– Что ж, может, ты и права. Если она думает, что я не выйду замуж за Уэндела, она действительно не знает, о чем говорит.

Келли заинтересованно спросила:

– С чего такой вывод?

– С того, что я уверена – Уэндел создан для меня. Это судьба. Я чувствую это сердцем.

Боже! Как же Келли недоставало такой вот уверенности. Сама-то она точно знала, что насчет своего бойфренда сестра заблуждается, причем на все сто процентов.

Из дальних стран Райли обычно возвращался домой, но на этот раз изменил давно заведенному порядку. Все это время он очень беспокоился, как там Келли. Разлука длилась целую неделю, и он надеялся, что за это время острота того поцелуя полностью стерлась из памяти Келли.

Когда он подъехал к «Копикэт», Келли грузила в «тойоту» какие-то коробки. Увидев его паркующийся рядом автомобиль, радостно заулыбалась, но тут же приняла серьезный, озабоченный вид, как только он нарисовался во всей красе.

– Возвращение блудного сына, – фыркнула она.

– Деловая поездка.

– Я знаю.

«Должно быть, звонила мне на работу», – подумал Райли.

– Тина получила мой подарок?

Келли рассмеялась:

– Ты шутишь? Твой автоответчик наверняка под завязку забит ее благодарностями.

– Так ей понравилось?

Келли вытаращилась на него.

– Райли, а как могло быть иначе? Ты прислал моей девятилетней дочери антикварный «Стенвей». Вообще-то это чересчур.

Он вдруг испугался.

– Но ты ведь позволишь оставить ей пианино, да?

Она положила сумочку на капот и привалилась к автомобилю.

– Какой же я должна быть мегерой, чтобы не позволить. И потом, одна перевозка такого пианино стоит целое состояние.

– В моем доме им все равно никто не пользовался.

– Зато теперь им очень даже пользуются. С рассвета и до позднего вечера.

Райли рассмеялся:

– Я так и думал.

Она, наоборот, очень серьезно посмотрела на него и сказала:

– Райли, ты, должно быть, сошел с ума. Я никогда не расплачусь с тобой за это пианино.

– И не нужно, – заверил он ее. – Я просто захотел, чтобы оно принадлежало Тине. Считай, что это дружеский жест.

Слово «дружеский» вызвало у Келли приступ скептицизма.

– Дружеский?

Он улыбнулся:

– Составишь мне компанию на дружеский ленч? Я приехал сюда прямо из аэропорта и не прочь подкрепиться.

Она покачала головой:

– Мне нужно отвезти заказ.

– Я тебе помогу. Положим все на заднее сиденье. У меня оно больше.

Келли вздохнула:

– Нет у меня времени на ленч.

Он нахмурился, уловив ее настроение:

– Неправда, ты просто не хочешь. Почему?

Она оттолкнулась от автомобиля, уперла руки в бока:

– Все, это выше моего понимания, Райли. Ты уж не обижайся, но при нашей последней встрече ты покинул мой дом так, словно я подхватила страшную заразу. Вот я и решила, что все, прощай, Райли. А потом ты прислал моей дочери пианино. Когда же я позвонила, чтобы поблагодарить, оказалось, что ты уехал далеко и надолго.

– Я был в Гонконге.

– Знаю, мне сказала твоя секретарша.

Райли помялся.

– И… к чему ты клонишь?

На ее лице отразилось крайнее недоумение. Она вскинула руки, потом бессильно уронила их.

– У нас с тобой очень странная дружба… если это дружба, конечно. Потому что, должна сказать тебе, Райли, друзья не целуются так, как ты поцеловал меня тогда.

– Знаю…

Это только добавило масла в огонь.

– И это бегство, поджав хвост, тоже не дружба. Что я, по-твоему, должна обо всем этом думать? Что тебе не понравилось целоваться со мной? Или что целоваться тебе понравилось, но ты хотел бы, чтобы на моем месте была другая?

– Целоваться с тобой мне понравилось, – заверил ее Райли. – Даже очень.

– Ну, спасибо! Хоть с этим все ясно. – Келли развела руками.

Он покачал головой:

– Келли, извини, Я думал, ты за то, чтобы я соблюдал дистанцию.

