— Доктор Пейли утверждает, что при таких травмах головного мозга, как у вас, не бывает, что пациент что-то уже помнит, а чего-то еще не вспомнил. По крайней мере, он о таком не слышал. Память в подобных случаях возвращается сразу и вдруг, а не отдельными, удобными для вас порциями.

— Доктор Пейли не может читать мои мысли и не знает, что я помню, а чего нет.

— И это очень, очень удобно, если вам хочется что-то скрыть, не так ли?

— Вам виднее. Вы детектив.

— Но существует одно обстоятельство, которое вам, Терри, следует знать. Тот, кто выстрелил вам в голову, кто бы он там ни был, сделал то же самое с другим человеком. Только этому юноше не так повезло, как вам. Получив две пули в голову, он умер, Терри.

Кардинал вовсе не был уверен в правильности своего шага, и тем не менее он отвернулся от нее и направился к двери. Отодвинул щеколды и вышел.

Догони меня, мысленно молил он. Тебе же отчаянно хочется узнать. Догони меня.

Он открыл дверцу машины, но прежде чем успел усесться в нее, раздался крик:

— Подождите!

Она торопливо, босиком сбежала по ступенькам.

— Подождите, детектив!

Кардинал влез в машину и включил мотор.

Терри рывком распахнула переднюю дверцу и села рядом с ним.

— Кто это был? — Ее бледная кожа теперь была совсем белой. — Тот, кого убили… кто он был?

— Мы пока еще этого не знаем.

Зеленые глаза сверкали паническим страхом.

— Вы обязаны мне сказать! Сколько ему лет? Как он выглядит? Худой, долговязый?

Кардинал раскрыл портфель и вытащил сделанный экспертами снимок. Размозженная голова, лужа крови.

Терри прикрыла рот рукой.

— Это ваш брат?

Все еще не отнимая руки от рта, она покачала головой. Кардиналу показалось, что ее вот-вот вырвет прямо в машине.

— Парню этому лет двадцать пять-тридцать. Рост примерно пять футов пять дюймов. Волосы светло-русые.

Она перевела дух:

— Это не Кевин. Кевин моложе. И волосы у него темные. И росту в нем почти шесть футов.

— На месте убитого могли быть вы или ваш брат, — негромко сказал Кардинал. — Убийца или убийцы действовали наверняка. Пистолет, которым они воспользовались, оказался неисправным, и, похоже, они это поняли. Когда пули не убили его, они его прикончили, раскроив ему череп бейсбольной битой. В следующий раз, когда меня вызовут на место подобной трагедии, я не хочу, чтобы жертвой оказался ваш брат, а в особенности вы.

Теперь Терри сидела откинувшись в кресле. Она казалась совершенно выдохшейся.

— Вы хотите, чтобы я прекратил допрашивать вас. Больше вопросов не будет. Пойдите обуйтесь, и я отвезу вас в безопасное место.

Терри, не мигая, смотрела прямо перед собой.

Теперь или никогда, думал Кардинал. Либо она поедет со мной, либо я ее навек потеряю.

— Только не в больницу. — Ее голос был едва слышен.

— Только не в больницу.

— Где ты пропадал? — набросилась на него Делорм, едва он вошел в Управление. — Мы тебе названивали без конца.

— В Кризисный центр ездил, — отвечал Кардинал. — Я нашел Терри Тейт.

— Нашел Терри Тейт! — Бровь Делорм поползла вверх, скрыв маленький шрам над глазом. — Каким же это образом?

— По школьным записям. А вдобавок я проверил ее брата Кевина Тейта. Выяснилось, что он отсидел два года за попытку сбыта наркотиков, и я думаю, что он сейчас в городе.

— Вот почему она скрытничает. Не хочет, чтобы на этот раз ее братец получил срок по полной программе.

— А зачем вы мне звонили?

— Судебно-медицинская экспертиза определила личность убитого. По зубам. Тебе знаком некто Моррис Тилли? Известный также как Клык, почему специалисты-стоматологи и сумели так быстро выяснить, кто это. У него имелся дополнительный резец.

— Ничего не слышал о таком человеке.

— Еще бы! Ведь тебя не привлекают к пустяковым делам. А между тем Морриса Тилли мы задерживали раза три, если не больше, главным образом за кражи. А кроме того, он торговал наркотиками, по большей части травкой. Беда Морриса Тилли в том, что он был законченным наркоманом и без марихуаны не мог обойтись. Но уже год, как о нем ни слуху ни духу.

— Может, он решил встать на путь добродетели.

— Ха-ха! На что бы он стал жить, если б не наркотики и не мошенничество в бильярдной!

— Родителей известили?

Делорм одарила его приятнейшей из улыбок, что всегда служило преддверием какой-нибудь очередной гадости.

— Родительницу, — поправила она. — Я надеялась, что мы сделаем это вместе с тобой.

Дом Тилли стоял на Мэйн-Вест позади парковки «Пончиков по-деревенски». Благодаря общенациональной страсти к выпечке точка эта разрасталась и распространялась быстрее прочих городских заведений, и парковочная площадка ее поглотила уже и выстроенное из известняка здание соседнего монастыря, и несколько мелких магазинчиков, и ряд эдвардианских особняков. Дом Тилли находился в пятидесяти ярдах к западу оттуда, среди красных кирпичных домиков, которые за последнее время обзавелись безобразными вывесками: «Салон Дейрдрс», «Кондиционеры Прента и Фалько».

Бывает иногда, что жестокие преступления приводят полицейских по какому-нибудь приличному адресу, где обитают воспитанные выпускники лучших университетов. С Кардиналом раз или два случалось подобное. И все же это редкость. Убийство же Морриса Тилли было самого заурядного свойства.

Его мать впустила их в прихожую, темноватую и тесную, где пахло не то плесенью, не то ветхой материей, как в лавке подержанных вещей… Миссис Тилли оказалась маленькой, похожей на воробышка женщиной в линялом платье в цветочек, зорко вглядывавшейся в них сквозь толстые стекла очков.

Кардинал представился и представил Делорм.

— Вы миссис Тилли, мать Морриса Тилли?

— Да. Что, у Морриса опять какие-то неприятности? Он не нарочно. Он просто не думает, что делает, понимаете? Увлекается так, что себя не помнит. И марихуана тоже сослужила ему плохую службу. Вот многие матери жалуются, что у них дети чересчур уж компьютерами увлекаются, видеоиграми там всякими, а я что угодно бы отдала, чтобы Моррис увлекся чем-нибудь в этом роде! Он ведь, знаете, как попробовал марихуану в двенадцать лет, так с тех пор и пошло это наваждение. Но он зла никому не делает, правда-правда! Он хороший мальчик. Парень то есть. Хотя во многом он еще мальчик. Ну а что он на этот раз натворил? Надеюсь, не очень страшное?

— Боюсь, у нас новости похуже, миссис Тилли. Присядьте-ка лучше.

— Да, конечно, конечно. Пройдемте в гостиную.

В гостиной запах лавки подержанных вещей оказался еще гуще. Кособокая качалка, обитая коричневым винилом, пухлый диван, продранный с обеих сторон так, словно его терзали тигры.

— Может быть, чаю? Или кофе?

— Нет, спасибо. Сядьте, пожалуйста, миссис Тилли.

Слегка переваливаясь, она подошла к дивану и, побледнев теперь, как будто из нее выдернули электрический шнур, села на драный диван и покорно сложила руки на коленях.

— Боюсь, что ваш Моррис мертв, миссис Тилли. — Сердце Кардинала колотилось как бешеное. Нет, никогда он к этому не привыкнет. — Его убили.

— Убили? — Рука женщины медленно поползла вверх ко рту.

— Мне очень жаль.

Миссис Тилли повернулась к Делорм, словно надеясь услышать от женщины нечто более вразумительное.

— Зачем же было кому-то убивать Морриса? Ведь он… ведь Моррис… такой покладистый… он же мухи не обидит. Вот марихуану он курит слишком уж много, это верно. И на работе никак не удержится, но с работой ведь сейчас трудно, знаете ли. А Моррис, он разборчивый. За что ни попадя не возьмется. Но он не драчун, нет. Не может это быть он. Должно быть, что-то напутали… Убили не его, другого.

— Личность была установлена по записям у стоматолога, — сказала Делорм. — По зубному ряду. Ведь у вашего сына, кажется, был лишний резец?

Последовавшая затем пауза была краткой, а тишина — гробовой. Где-то тикали часы: секунда, другая, третья. А затем тишину разорвал вопль миссис Тилли. Вопль был громкий, протяжный, издали его можно было принять за собачий вой. Она ловила ртом воздух, почти задыхалась, а потом издала новый вопль, показавшийся Кардиналу уже не таким пронзительным, но не потому, что вопль этот был тише, а потому, что в протяжный и горестный этот звук, казалось, вплелись все страдания рода человеческого.