. — Пожалуйста, принеси мне аспирину, — попросил я.

Потом я снова поднялся. Тщательно оделся, проверил оружие, налил себе виски и снова уселся на кровать. Мне теперь нравилось на ней сидеть.

— Ты куда-то собрался? — спросил меня Расс.

— Я как раз размышлял над этим, если, конечно, в голове у меня еще осталось, чем размышлять.

Я продолжал думать. Возможно, Флинч и его девушки отправились заканчивать съемку этой жутко важной заключительной сцены своего фильма. Бен-Гур встречает Клеопатру[4] в лагере нудистов. Потрясающее зрелище, в съемках участвуют десятки актеров. Мне было трудно сосредоточиться, но одно было ясно: Эд Флинч и девушки находились у озера почти час, и если что-то должно было с ними случиться, это уже случилось. Но я не собирался дать Флинчу сбежать оттуда, пока я не изуродую его, как Бог черепаху. И, если я хочу это сделать, мне, пожалуй, пора двигаться.

— Мне не звонили, Расс? Пока я исследовал царство теней?

— Нет. Тебе должны позвонить?

— Да. Из Лос-Анджелеса. Очень важный звонок. — Я посмотрел на часы. Было всего без четверти два. — Но не думаю, что позвонят раньше, чем через пару часов. Позвонить мне должен некий капитан Сэмсон…

— Капитан Сэмсон? Но он звонил, Шелл, но тебя не спрашивал.

— Не спрашивал? Но он просил мне что-нибудь передать?

— Нет, он просто хотел знать, как ты себя чувствуешь. Я сказал ему, что ты опять без сознания.

— А-а, отлично. Просто отлично.

— Естественно, он захотел поговорить с доктором Брауном.

— Великолепно. И тот, конечно, аттестовал меня как следует.

Я чуть не взмок от волнения. И тут Расс как-то неуверенно произнес:

— Шелл, все остальные гости, их почти сотня, они… уже отправились на соседнее ранчо. Мне вообще-то необходимо быть там к началу…

— Боже мой! Я совсем забыл об этом барбекю. Конечно же, езжай!

— Ас тобой будет все в порядке?

— Разумеется. Оставайся там столько, сколько необходимо.

— Ну, если ты считаешь, что с тобой все в порядке… — Он повернулся и направился к дверям, говоря: — Я сразу же забегу к тебе, как только вернусь.

— Хорошо. И спасибо тебе, Расс.

Он улыбнулся, обнажив свои кривые зубы, и вышел.

Я встал, немного размял мышцы, пошел в ванную, вымыл лицо и руки холодной водой, потом вернулся в гостиную. Наконец, я почти пришел в норму. До этого у меня все контактные проводки были разъединены, но сейчас они снова были на месте, и я был готов к действию. Несмотря на все свои шишки и синяки, я был в отличной форме, просто отличной. Единственно, что меня по-настоящему тревожило, так это боль в голове и заднице, да и кости здорово ныли. Но я вовсе не чувствовал никакой слабости. Напротив, я был полон сил, голова у меня была относительно ясная, и чувствовал я себя здорово сердитым, на что, как мне кажется, имел все основания. Постепенно я заводился все больше.

Наконец я почувствовал, что пора действовать, иначе будет слишком поздно.

Прежде всего необходимо было позвонить Сэмсону и узнать, как у него дела. Потом я собирался найти Эда Флинча, до того как он отсюда уедет. Именно это я и собрался сделать.

Но не сделал.

Я уже был у телефона, набирая номер, как вдруг позади себя услышал шорох. Я не запер входную дверь, и какой-то мужчина открыл ее и вошел. Я знал его. Знал я и как называется пистолет, который он держал в правой руке, довольно необычный пистолет. Это была беретта модели «Бригадир» калибра 9 мм.

«Бригадир» — автоматический девятизарядный пистолет. Однако, если как следует прицелиться, хватит и одной пули, а этот мужик целился как следует и куда нужно. Но еще больше, чем пистолет, меня поразил человек, который его держал.