Она скрестила руки на груди:

– Да, конечно. Именно поэтому я названивала в твой офис, пока не достала Дорин. Она едва не послала меня в Гонконг. Знаешь, я в последнее время веду себя самым странным образом, чего никогда не было до встречи с тобой. Я даже начинаю думать, что в сравнении со мной моя сестра – самая что ни на есть нормальная женщина.

– Что ты хочешь от меня услышать?

– Не знаю. – Она покачала головой, вздохнула. – Наверное, мне требуется знак, который подтвердил бы, что мы – друзья. Или что в действительности ты хочешь чего-то большего. Не только поцелуя. – Она с любопытством посмотрела на него. – Как понимать, что тебе очень даже понравилось со мной целоваться? Что это означает?

Он-то думал, что Келли должна понимать. Он же говорил ей, что его жена умерла, и надеялся, что Келли обо всем догадается сама: ему очень трудно начать новую жизнь – с другой женщиной.

– Я уверена, именно этого тебе захотелось, едва ты прилетел из Гонконга, так? – Келли покачала головой. – Послушай, Райли. Ничего больше не говори. Поезжай домой, выспись. Извини за резкость, но мне действительно нужно срочно отвезти этот заказ.

Он кивнул. Может, она права. Он повел себя эгоистично. У нее напряженная, полная стрессов жизнь. А он только добавляет ей хлопот, которых и без того хватает.

– Мне хотелось бы что-нибудь сделать для тебя.

– Ты уже сделал. Пианино, помнишь?

– Что-нибудь еще…

– Больше ничего. Что мне нужно в моей жизни, так это определенности. А мысли о тебе и о твоих подарках выводят меня из равновесия, я словно глупею.

Райли рассмеялся.

Но едва он сел в «БМВ», как смех улетучился. Неужели она действительно так много о нем думает? Получается, что она готова к более близким отношениям. А ведь несколькими неделями раньше заявила, что ничего этого ей как раз и не нужно. Но может, именно в этом причина возникших трений: она – за, он – против.

Советом Келли он не воспользовался. Отправился на работу и стал разгребать накопившиеся за неделю дела. Домой приехал смертельно уставший… и никак не ожидал увидеть сидящего на пороге Джея, потного и встревоженного. На нем была грязная футболка, а выражение лица не оставляло сомнений в том, что случилось страшное.

– Что с тобой? – вырвалось у Райли.

Джей оглядел себя, вздохнул:

– Извини, следовало принять душ, прежде чем ехать к тебе.

– Где ты был?

– Строил дом для «Обители человечности». – Он помолчал, вновь вздохнул. – Ты, наверное, устал. Я лучше пойду.

Райли одной рукой поднял Джея на ноги, второй вставил ключ в замочную скважину. Когда дверь открылась, на них обрушился шквал оперной музыки.

Джей даже отпрыгнул:

– Святый Боже! Что это?

Райли поджал губы:

– Мария Каллас. «Мадам Баттерфляй». Фаярд и Натаниэль, наверное, опять поссорились.

Его догадка подтвердилась. Натаниэль появился в холле с меховыми наушниками на голове.

– И так весь день! – воскликнул он. – С того момента, как я сказал ему, что никогда не буду есть лягушачьи лапки. Действительно, земноводных не терплю в любом виде.

Джей понимающе кивнул, а Райли с тоской подумал: «Неужели нам придется есть на обед лягушек?»

– Не волнуйтесь, – успокоил его Натаниэль. – Лягушачьи лапки были вчера вечером. – Тут оперная дива выдала особенно высокую ноту. – Если вы пройдете в кабинет…

Райли кивнул.

– Хорошая идея. – Толстые деревянные панели могли приглушить Пуччини.

Когда они наконец сели, Джей горестно выдохнул:

– Ничего не вышло.

– Не вышло что?

– С Лу-Энн.

– Кто такая Лу-Энн?

– Я же тебе о ней говорил. – В голосе Джея послышались нотки раздражения. – Из моего книжного клуба. – Он вытаращил глаза, потому что музыка зазвучала еще громче. – Ты уверен, что у Фаярда все в порядке с головой? Я хочу сказать, он ведь орудует острыми ножами…

Райли засмеялся:

– Он всего лишь вспыльчив.

– Я об этом и говорю. Бедный Натаниэль.

Райли вернулся к проблемам Джея: