Она словно слышала прозвучавшие до этого слова Квинта. «День наибольшей опасности для него – пятое сентября, но и каждый день до этого срока грозит ему гибелью».

Кто настолько хотел убить Александра, что готов был убить и ее? Сегодняшний случай предупредил ее, насколько решительно был настроен убийца. Интересно, удастся ли ей пережить второе покушение…

Кто-то кашлял. Сильно и надрывно.

Чайна послала слугу за водой, после чего быстро пошла по коридору. Увидев шафранный китель кашляющего, она поняла, что это был сквайр Хейвуд.

– С вами все в порядке? – спросила она, останавливаясь рядом и видя, что он буквально корчится от кашля.

Он поднял голову, и она увидела слезы у него на щеках. Он их вытер и, задыхаясь, произнес:

– Дым.

Она взяла из рук горничной стакан и протянула его сквайру:

– Выпейте воды. Это должно помочь.

Его руки тряслись до такой степени, что она сама поднесла стакан к его губам. Часть жидкости пролилась на его алый жилет, но ему все же удалось сделать несколько глотков между приступами кашля.

Послав горничную за другим стаканом, Чайна взяла его за руку и подвела к скамейке. Он тяжело опустился на нее и смахнул последние слезы, катившиеся по его лицу.

– Извините, – пробормотал он.

– Вы не смущайтесь. Дым многим доставил большие неприятности.

– Вы выглядите славно.

Она улыбнулась:

– Очень любезно с вашей стороны, хотя копоть и сажа никогда никого не украшали.

Поднявшись на ноги, он протянул ей носовой платок:

– Можете им воспользоваться.

– Понадобится мыло и вода, чтобы отмыться. – Она положила ладонь на его руку. – Тем не менее спасибо.

– Как вам угодно… Знаете, я готов все сделать для вас. – Его лицо зарделось. – Я не имею в виду, что я буду мыть… То есть… я никогда бы…

Чайне стало жаль его, и она хмыкнула:

– Я и не думаю неправильно истолковывать ваши слова. Мы были друзьями в течение многих лет, и я не чувствую в ваших словах ничего, кроме доброты.

– Вы так о нас думаете? – тихо сказал он, сжимая ей руку.

Она мягко высвободила руку, испытав облегчение, когда он отпустил ее. Он постоянно искал ее компании в течение последних месяцев перед смертью отца, но с той поры уже не навещал их. До нее дошли слухи, что он ухаживает за вдовой, живущей на северной окраине пустоши. То ли это был всего лишь слух, то ли ситуация изменилась.

Чайна быстро перевела разговор на другую тему:

– Вы что-нибудь узнали о том, из-за чего начался пожар? Когда я осмотрела место происшествия, я не обнаружила ничего необычного, если не считать странного запаха. Фарли сказал, что это может быть деготь.

– Интересное мнение, хотя я не нашел никаких признаков дегтя. Пока непонятно, кто учинил пожар. Поджог дома – уголовное преступление, и наказание за него – повешение. Может, я узнаю что-нибудь, когда расспрошу свидетелей.

– Когда закончите, присоединяйтесь к нам. Мы идем обедать.

Он покачал головой: – Может, как-нибудь в другой раз. Обязанности прежде всего.

– Вы же знаете, что Шиан и я всегда рады разделить компанию с вами.

– Да. – На сей раз он взял обе ее руки и проникновенно заглянул ей в глаза. – Как только что-то узнаю, непременно вам сообщу.

– Спасибо. – Она снова попыталась высвободить руки. Видя, что он колеблется и не отпускает их, изобразила приступ кашля, закрыв обеими руками себе рот.

Он грустно сказал:

– Я должен отпустить вас, чтобы вы отдохнули. До свидания.

Она кивнула и некоторое время наблюдала за тем, как он удалялся шаткими шагами. Было очень много вопросов и никаких ответов. Никто не видел, как начался пожар. Никто не мог объяснить, каким образом люк захлопнулся и оказался запертым. И почему леди Виола была так встревожена, когда Чайна распорядилась, чтобы дворецкий помог Александру дойти до его комнаты? Она вела себя так, словно ее женихом был Александр, а не лорд Тернбулл.

Если вдуматься, здесь много странного. Чайна отправилась переодеться к обеду, желая, чтобы у нее был ответ хотя бы на один вопрос.

Ей на помощь поспешила горничная. Бернис была девушка из местных, а не какая-нибудь изысканная француженка, какую привезла с собой леди Виола. Она говорила с чудовищным йоркширским акцентом, а ее единственным недостатком, если не считать любви к сплетням, была вера в то, что работавшие на конюшне парни флиртовали исключительно с добрыми намерениями. Она одевалась в простое серое платье с белым накрахмаленным фартуком, и ее редко можно было увидеть без улыбки.

Но сегодняшний вечер подпадал под один из таких случаев. Она не улыбалась, причесывая волосы Чайны.

– Беда была просто неизбежной. Нет, я совсем не удивилась, когда услышала эти крики.

– Пожар потушен, и никто не пострадал…

Легче говорить банальности, чем пережевывать те страхи, которые продолжали в ней гнездиться. Если бы никто не заметил огня и дыма… Нет, она не хотела и думать о попытке ползти по крыше вместе с Александром.

– Это в самом деле к несчастью, что его светлость появился здесь…

Чайна испытывала искушение согласиться с ней, но не могла этого сделать. Разве можно соглашаться с девушкой, которая любит поболтать обо всем, происходящем в замке. Чайна лишь спросила:

– Которая именно «светлость»?

– Оба. Раз они оба появились в одно и то же время, это определенно к несчастью.

– Почему? – Чайна видела лицо Бернис в зеркале. Ее горничная, всегда готовая поболтать, сейчас колебалась, словно решая, что сказать и как сказать.

– Семьи лорда Брэддока и лорда Тернбулла сейчас враги.

– Враги? Почему? – Она вспомнила лед в голосе Александра всякий раз, когда он разговаривал с виконтом. Лед сразу же пропадал, стоило ему обратиться к кому-либо другому.

– Говорят, – Бернис никогда не уточняла, кто именно говорит, и Чайна научилась не спрашивать ее об этом, – что лорд Брэддок почти прекратил отношения с семьей Тернбулла после того, как сестра лорда Тернбулла, Нора, разорвала помолвку с ним и стала леди Морис Эруин.

Чайна была поражена. Александр был заманчивым мужчиной. Если он поцеловал сестру лорда Тернбулла хотя бы раз, как он поцеловал ее, с какой бы стати она разорвала их помолвку?

Стараясь говорить как можно более ровным голосом, Чайна спросила:

– А эти люди говорят, почему была расторгнута их помолвка?

– Нет, хотя намекают на то, будто ей не понравилось, что он вступил в армию, чтобы воевать против французов. – В карих глазах Бернис зажглись огоньки. – Ноя сделаю все возможное, чтобы узнать правду, мисс Чайна. Он очень даже привлекательный джентльмен, правда ведь? И потом, у него большой титул, к тому же много земли. Я вам скажу, что я не единственный человек, кто проявляет любопытство, почему она бросила его лишь за то, что он просто хотел стать героем.

– Бернис… – Хотя Чайна думала точно так же, было неудобно обсуждать этот вопрос с горничной.

– Простите меня, мисс Чайна, но я думала, что вам следует это знать, поскольку вы испытываете симпатию к нему, и все такое. – Бернис сомкнула губы, понимая, что и без того она слишком много сказала.

Чайна ее не осуждала. Каждый из слуг, вероятно, обсуждал этот вопрос.

– Тогда неудивительно, что была такая напряженность, когда я встречала лорда Тернбулла и его спутников.

Бернис продолжала причесывать Чайну. Ритм ее движений не изменился, но в голосе ее появился новый оттенок, когда она заговорила:

– Если бы я узнала это раньше, мисс Недеркотт, я бы вас предупредила.

– Не сомневаюсь.

– Пожалуйста, не говорите никому, что я вам рассказала. Миссис Мейдерс отправит меня опять мыть посуду, если узнает, что я сплетничаю о лорде Брэддоке и других гостях.

– Я никому ничего не скажу. – Потянувшись, она взяла руку Бернис. – Я ценю твою откровенность, но пообещай мне, что не будешь говорить об этом другим слугам. Пообещай мне также, что если кто-нибудь из слуг попытается заговорить с тобой об антипатиях между гостями, ты передашь им мои слова о том, что это запретная тема.