– Веди меня к нему!

Квинт вприпрыжку понесся по коридору. Чайна побежала за ним, стараясь не отставать. Студеный ветер обтекал ее, но на сердце у нее было еще холоднее от страха.

Когда призрак привел ее на верхнюю площадку лестницы, ведущей в редко используемую часть дома, Чайна в ужасе закричала, увидев внизу лежащее тело. Не взирая на ледяной холод, она оттолкнула Квинта и бросилась вниз по лестнице.

Александр лежал лицом вниз. Вокруг него валялось разбросанное белье из прачечной. Возле правого уха виднелась красная полоса, волосы склеились от высохшей крови. Чайна лихорадочно добралась до его шеи и едва не задохнулась от рыданий, почувствовав пульс. Должно быть, стопа белья смягчила удар при падении и тем самым спасла ему жизнь.

– Он жив, Квинт! – сказала она, подняв взгляд на центуриона, стоявшего на лестнице. – Должно быть, это произошло по меньшей мере полчаса назад, потому что кровь запеклась в его волосах. – Она не сомневалась, что человек, который нападал, кто бы он ни был, давно ушел. – Мне нужна помощь, чтобы перенести его.

– Проверь, нет ли переломов костей. А я доставлю тебе помощь.

– Каким образом?

– Позволь мне самому позаботиться об этом. – Он с горестью посмотрел на Александра: – Сохрани ему жизнь.

Встав на колени, Чайна наклонилась над Александром и ощупала его руки, ноги и бока. Он застонал, когда ее пальцы прошлись по его ребрам с правой стороны, однако не пошевелился.

– Кто сделал это? – спросила она, не ожидая ответа.

– Я не знаю, – едва слышно прошептал он.

– Александр! – Она хотела обхватить его руками, но боялась причинить ему еще большую боль.

– Спокойнее, Чайна, пожалуйста.

Она понизила голос:

– Ты можешь двигаться?

Когда он оперся руками о пол и попытался приподняться, ей захотелось зарыдать от радости. И пусть он даже стонал от боли, главное было то, что он жив. Оставалась надежда, что они оба доживут до конца дня.

Александр морщился от боли при каждом шаге, пока они не дошли до столовой. Он всегда ворчал на Чайну и считал глупостью ее рассказы о призраках, а сам оказался глупцом, каких мало. Он уклонился от ее вопроса о том, как он оказался в этой части дома. Как бы она отреагировала, если бы он сказал ей, что увидел какой-то непонятный свет и пошел за ним, надеясь увидеть Квинта и, возможно, задать ему несколько вопросов?

Вероятно, это было всего лишь необычное солнечное отражение, потому что он затем потерял его. Когда он остановился на верхней площадке лестницы, пытаясь определиться, в каком месте замка он оказался, его ударили сзади. Он помнил, что услышал какой-то шелест за спиной и повернул голову, чтобы посмотреть в ту сторону, но в этот момент ощутил страшный удар по голове. Если он и успел увидеть нападавшего, то сейчас он не мог это вспомнить.

У него раскалывалась голова и болели ребра при каждом вздохе. Ему приходилось испытывать и более сильные удары во время тренировок с солдатами, но тем не менее сейчас он каждое движение совершал, соблюдая осторожность.

Оглядевшись вокруг, он словно в первый раз понял, почему каждый, выросший в этом доме, начинал легко верить в призраков. Память о былом буквально наполняла эти стены.

Высокий потолок был украшен фризами. Эмблемы креста королевы Елизаветы переплетались с геральдическими символами семейства Недеркоттов. Он видел несущие знание книги. Вставшие на дыбы грифоны с когтями, нацеленными на лебедей, казалось, не реагировали на зверей, охотившихся за ними. В центре потолка, прямо над длинным дубовым столом, находился разделенный на четыре части щит. Колокольчики спускались с дельфина над припавшим к земле львом и раскинувшим крылья лебедем. До сих пор были видны следы краски.

– В геральдике черный цвет называется чернядью, – сказала Чайна, входя в комнату, – голубой—лазурью, багряный—пурпуром.

Чайна была в розовом платье, и Александр залюбовался ею. Великолепие комнаты тускнело в сравнении с этой нежной красотой.

