– Да она, может, просто обычная нимфоманка. А Иванов всего лишь очередной экземпляр в коллекции, – поднял глаза Гелий Петрович. – Вопрос ведь не в том, переспал он с ней или не переспал. А удалось ли ему в результате этого спанья чего-нибудь вынюхать.

– А вот об этом следующая глава повествования, – Василий Иванович устремил в сторону рассказчика пристальный взгляд и ободряюще слегка кивнул ему головой.

Иванов опустил глаза и, после небольшой паузы, сглотнув слюну, начал говорить, стараясь сохранять свой прежний спокойный и размеренный стиль речи:

– Как удалось установить в ходе... контакта, «Матрена» действительно является профессиональным фотографом, чей талант и способности, тем не менее, если верить ее словам, до сих пор не находили адекватного применения и оценки. По ее признанию, она не удовлетворена тем, как до сих пор складывалась ее карьера, да и в целом жизнь, и хотела бы очень многое в ней круто изменить. В связи с этим свое знакомство с французской беллетристкой, с которой у нее в ходе круиза установились очень близкие дружеские связи и о которой я уже ранее упоминал, «Матрена» хочет якобы использовать для того, чтобы каким-то образом скооперироваться с ней на предмет создания некого творческого союза. «Матрена», дескать, дает идеи и темы. Та, в свою очередь, облекает их в удобоваримую литературную форму. По словам объекта, между ними на сей предмет достигнута уже определенная договоренность. Насколько это соответствует действительности, мне выяснить не удалось. Что же касается самой француженки, то тут своя очень интересная история.

– А при чем тут союз какой-то, француженка? – проворчал Минаев. – В огороде бузина – в Киеве дядька.

– Я, Гелий Петрович, может быть, не очень складно, – не поднимая глаз, продолжал Иванов. – О француженке разговор особый. А упомянул я ее лишь для того, чтобы более ясен был дальнейший ход событий.

– Ну... дальше.

– Так вот, сославшись на свое возможное будущее сотрудничество с Бельмо... так зовут эту писательницу, вернее, именно так она всем представлялась... «Матрена» похвасталась, что у нее есть, мол, очень много что рассказать. Как она дословно выразилась: «иксайтин энд ивн сэнсэйшэнл»[89]. Такого, что якобы могло бы стать неплохой основой для очень крутого бестселлера. И не только рассказать, но и подкрепить все кучей фотографий. Она, по ее словам, собрала целую коллекцию снимков, сделанных в разное время, на которых запечатлены очень интересные персоны, об истории своих взаимоотношений с которыми она могла бы поведать много занимательного. Она, кстати, меня тоже сфотографировала. В то же утро. Не спрашивая на то особого позволения.

– Ан дезабийе?[90] – выразительно протянул Бутко.

– Экзактеман[91], – подтвердил рассказчик.

– Ну вот, уже теплее. Можно записать как маленькое косвенное подтверждение.

– Подтверждение чего? – Минаев посмотрел на своего заместителя.

– Интереса... весьма специфического свойства. Когда женщина утром, едва выбравшись из постели с мужчиной, первым делом сразу тянется за фотоаппарат, как доктор Геббельс к спусковому крючку, это одно уже может навести на вполне определенные... размышления. И... насколько я понял... – заместитель снова перевел взгляд на Иванова, – это было не единственным... интересным открытием. Не так ли?

– Не единственным, – подтвердил тот.

– Что же еще вам удалось обнаружить? И установить.

– Во время съемки «Матрена» пользовалась цифровой фотокамерой. Там же в номере, среди прочих личных вещей, находился и ее ноутбук. По намекам объекта и некоторым... моментам поведения я понял, вернее, предположил, что коллекция снимков, о которой она с хвастовством упоминала до того, или, во всяком случае, наиболее ценная для нее часть этой коллекции хранится на жестком диске ее компьютера. В связи с этим мной было принято решение, воспользовавшись отсутствием «Матрены» в каюте, изъять оттуда на время ее ноутбук и сделать негласное копирование всех содержащихся в нем файлов. – Олег посмотрел, по очереди, сначала на Минаева, потом на Бутко. – Когда мы, в Париже еще, обсуждали детали операции, такая возможность нами тоже принималась во внимание.