— Значит, и ты тоже, да? — произнес я. — А вот тебя-то, гнида, я и не вычислил.

Человек, целившийся в меня из пистолета, был не кто иной, как высокий, худой, с грустным лицом бармен из салона. Помню, Пит назвал его Клайдом.

Да, это кое-что объясняло. Когда я в баре разговаривал с Эйприл, скорее именно то, что услышал Клайд, а не Пит, заставило гангстеров избрать ее своей мишенью.

— Значит, ты слышал, как Эйприл сказала мне, что она находилась в комнате в тот субботний вечер, когда кто-то позвал Джинни Блэр. И когда Эйприл внезапно вспомнила, что это был голос Хэла. Ведь в это время ты как раз вновь принес нам виски.

— Верно, Скотт, — весело ответил он, ведь теперь ему не было никакого резона скрывать это.

Действовал он профессионально. Он уже запер за собой дверь, не спуская с меня глаз, и теперь поставил меня лицом к стене, заставив поднять руки вверх и широко раздвинуть ноги, потом, обыскав, отобрал у меня пистолеты. Оба пистолета. За исключением этих нескольких секунд, он стоял в отдалении, вне пределов досягаемости.

— О'кей, ну, а теперь можешь расслабиться, Скотт, но только немного, совсем чуть-чуть.

— Так вот, значит, почему Эйприл должна была умереть? Потому что до того, как она сообщила об этом мне, она была единственным человеком, который знал, что Хэл Кэлвин был с Джинни в ту последнюю ночь?

Я не ожидал от него ответа. Но он ответил, и это встревожило меня. Но меня и без того многое тревожило. Так, я не мог понять, почему, войдя сюда, он сразу же не застрелил меня. Должна же на это быть какая-то причина.

— И опять ты попал в точку, — ответил мне он. — Хэл не знал, что, кроме Джинни, в комнате был кто-то еще. Он полагал, что Джинни там одна. Естественно, когда я передал слова этой цыпочки Эйприл, стало ясно, что ее придется убрать.

— Естественно. И передал ты это прямо Хэлу.

— Не Хэлу, а Жюлю.

У меня чуть колени не подогнулись.

— Жюлю? Ты признаешь, что он жив?

Клайд ухмыльнулся.

— А почему бы и нет? Ведь ты и сам знаешь это, разве нет?

И тут я начал понимать. Не все, конечно, но то, что я понял, здорово меня напугало. Я медленно произнес:

— Ты знаешь о моем звонке…

— Легавым? Сэмсону в Лос-Анджелес? Конечно.

— Где подслушивающее устройство? Здесь?

— Не будь наивным, Скотт. На главном коммутаторе прослушиваются все линии. Весь этот год Фармер проверяет записи всех телефонных разговоров здешних абонентов. Как иначе, ты думаешь, мы узнали о твоем приезде вчера? — Он снова ухмыльнулся. — Правда, сегодня разговоры прослушивал я, так как Фармер и другие ребята смотались. Но это уже детали. Когда я сообщил Жюлю о твоем звонке легавому, он решил сматываться отсюда без проволочек. — Он сделал небольшую паузу.

— Жюль сказал мне, что ты хитрее, чем кажешься.

— И что?

— Поэтому он полагает, что у тебя хватит ума не отказаться от сотрудничества. Полагаю, что если ты в самом деле такой смышленый, то понимаешь, к чему я веду.

Мне казалось, что я понимаю, да и любой идиот на моем месте понял бы.

— Лучше уж ты сам мне скажи.

— Позвони-ка еще разок в полицию, а? Скажи своему дружку Сэмсону, что ты даешь отбой. Что ты был пьян утром, когда говорил с ним по телефону, или что у тебя было временное помешательство, что хочешь скажи, только постарайся его убедить. Скажи ему, что только круглый идиот станет открывать могилу Жюля, если всем известно, что Жюль там.

— Угу. Значит, я должен убедить Сэма в том, что парень, которого я принял за Гарбена, при ближайшем рассмотрении оказался высокой и тощей девицей.