Я разыскал Расса, и мы побеседовали с ним несколько минут. Он уже, собственно, слышал о побоище в салоне, и я рассказал ему, как все получилось, предложив оценить сумму нанесенного ущерба и включить ее в счета Фармера, Додо и Пита.

Он молча кивнул, а потом спросил:

— Что же здесь такое творится, Шелл?

— Я бы сам хотел это знать.

Разумеется, что-то здесь было, но что? Я увидел Хэла Кэлвина, направлявшегося к одному из длинных столов, накрытых для гостей. Он, по своему обыкновению, опять обманул меня, во всяком случае в том, что касалось Джинни Блэр, да и Эйприл тоже. Я никак не мог разобраться, чего он хотел. Впрочем, раньше у меня это тоже не получалось.

Однако постепенно и пока еще не имея на то доказательств, я пришел к заключению, что Хэл прибрал к рукам организацию Гарбена. Но это было еще не все, и я не мог не восхищаться им, хотя и осуждал его методы.

Ведь посмотрите. Всего полтора года назад, может немного больше, Хэролд Кэлвин был гангстером относительно мелкого масштаба, хотя он и являлся первым помощником Гарбена. А потом я увидел, как Гарбен выбросился из окна и как улыбается Кэлвин. Двумя месяцами позднее Хэл женился на Летти, вдове Жюля, унаследовавшей все его состояние. Девять месяцев спустя леди эта скончалась. И Хэл, согласно закону, унаследовал все ее имущество.

Таким образом «Красавчик» Хэл Кэлвин, именуемый также «Ублюдком» Хэлом, стал в буквальном и переносном смысле наследником Жюля Гарбена. Всего полтора года назад человек без средств, сейчас он — миллионер, глава преступного синдиката, пусть не из самых крупных, но все же собственник земли, домов, располагавший наличным капиталом по меньшей мере в два-три миллиона долларов.

Недурно. Но все это отнюдь не объясняет, почему был убита или случайно погибла Джинни Блэр. Не объясняет это и совершенно неожиданной агрессивности, проявленной в отношении меня. Я раздумывал обо всем этом, получая тарелку и приборы и стоя в очереди за великолепным бифштексом из вырезки. Получив мясо и приправы, я направился к столам.

Оглядываясь и разыскивая взглядом своих девушек, я услышал, как кто-то окликнул меня.

— Эй, Скотт.

Я увидел махавшего мне рукой Хэла. Подошел к нему, и он указал мне на пустовавшее рядом с ним место.

— Садись, подкрепляйся. Между делом расскажешь мне, что приключилось с Питом и Фармером…

— Уже знаешь?

— А как же. Особенно меня интересует Додо. Как тебе удалось разделаться с этим боровом?

— Просто повезло, я думаю. Но тебе, Хэл, в любом случае не следовало посылать этих образин, чтобы прикончить меня.

Он покачал головой.

— Тебе необходим длительный отдых, Скотт. Становишься нервным и подозрительным. Всех подозреваешь. Даже меня. Вот что получается, когда человек держится особняком, становится изгоем.

— Это ты обо мне?

— И вдобавок еще слишком честный. Только потому, что кто-то позволяет себе небольшие вольности с законом, его уже подозревают Бог знает в чем. Но я должен рассеять твои подозрения. Вовсе не я натравил на тебя этих психованных дикарей.

— Рад слышать это, Хэл. Ты снял у меня с души большой камень. Благодарю. Кстати, ты мне говорил, что познакомился с Джинни Блэр здесь, на ранчо. Разве ты не знал ее еще тогда, когда она встречалась с Гарбеном в Лос-Анджелесе?

Я ничуть не смутил его.

— Ну, конечно, Скотт. Ты же знаешь, что я лгун. Что здесь нового?

Ну, что ты будешь делать с таким человеком?

Он взглянул на мои красные разбитые суставы пальцев, потом посмотрел мне в лицо.

— Знаешь, Скотт, а ты оказался получше, чем я думал. Этот бифштекс у тебя хорошо прожарен или сырой?

— С кровью. Отличная штука. А ты что не ешь? — Перед ним стоял стакан, но еды не было.

— Я уже ел. Когда я ем, то не пьянею, — рассудительно ответил он, — а если я не поддам как следует, то что за удовольствие в танцах? Я должен себя чувствовать раскованным. А ты будешь танцевать?

— Попробую. Думаю, Фармер, Додо и Пит вряд ли явятся сюда.

