— У меня к тебе серьезное дело, Маша, — не без пафоса произнес Двинский. Он достал снимок Антона. — Знаешь та кого?

— А что, очень нужен тебе этот парень? — с затаенной мыслью спросила Мария.

— Очень, — как можно более серьезно ответил полковник.

— Значит, эта информация стоит больших бабок. Если я тебе все о нем скажу, оставишь ты меня наконец в покое?

Это было тяжелым испытанием для Двинского. Сведения об Антоне дорогого стоят. Но и отказаться от такой девушки, как Мария… А обмануть он ее не сможет — не привык, и все тут. Скажет «да» — и вынужден будет сдержать свое слово.

— Ну хорошо, Мария, тогда, может быть, в последний раз?

— И тогда все?..

— Тогда все.

— Хер с тобой, поехали.

Они очень быстро добрались до лесочка.

— Ну, как ты хочешь?

— Сначала информацию.

— Он водится с Лаймой. Зовут его Антон. Вот и все.

— Что ж, вполне достаточно.

— Ну, давай свое последнее условие, и закончим на этом.

— Может быть, ты встанешь на коленочки?

Они вышли из «девятки», и Мария стала расстегивать брючный ремень старого детектива…

В тот же вечер Двинский наведался к Лайме, самой известной и дорогой из всех московских проституток.

На его звонок последовало классическое:

— Кто там?

— Лайма, я к тебе по делу. Сама понимаешь по какому.

— Я работаю только через своего агента. Напрямую клиентов не принимаю.

— Лайма, я знаю, ты берешь по двести в час. Я добавляю еще сто. И мы разойдемся, агент твой ничего не узнает.

Проститутка призадумалась. Сейчас она была свободна, а триста баксов есть триста баксов.

— Хрен с тобой, заходи. — Лайма довольно презрительно оглядела его. — Подожди. Мне надо принять ванну.

Как только Двинский вошел в квартиру, он стал буквально обнюхивать ее. Конечно, пахло всеми женскими аксессуарами, но детектив явственно почувствовал и терпкий запах мужских сигарет.

Лайма скрылась за дверью ванной, и детектив медленно пошел по квартире, пытаясь обнаружить, откуда доносится запах крепкого табака.

Вот отсюда, из последней, четвертой комнаты!

Он спустил пистолет с предохранителя и, держа его в кармане, смело открыл дверь этой комнаты. Там сидел молодой человек, чертовски напоминавший собственное изображение на фотографии, и смотрел телевизор. Он тут же сунул руку под подушку — там, конечно, «ствол», догадался детектив, — но больше никаких действий не предпринимал.

— Извините, ради бога, я, кажется, не туда попал, — и Двинский тут же захлопнул дверь.

Детектив дождался появления Лаймы из ванной. Потрясающей красоты женщина, подумал он, и даже на время забыл, что хотел сказать.

— Ну, а ты разве в ванную не пойдешь? — удивленно посмотрела на него Лайма.

— Ты извини меня, дорогая. Как-то быстро у меня все остыло. Годы уже не те. — Он полез за бумажником. — Вот тебе сто баксов за беспокойство, а я уж лучше пойду.

Лайма, она же Света Терехова, презрительно фыркнула, но деньги взяла.

С утра Келарь опять собрал свой синклит.

— Нашли наконец этого сраного Албанца. Обитает у знаменитой московской бляди на Новой Басманной. Он должен быть уничтожен. Хватит с нас экспериментов. Только кто этим займется?

Он перевел взгляд с Зямбы на Посланника.

— У меня есть несколько надежных ребят, — не очень твердо сказал кавказец.

— Мой дядя этим заниматься не будет, — покачал головой Посланник. — На фиг ему неприятности из-за несанкционированного убийства.

— С твоими «надежными» ребятами все ясно, Зямба. Как только они доберутся до Новой Басманной, то можешь считать их жмуриками. А вот тебя я не пойму, Посланник! — обратился Келарь к Ивану. — Мы твоему дяде уйму денег переплатили, и у нас все это зафиксировано на аудио и видео. Он быстро может сменить генеральский мундир на костюмчик в полоску. А мы вместо этого даем ему еще сто штук. Так что двигай к дяденьке и доложи дислокацию.

