Варгуз ехал к Ксении. Ехал, не позвонив. Почему-то считал, что так фартовее. Ну, конечно, купил цветы, коньяк, торт.

Когда она открыла ему дверь, то первое чувство, которое он ощутил в ней, — испуг. Но Варгуз не придал этому особого значения. Ксения за последнее время испытала немало потрясений и уже, наверно, не знает, от кого чего ждать.

А он ведь, в сущности, приехал объясниться ей в любви. Того, кто их разъединял, больше нет — царствие ему небесное, Борису.

Появились, правда, некоторые денежные трудности, но, когда он реализует всю свою питерскую недвижимость, финансовых проблем не будет. Ах, как же они заживут с Ксенией, с единственной любимой его женщиной!

Иное настроение было у вдовы Бориса Бабурина. Запугивания адвоката Ардова оказались не совсем уж пустым звуком. Действительно появились претендентки на наследство Бориса, замаячили судебные процессы, которые потребуют немалых денег. Сама она зарабатывать вообще не умела, а на руках опять-таки дочь, расходы на которую все росли.

К этому времени Варгуза как партнера по жизни Ксения уже перестала воспринимать. К чему ей этот дряхлеющий уголовник, который к тому же когда-то отверг ее?

И для чего он к ней пришел — таинственно, без звонка? Высказать свои соболезнования? Сомнительно. Поэтому судьба двух миллионов в «Интеркредите» всего более волновала ее в данный момент.

И тут как раз он задал вопрос:

— Так что же, Борис мне ничего не оставил?

Она пожала плечами.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, Варгуз.

В ту же секунду многоопытный зэк понял, что питерский общак, а точнее, его деньги, у Ксении.

— Значит, говоришь, вообще ничего не оставил?

Этот, повторный, вопрос был задан с такой подозрительной интонацией, что женщина почувствовала: рецидивист обо всем догадался.

Ксения стала лихорадочно искать выход. И, кажется, нашла. Не так давно она виделась с подругой, сотрудницей секретной лаборатории ФСБ. Ксения часто жаловалась ей на свою проклятую жизнь, на подлеца мужа.

И однажды подруга сказала: «А ты его отрави».

«Как это»?

«В ФСБ есть такие препараты, так называемые внесписочные. Одна таблетка — и у человека через двадцать четыре часа инфаркт. А таблетка эта самоуничтожается. Никакой патологоанатом ничего не найдет».

«Какие страшные вещи ты говоришь!» — возмутилась тогда Ксения.

«Могу сказать еще кое-что пострашнее — мой муж мне тоже надоел до смерти. Недавно скончался от инфаркта».

Ксения не нашлась, что сказать. А потом, в особенно тяжелый день, она попросила подругу принести ей ту самую таблетку. Но так и не решилась ею воспользоваться. И лежит она в укромном месте на кухне…

— Дело в том, — между тем продолжал Варгуз, — что Борис являлся кассиром и хранителем питерского общака. И не такой Борис был человек, чтобы у него вот так, без следа, вверенные ему башли испарились.

«Этот старый бандит хочет забрать последнее, что у нас с дочерью осталось», — сделала Ксения окончательный вывод.

— Ты знаешь, Варгуз, — как можно ласковее сказала она, — я ведь еще не разбирала его бумаги. Скорее всего, там и сыщется след вашего, как ты говоришь, общака. Приходи через денек. Я думаю, все найдется, все образуется.

Недоверчивое выражение не исчезло, однако, из глаз Варгуза. Тем не менее денек он согласился подождать.

— Ну, а что ж мы с тобой ничего не выпьем, Варгуз, хотя бы в память о Борисе? Давай свой коньяк. Пойду на кухню за рюмками. И сыр у меня есть швейцарский в холодильнике.

Ксения вернулась с кухни с подносом, на котором стояла бутылка, блюдечки с нарезанным лимоном, ломтиками сыра, рюмки с коньяком…

Когда Посланник, вызванный боссом, прибыл в офис, там уже ждали его и сам Келарь, и Зямба, и Лухарь.

На Келаре не было лица, да и другие как-то поеживались.

— Для вновь прибывших повторяю: в кейсе Хьюберта оказалась полная туфта. Дискеты пустые.