Он усмехнулся.

— Они… отдыхают в своих камерах.

— Я все-таки хочу кое-что сказать тебе. В следующий раз, когда твои парни вздумают…

— Ради Бога, Скотт. Это вовсе не мои ребята. Я здесь просто отдыхаю. Я неплохо знал этих ребят, еще когда был жив Жюль. Поэтому, когда я встретил их здесь, мы, естественно, общались.

— Ясно. Но я все-таки хочу тебе сказать. Если в следующий раз кто-нибудь из этих подонков нападет на меня, бить я их больше не собираюсь, я и так себе все руки отбил, я их просто пристрелю.

— А вот это молодец. Таким ты мне нравишься…

— Да, кстати, у меня вопрос. Когда мы разговаривали с тобой около бассейна, с тобой были Грин и Пит. Но там был еще один тип. Он показался мне знакомым, но вспомнить, кто это, я не смог.

— Какой, ты говоришь, тип? А-а, такой седой?

— Да, с усами, в темных очках.

— Это Эверетт. Ты его не знаешь. Саймон Эверетт. Он с Востока. Бизнесмен.

— Ну, конечно. Такой же бизнесмен, как ты и Тей Грин.

— Нет, он в самом деле бизнесмен. У него фабрика в Пенсильвании.

— Что же на ней изготовляют?

— Гробы.

— Оно и видно.

Он рассмеялся.

— Нет, ты просто умора, Скотт. Если кто-нибудь зарежет свою жену столовым ножом, ты готов повесить продавца, который этот нож продал. Пойдем-ка лучше на танцы.

Пока шел этот разговор, я с аппетитом уплетал мой бифштекс. Оттолкнув от себя пустую тарелку, я встал.

— Именно это я и собираюсь сделать после небольшого отдыха, необходимого для переваривания пищи.

Кактусовый корраль представлял собой большущий обыкновенный амбар. Потолки были высокие, мебели почти никакой. В одном конце амбара три музыканта, которые раньше играли снаружи, стояли на небольшой платформе и «наяривали» вовсю. Первой скрипкой и распорядителем был старикан с бакенбардами лет ста, не меньше, и с совершенно неправдоподобным именем. Звали его Зеки Губер. Зеки, пристукивая ногой об пол, будто артрит ему нипочем, бешено пиликал на скрипке и кудахтал.

— До-си-до и фиддл-ди, выходи на серединку, раз-два-три, — или что-то столь же несусветное. Человек сорок топталось в середине огромного амбара, двигаясь в различных направлениях, отплясывая кто во что горазд, не слушая, что выкрикивает Зеки. Все это меня нисколько не удивляло. Суббота. Люди гуляли.

И тут высокая, стройная, но не худая блондинка с потрясающим декольте, быстро приблизившись ко мне, произнесла:

— Привет, Шелл, пойдем.

Если бы это не была Делиз, я бы с ней тоже поздоровался, но так как это была она, я лишь сказал:

— С ума сойти, — и мы пошли танцевать. Во время этого танца я несколько раз терял Делиз из виду, но потом все же находил. Возможно, я выглядел таким же идиотом, каким себя чувствовал. Единственно, что у меня осталось в памяти от этого танца, так это то, как прыгала и скакала Делиз. Наконец танец закончился и Делиз упорхнула с каким-то другим партнером, а передо мной, блестя глазами, оказалась сладкоголосая, прелестная Эйприл.

— Станцуем? — весело спросила она.

— Почему бы и нет?

Но тут я навострил уши. Зеки что было силы выкрикивал такие рекомендации, выполнить которые мои хореографические способности явно не позволяли.

— О, Боже, — произнес я. — Давай лучше отменим.

— Ну что ты, глупый, не бойся!

— Я не боюсь. Но, Эйприл, у меня ничего не получится.

— Попробуй. — Ее блестящие синие глаза растопили лед моей нерешительности.

— О'кей, — пожал я плечами. — Достанется-то тебе. Предупреждаю: нога у меня тяжелая. Я и во время вальса-то могу девушке ногу напрочь отдавить, а если разойдусь — тушите свет.

— Рискну.

— Посмотрим, что ты скажешь потом.

И мы направились на середину. Когда мы проходили мимо Хэла Кэлвина, он мрачно хмыкнул.

— Смотришься ты на этом фоне совершенно дико.

— Да ладно, заткнись. — Тут я заметил, что выглядит он как-то не очень. — Что с тобой, Хэл? Опять язва разыгралась?