– Я чувствую себя значительно лучше, – сказал Александр. – Лишь слегка шумит в голове.

– Я не спрашивала тебя об этом, – сказала Чайна, подходя ближе.

– Но ты обязательно спросила бы. Судя по твоему выражению, ты, с одной стороны, готова выговорить мне за то, что я не отдыхаю, а с другой – рада видеть меня. – Он провел пальцами по ее щеке. – Я еще не поблагодарил тебя за то, что ты спасла меня.

– В этом нет необходимости, тем более что мне нравится мысль о том, что ты в долгу у меня. Тебе придется каким-то образом оплатить его.

– Я могу предложить несколько способов.

– Не сомневаюсь, что можешь. – Она улыбнулась на сей раз широкой улыбкой, и в ее глазах блеснул огонек желания.

Когда она выдвинула кресло, он не протестовал. Он был рад, что способен сидеть.

– Проводы позади? – спросил он.

– Да. – Она села рядом с ним. – Я рада, что лорд Тернбулл не стал настаивать на том, чтобы уехать сразу же после бедствия в Римском лагере. И сквайр смог вернуть собачку леди Виолы.

– А мисс Аптон, вероятно, хотела бы побыть еще три дня, прежде чем возвращаться в Йорк со своей кузиной, Тернбуллом и этой глупой собачонкой.

– Я не думаю, что это так. Леди Виола обращается с кузиной с такой же степенью презрения, как и раньше. Я думаю, что она давным-давно знает, что ее жених влюблен в кузину, но воспринимает это как плату за то, чтобы выйти замуж за мужчину, который, как она считает, открывает ей двери в светское общество. Титул лорда Тернбулла древний, титул ее отца – недавний и подозрительный, поскольку он занимался торговлей. – Озорная улыбка тронула ее губы. – И мы все знаем, каким героем был лорд Тернбулл.

– Ты полагаешь, что она умнее, чем я считал?

– Она знает, что ей требуется, и не собирается уклоняться от достижения цели, даже если лорд Тернбулл будет содержать ее кузину в качестве любовницы в ее собственном доме. – Она грустно улыбнулась. – По крайней мере до тех пор, пока у нее не появятся другие планы. Я не удивлюсь, если услышу, что мисс Аптон обручена с кем-то, кто живет далеко от имения виконта. Возможно, это именно то, на что мисс Аптон всегда надеялась. Я не привыкла думать о людях плохо, но, имея дело с ними, от этого трудно удержаться.

Александр подождал, не скажет ли Чайна что-либо еще. Она провела пальцем по гладкой столешнице. Появились следы влаги, и ее палец начертил на ней абстрактные узоры. Наклонившись к Чайне, Александр притянул ее к своим губам. Он встал, приподнял ее, его поцелуй обрел крепость, и трепет пробежал по ее телу.

– Все почти позади, Чайна, – шепотом сказал он, оторвав от нее губы. – День клонится к вечеру, а мы с тобой живы.

– Я очень рада, что это так, но я не перестаю думать о Квинте и о том, что над ним висит проклятие.

– Но почему? Ты спасла меня снова. Неужели этого недостаточно, чтобы разрушить проклятие?

– Наверное, достаточно, но что-то меня тревожит.

– Не ищи беды там, где ее нет.

Она улыбнулась:

– Хороший совет, хотя я не могу отделаться от тревожного чувства.

– В эту минуту я хочу поцеловать тебя.

Засмеявшись, она прижала губы к его губам. Но, обнимая ее и наслаждаясь поцелуем, он чувствовал, что она не в силах всецело отдаться желанию. Он будет счастлив, когда в полночь пробьет последний удар часов.

Чайна сидела в библиотеке у окна и смотрела на сад, наполненный золотыми красками закатного солнца. Ее наполняла радость от того, что день подходил к концу без новых трагических происшествий. Однако беспокойство полностью не покидало ее. Почему Квинт не появился, чтобы сообщить им, что проклятие снято? Он не появился даже для того, чтобы узнать, как Александр себя чувствует. А она ожидала, что он будет рядом ежечасно в этот судьбоносный день.

– Я подумала, что ты, должно быть, здесь. – Шиан пододвинула стул и села рядом. – Я удивилась, потому что считала, что ты не оставишь Александра одного в течение всего этого дня.