Майк был окончательно сбит с толку, и это лишь подстегнуло его гнев.

– Вы видели ее? – осведомился он. – Вы спрашивали у нее?

– Она до сих пор в тюрьме, – объяснил Чамберс. – И меня не пускают к ней. Но это очень скоро изменится, потому что «Нью-Йорк таймс» и «Лондон таймс» опубликуют статью о ее аресте, которую я написал вчера. Это послужит гарантией тому, что Мишель останется в живых. Ее не посмеют убить, потому что вспыхнет международный скандал, особенно после того, как обе газеты напечатают мои утверждения о том, что Мишель подставили. Насколько я знаю, британское консульство уже наняло для нее адвоката. Теперь с каждым днем на полицейских будут давить все сильнее, пока они не предъявят официальные обвинения, что, к несчастью, не так уж трудно сделать. Но если улики окажутся в наших руках, беспокоиться будет не о чем. Откровенно говоря, больше всего я боюсь, что Мишель не знает, где они находятся.

– Но кто-нибудь должен это знать! – воскликнул Майк.

– Да, кто-нибудь наверняка знает, – согласился Чамберс. – Найти этого человека – вот главная трудность. Я только что приехал из клиники, где вот-вот родит жена Карлоса Камилло, прокурора, который работал с нами. Прошлой ночью его кабинет и квартиру перевернули вверх дном, как и эту квартиру. Сам он в тяжелом состоянии. Камилло полагал, что, будучи общественным деятелем, он застрахован от подобных случаев, но, думаю, теперь он понял, что здесь никто не может чувствовать себя в безопасности.

– А как же дети, которые давали показания? – спросил Майк. – Может быть, они знают, где находятся записи?

– Я спрашивал у них, – ровным голосом произнес Чамберс. – Но они сейчас находятся под наблюдением как свидетели, которым грозит опасность, и даже если бы улики оказались у них, они не смогли бы их спрятать. Марсио, главарь их банды, до сих пор скрывается. Я просил передать ему, что хочу с ним встретиться, однако он еще не давал о себе знать. Я не рассчитываю, что показания у него, но он мог бы нам помочь в поисках учителя из приюта, который работал с Мишель. Его зовут Антонио. Он пропал несколько часов спустя после ареста Мишель. Он мог спрятать записи, либо – нам остается лишь надеяться, что этого не случилось, – его тоже арестовали и полиция не пожелала поставить нас в известность.

Женщина что-то сказала, и Чамберс перевел:

– Она говорит, что с минуты на минуту здесь могут появиться полицейские. Наверное, те же самые тупицы, которые разгромили квартиру, и я не хотел бы оказаться подозреваемым в воровстве. Нам пора уносить ноги.

Пятнадцать минут спустя они поднялись в номер Майка и достали из мини-бара прохладительные напитки.

– Вы послали Кавану деньги? – спросил Чамберс, откупоривая банку пепси.

Майк кивнул.

– В таком случае мы чуть позже заедем в банк и попробуем снять их.

– Когда Мишель арестовывали, что случилось с… – заговорил Майк, готовясь услышать самое худшее. Чамберс вскинул голову, и он умолк.

– Прошу прощения, приятель, – отозвался Чамберс. – Совсем забыл. Но не волнуйтесь. Поверьте мне на слово: с парнишкой все хорошо.

Майк молча смотрел на него.

– Клянусь, – добавил Чамберс.

– Так где же он? – спросил Майк.

– Он здесь, в Рио, у людей, которые способны защитить его от любых неприятностей. Я отвез к ним мальчика, как только узнал об аресте Мишель. Вместе с ним Кара, подруга Мишель по Сараево, и двое ее детей. Обещаю: когда все это кончится, сразу поедем туда.

– Отвезите меня сейчас же, – сказал Майк.

Чамберс покачал головой:

– Не могу. Никто не знает о ребенке Мишель, и мы поедем туда, а нас выследят…

Майк пребывал в огромном напряжении. Он понимал, что Чамберс прав, но признать это было выше его сил.

Чамберс следил за Майком, понимая, что единственный способ отвлечь его – переменить разговор.

– Послушайте, сейчас нам в первую очередь следует думать о Каване и о том, как добыть записи показаний, – произнес он.

Майк молчал.

– Я только что звонил одному юристу, – продолжал Чамберс. – Мне сказали, что есть шанс, что кому-нибудь из нас позволят встретиться с Мишель. Если это случится, лучше всего поехать вам. Я отправлю кого-нибудь с вами, например, Джаспера Клейна из «Геральд трибюн» либо Элейн Мейл из Си-эн-эн. Вам нужен человек, знающий язык и здешние обычаи.

Майк кивнул.

– А если Мишель не знает, где находятся улики?

Чамберс покачал головой.

– Наверняка знает, – ответил он. – Чем больше я думаю, тем яснее понимаю ход ее мыслей. Она готова на все ради мальчишек, которые с риском для жизни дали нам улики против Пастиллиано. Они доверились ей, а я уже не раз видел, как действует Мишель, – она готова встать на линию огня, даже не подумав, какой опасности подвергает тех, кого хочет защитить.

В душе Майка вскипел гнев, но он ничем не выдал охватившие его чувства.

– Что будет, если мы достанем улики? – спросил он.

Чамберс вздохнул.

– Мы получим ответ, только когда улики окажутся у нас в руках.

Майк поднялся на ноги и подошел к окну.

– Вы сказали, что у Пастиллиано есть своя собственная тюрьма, – сказал он после недолгого молчания. – Думаете, Кавана содержат там?

– Скорее всего, – отозвался Чамберс. – Но если вы спросите, где находится эта тюрьма, я скажу лишь, что сам хотел бы знать. Марсело, главарь банды, занимается ее поисками. Подростки, которых мы скрываем в качестве свидетелей, не имеют ни малейшего понятия о ее местонахождении.

– Рискуя показаться наивным, я предположу, что обращаться в полицию бессмысленно, – обронил Майк.

– Абсолютно, – подтвердил Чамберс. – Судя по показаниям ребят, «эскадроны смерти» Пастиллиано почти полностью укомплектованы сотрудниками полиции.

– Всех рангов?

Чамберс кивнул.

– Стало быть, шанс на благополучное возвращение Кавана невелик? – осведомился Майк.

Серо-стальные глаза Чамберса в упор смотрели на него. Майк похолодел, стараясь не думать, каким ударом будет для матери гибель Кавана.

– Надеюсь, вы понимаете почему, – сказал Чамберс.

– Да, – заверил Майк. – Откуда Пастиллиано знать, что вы не сделали копии показаний, прежде чем передать их ему, – а я уверен, что вы поступите именно так, разумеется, если мы их отыщем.

Чамберс кивнул.

– Иными словами, погубить Пастиллиано для вас важнее, чем спасти Кавана? – ледяным тоном поинтересовался Майк.

– Если мы отдадим улики Пастиллиано, все принесенные жертвы окажутся напрасными, – ответил Чамберс. – Пастиллиано будет действовать как прежде, а подростки и их семьи погибнут, не пройдет и недели. У этой медали есть и другая сторона – даже после того как мы доставим записи показаний, вашего брата могут продолжать удерживать в тюрьме в качестве гарантии того, что мы не предадим улики гласности.

Лицо Майка посуровело.

– Вы думаете, Каван еще жив? – спросил он.

– Скорее всего да, – ответил Чамберс.

– В таком случае мы должны сосредоточиться на поисках тюрьмы, а не улик, – сказал Майк. Глаза Чамберса сузились, и Майк взорвался: – Если у нас нет уверенности, что улики помогут выручить его, какой смысл тратить силы на их поиски?

Чамберс поднялся на ноги, швырнул пустую банку в корзину для мусора и взял со стола ключи от автомобиля.

– Не выходите из номера, – попросил он, отодвигая занавеску и выглядывая на улицу. – Наверняка уже прошел слух о том, что вы приехали в Рио, и с вами попытаются связаться.

– Вы имеете в виду Пастиллиано?

– Нет, он ни с кем не разговаривает лично. Может быть, кто-нибудь из его людей либо сотрудник органов правопорядка с разрешением посетить Мишель. – Чамберс вновь повернулся к Майку. – Я знаком с работниками банка и попытаюсь получить деньги, которые вы перевели. Потом позвоню в американское посольство, там у меня есть человек, который, возможно, подскажет что-нибудь дельное.

Он шагнул к двери. Майк смотрел ему вслед, и у него невольно вырвалось:

– Знаете, а я ни разу его не видел.