— Откуда это известно? — робко спросил Посланник, озабоченный сейчас со всем другими проблемами. — Ведь они же были защищены персональным кодом.

— Да и код-то этот был туфтовый, — презрительно произнес Келарь. — Винтарь легко разобрался с ним. — Он повернулся к Лухарю. — Твой Албанец не ошибся? Выпотрошил именно того, кого заказывали?

Петр, однако, держался уверенно:

— Номера «мерсов» совпадают. И внешность клиента с фотокарточкой — тоже. Кроме того, Албанец говорил, что клиент — иностранец. По-русски не знает ни хера.

— Может быть, этот кейс везли для отвода глаз? — высказал предположение Посланник. — А настоящий был где-нибудь под креслом?

Келарь не стал комментировать эту идею и снова обратился к Лухарю:

— Ты как общаешься с Албанцем?

— По электронной почте, — ответил Петр и зачем-то уточнил: — По «и-мэйлу».

Этот ответ неожиданно разозлил Зямбу:

— По «мэйлу», мать твою! А ну-ка выйди в коридор и стой там, пока не позовут!

Лухарь взглянул на Келаря, как бы ища у него защиты, но тот отвел глаза. Петру пришлось удалиться. Последнее время, после ликвидации Бимбера, он явно вызывал раздражение у Зямбы. Диспетчер часто ловил на себе неприязненно-подозрительный взгляд кавказца. «Поганая усатая морда!» — со злобой подумал он, выходя из кабинета.

— Надо поставить телефон этой падлы Лухаря на прослушку и установить за ним наблюдение, — предложил Зямба. — Посмотрим, какая у них там с его киллером «мэйла»!

Келарь, подумав, согласился, но с одним исключением:

— Следить за ним по всему городу не возможно. Да у нас и сил таких нет. Сейчас пацаны другие задачи решают. Достаточно взять под контроль его хазу.

На том и порешили.

Посланник, как человек осторожный, в основном помалкивал, поскольку считал, что перед ним разыгрывают комедию. Он полагал, что кейс взят правильный, но платить киллеру Келарь не желает, поскольку все равно решил свалить за бугор. А что все остальные останутся тут под оптическим прицелом Албанца, ему по фигу.

— Иван, — вспомнил о нем Келарь, — к тебе пока вопросов нет. Ты свободен. Иди, передай Лухарю, чтобы топал домой.

— Гонорара Албанцу, я так понимаю, опять не будет? — мрачно спросил Посланник.

— За что? За эту туфту? — Келарь очень натурально изумился, взял новую сигарету.

— А за Бимбера?

Келарь призадумался.

— Пусть Лухарь свяжется с Албанцем, мы с ним встретимся и этот вопрос перетрем.

— Не понимаю, что тут, собственно, перетирать. Албанец сделал свое дело и должен получить свои бабки. — Впервые Посланник разговаривал с боссом столь вызывающе.

— Делай как я сказал, — отмахнулся Келарь.

Несмелов вышел в коридор и нашел, к своему удивлению, Лухаря в довольно безмятежном настроении.

— Ты чего такой веселый, ведь твоему Албанцу опять ничего не обломится!

— Ну что ж, Албанец хорошо разбирается, кто за это ответить должен. Кое-кто получит «желудь» в тупую башку, и все дела.

— Пройдем-ка в мой кабинет.

Они уселись в мягкие кресла, и неожиданно для Лухаря Посланник достал из бара бутылку коньяка и два фужера. Даже нарезал лимончик.

— Петр, у меня большие неприятности. И они будут еще больше, если не завалить одного сукина сына.

— Ну и?..

— Не возьмется ли твой Албанец за это дело?

Лухарь искренне рассмеялся.

— Да мы теперь все под дулом его винтовки ходим. Какие у нас могут с ним быть дела? Сегодня прожил день — и слава богу.

— Необязательно говорить киллеру, что заказ идет от кого-то из сколковцев. Петр, если того парня не загасить — мне кранты, — признался Посланник. Он явно не шутил.

— Да в чем, собственно, дело? — нагнулся к «третьему человеку» заинтригованный Лухарь.

— Не думаю, что стоит об этом рассказывать. Но сто штук «гринами» я гарантирую.

Лухарь почесал затылок.

— Я так думаю, что Албанец уже сыт по горло всякими там гарантиями. Здесь один вариант — бабки вперед.