– Принималась, принималась, – согласился Бутко и кивнул на лежащий на столе, рядом с Ивановым, ноутбук в кожаном чехле. – Значит, пригодилась все-таки техника.

– Пригодилась, – подтвердил Иванов. – Причем не только компьютер, но и все остальное тоже.

– Видишь, какие мы предусмотрительные, – немного самодовольным тоном произнес Бутко, обращаясь как бы к своему подчиненному, но глядя при этом почему-то на Ахаяна. Правда, каких-то дивидендов от своей предусмотрительности в виде одобрения или похвалы он не получил, так как тут же прозвучал голос сидящего справа от него соседа.

– Сработал-то хоть чисто? – задал Минаев Иванову вполне логически напрашивающийся вопрос.

– В целом да, – после некоторой паузы ответил тот. – Артюхов меня прикрывал. Следил за объектом и находился на связи. Был, правда, один момент, когда... ну, можно сказать, был, что говорится, на грани...

– Ты о гранях подожди, – не дал ему договорить Ахаян. – Это тема отдельная. Давай-ка сейчас лучше о своем улове. А то мы что-то слишком долго к нему подбираемся. У начальников, у твоих, небось, взмокло уже все от ожидания.

Иванов снова опустил вниз голову; медленно, как бы нехотя, пододвинул к себе лежащий чуть сбоку от него ноутбук; осторожно расстегнул молнию на чехле; вытащил из него сам компьютер; затем зачем-то, словно смахивая невидимую пыль, несколько раз провел рукой по его гладкой верхней крышке и наконец, вздохнув, продолжил свой доклад. При этом говорил он неторопливо и как бы даже осторожно, тщательно подбирая каждое вновь произносимое слово:

– Как и предполагалось, основной объем информации, содержащейся на жестком диске компьютера «Матрены», занимают фотоснимки. Помимо этого, там находилось несколько папок с текстовыми документами. Как показал предварительный просмотр, основная часть из них на английском языке. Но есть некоторые и на французском. С точки зрения содержания с каждым из этих документов, конечно, надо предметно и плотно работать. Может быть, за что-то можно будет зацепиться. – Олег немного помолчал и продолжил, правда, при этом он еще ниже опустил голову и еще более замедлил темп своей речи. – Что касается фотографий, точно сказать я пока не могу, но... приблизительно там... в электронном альбоме объекта... где-то порядка восьмиста файлов. Ну, может, чуть больше, но ненамного. В основном это портретные снимки. Сделанные в разном стиле... манере... обстановке. По большей части одиночные, но встречаются и групповые. Все они скачаны у меня специалистами ОТУ для сверки с основным массивом нашей оперативной фототеки. Как мне там сказали, это займет по меньшей мере месяц.

– Месяц?! – Бутко, присвистнув, сокрушенно покачал головой.

– Мне... тем не менее... – продолжил Иванов после некоторой паузы, во время которой он очень явственно ощутил на себе напряженно-выжидательные взоры своих непосредственных начальников, – за все то время, что прошло после перекачки снимков на мой компьютер... удалось просмотреть все из них. Правда... достаточно бегло. Но, я думаю, по крайней мере, одна фотография... – он снова немного помедлил, а затем быстро и решительно закончил фразу, – в какой-то особой идентификации не нуждается.

Олег, не поднимая глаз, уверенными и четкими движениями поднял откидывающуюся верхнюю часть корпуса ноутбука; включил аппарат и, быстро найдя нужный файл, открыл его. После этого он развернул ноутбук так, чтобы изображение, появившееся на жидкокристаллическом экране его монитора, было видно всем остальным присутствующим в кабинете персонажам.

На какое-то время во внутреннем пространстве кабинета воцарилась напряженная, даже какая-то зловещая тишина.