…Крюков с внутренней улыбкой выслушал своего племянника. Андрей Юрьевич понимал, что Келарь никогда не решится признаться во взяткодательстве. Да и самого Келаря завалить генералу легче, чем некоего неуловимого Антона.

Но, по природе охотнику, Крюкову уже самому не терпелось разобраться с тем лихим парнем, за которым гонялись сколковцы.

Он не отказался от ста штук баксов, которые выделил Келарь за убийство этого самого Антона, и сказал племяннику:

— Ладно. Гуляй.

Только мочить генерал того парня не будет — возьмет и выяснит, кто он такой.

Крюков вызвал командира группы захвата.

— Дуйте на Новую Басманную. Лайма, проститутка известная, знаешь, где живет?

Сержант кивнул и почему-то покраснел.

— Так вот, у нее сейчас один мальчик сшивается. Вооружен и, предупреждаю, очень опасен. Брать непременно живым.

— Есть! — откозырял сержант, прихватил с собой еще трех омоновцев, и они поехали брать «мальчика».

…Антон и Лайма, или Света, проводили время в своем обычном стиле — по-прежнему избегали любовных контактов, вспоминали далекое школьное былое, обсуждали спектакли и кинофильмы, которые они видели. Вряд ли подобное времяпрепровождение столь красивой пары можно было назвать нормальным, но таким уж странным образом сложились их отношения.

Вот и сейчас они просто болтали, покуривая и попивая кофе.

— А зачем ты ведешь такую, скажем, тяжелую жизнь? — спросил ее Антон. — Неужели самой нравится?

Света недолго помолчала.

— А ты замечал, сколько баб роется в мусорных контейнерах? Мне не хотелось бы иметь такое будущее.

Раздался телефонный звонок. Обычный клиент, подумали оба.

Трубку подняла Лайма и вдруг растерянно поглядела на Антона.

— Просят тебя. Срочно.

Кашин мгновенно выхватил у Лаймы трубку, почти тут же бросил ее на рычаги и стал стремительно одеваться.

— Ключи! — крикнул он, протягивая руку.

— Какие? — растерялась Лайма.

— От гаража!

Там стояли «Ягуар» Лаймы и «Хонда» Антона.

— Держи.

Не прощаясь, он выскочил из квартиры. У подъезда уже стоял «газик», откуда вылезали четыре омоновца.

— Стоять! — в один голос закричали они.

Четыре выстрела раздались почти одновременно — в руках у Антона было два пистолета. Кашин знал, что менты просто в нокдауне и быстро очухаются, поскольку стрелял он по бронежилетам. Поэтому необходимо было действовать быстро.

Антон мгновенно открыл гараж, бросил ключи выскочившей из подъезда перепуганной Лайме и вдавил ногу в педаль акселератора.

…В кабинете Крюкова раздался телефонный звонок. Он ждал его и потому с нетерпением схватил трубку. Но услышал совсем не то, что ожидал:

— Товарищ генерал Крюков? Звонит начальник отделения милиции с Новой Басманной улицы полковник Федосов. У нас тут произошла перестрелка. Четверо омоновцев доставлены в больницу. Это ваши ребята. Нет никаких серьезных ран. Все пули пришлись в бронежилеты. Стрелявшего задержать не удалось.

— Я вас прошу, товарищ полковник, не фиксировать это происшествие. Операция носила секретный характер.

— Есть, товарищ генерал.

— А омоновцы сами в состоянии передвигаться?

— Да, наверно. Они, в общем-то, синяками отделались. Хотите, мы доставим их вам на Газетный?

— Очень был бы вам обязан, товарищ полковник.

Через час все четыре омоновца оказались в кабинете Крюкова. Выглядели они вполне здоровыми, но настроение у них было явно подавленное.

— Как же это произошло?

— Выскочил тот парень из подъезда с двумя пистолетами — видимо, предупредил кто-то — и четырьмя выстрелами положил нас на землю.

— Покажите, куда он стрелял.

Все отметины оказались в районе правого плеча.

«Похоже, парень специально стрелял по бронежилетам, — с невольной симпатией подумал о неизвестном Антоне генерал, — ишь, какие симметричные отметины оставил. Знай, мол, наших».

— Все по домам. Отдыхайте пока, — распорядился Крюков и вызвал через секретаря машину.