Оказавшись в основном спальном помещении каюты, Иванов первым делом вытащил из сумки ноутбук и положил его на то место, где он благополучно находился до его временной экспроприации ровно час назад. Осуществив это нехитрое действие, он вздохнул с чувством до конца исполненного долга; застегнул молнию сумки и было уже повернулся на выход, но, сделав шаг, остановился. По всем законам конспирации, в этом помещении его уже не должно было ничего задерживать, из него следовало делать ноги, и чем быстрей, тем лучше. Но Олег уже почувствовал, как в его кровь медленно, но неотвратимо впрыскивается горячий заряд адреналина, приводя его в знакомое состояние куража и легкого азарта.

Он бросил быстрый взгляд на свой «Патек» – было самое начало второго. Сигнала об опасности от «помощника» до сих пор не поступало. Пропустить «Матрену» тот никак не мог, значит, сеанс ее изощренного надувательства, чем Олег считал все эти магии, гадания и прочие оккультные штучки, еще не закончился. Даже если Антону не удастся ее как следует, серьезно задержать, с момента подачи сигнала, до того времени, как она появится на пороге своей каюты, пройдет не меньше двух-трех минут. Этого времени будет вполне достаточно, чтобы не только покинуть это помещение, но и, выйдя налево из каютного отсека, удалиться отсюда на более чем безопасное расстояние, либо проскочив по «королевскому бульвару» и спустившись этажом ниже, в большое фойе, либо завернув на открытую прогулочную часть палубы и уйдя в противоположную сторону, по направлению к лифтам, расположенным в носовой части судна.

Этих секундных размышлений было достаточно для принятия нового решения. Положив на пол сумку, Олег вновь приблизился к длинной прикроватной тумбочке, состоящей из трех вертикальных секций, и, выдвинув ее крайний верхний ящик, стал внимательно изучать его содержимое, осторожно перебирая лежащие внутри ящика предметы.

Прошло не больше десяти минут с момента начала этого импровизированного негласного обыска. Производящий его человек в белом спортивном костюме закончил осмотр внутреннего пространства второй центральной секции тумбочки и, не обнаружив там ничего заслуживающего внимания, только-только открыл верхний выдвижной ящик секции третьей, как случилось нечто такое, чего он никак не мог ожидать.

Во входную дверь каюты кто-то немного осторожно и негромко, но вместе с тем довольно уверенно постучал. За первым троекратным стуком, произведенным с достаточно растянутым по фазе интервалом, затем, через пару секунд, последовало уже пять более громких, укороченных и настойчивых ударов.

Олег быстро задвинул вытянутый ящик и, отпрянув от тумбочки, сел на кровать. Это был самый настоящий форс-мажор, та экстремальная ситуация, которая частенько подстерегает человека, вступившего на тропу тайного противостояния секретных служб, и побывать в которой, хотя бы даже только однажды, выпадает участь практически каждому серьезному разведчику. В голове у оперработника за какие-то доли секунды мгновенно пронесся целый шквал мыслей. Первым его предположением было, что стучит кто-то из знакомых Мэтью пассажиров, может быть даже их общих знакомых. Это, в принципе, по идее, было не так уж страшно. По всей логике, не дождавшись ответа, любой нормальный человек должен был вскоре – через минуту, не позже, убраться восвояси. Второй вариант – стучала горничная, либо же кто-то еще из многочисленной обслуги лайнера. В этом случае ситуация принимала более непредсказуемый и опасный оборот. Олег напряженно и сосредоточенно ждал дальнейшего развития событий.

То, что произошло дальше, подтвердило его самые худшие опасения. Секунд через десять, после того как смолк последний стук в дверь, раздался негромкий, но очень отчетливо слышный в буквально звенящей тишине, разлитой по пространству каюты, сухой щелчок отпирающегося запорного замка.

«Горничная», – подумал Иванов и, мгновенно достав из кармана расческу и придав своему телу максимально беспечное и непринужденное положение, принялся, глядя в расположенный прямо напротив него овал зеркала, небрежно раскидывать в разные стороны волны своих недлинных, аккуратно подстриженных волос.

Было слышно, как открылась входная дверь, и открывший ее человек должен был уже, по идее, сделать первый шаг внутрь помещения каюты, но в этот момент случилась третья неожиданность. Откуда-то из глубины коридора донесся громкий оклик: «Дани! Подожди секундочку».

Услышав его, Олег вздрогнул и напрягся уже не на шутку. Но, несмотря на всю обостренность своего слухового восприятия, никаких симптомов продвижения кого-либо в глубь помещения он не отметил. Вместо этого он услышал, как женский голос, откуда-то недалеко, очевидно с порога каюты, произнес, обращаясь в ее внутреннее пространство:

– Ой, Хелен, извини. Не буду тебе мешать. Отдыхай. Вечером увидимся. Чао.

Тут же, сразу после этой фразы, дверь каюты снова захлопнулась. Олег, проворно оторвавшись от кровати, бесшумно выскочил в маленький коридорчик, отделяющий спальное помещение от входной двери, и, встав чуть сбоку от нее, приложил ухо к стене, точно в месте ее соединения с дверной коробкой. Он услышал, правда, очень слабо, голос подошедшего к каюте мужчины.

– Что там приключилось с нашей малышкой Хелен? Она прячется от нас уже вторые сутки. Я уже начал не на шутку беспокоиться.

Это был Адриен, Олег ни секунды не сомневался.

– Ей немного нездоровится. Она, оказывается, спала, я ее разбудила, – поспешно ответил голос женщины, несколько секунд назад так искренно извинявшийся перед оставленной ей теперь за закрытой дверью виртуальной Хелен. Сомнений в принадлежности этого голоса у Иванова тоже не было.

– Да?

– Да. Просила не беспокоить.

– А что, что-то серьезное?

– Да нет, не думаю. Наверно, переутомилась. Немного. На каких-нибудь очередных процедурах.

– А на ланч она не собирается?

– Не знаю. Не успела спросить. – Женский голос тут же поспешно добавил: – А ты вообще откуда?

– Я? С «Королевского бульвара». По магазинам шатался. От нечего делать.

– Понятно. А сейчас какие планы?

– Ну... в целом, гастрономические. А у тебя?

– Совпадают.

– Надо же. Впервые за все время нашего знакомства.

– Все когда-то бывает впервые.

– Согласен. Ну что ж, это надо отметить.

– С удовольствием.

– Тогда... в путь?

– В путь.

Голоса стихли. Звука удаляющихся шагов Иванов тоже не слышал, но он был на сто процентов уверен, что невидимая пара уже спускается в бесшумном лифте на один этаж вниз, на «верхнюю палубу», являющуюся местом сосредоточения основной массы корабельных питейных заведений. Чуть было на «сгоревший» оперработник развернулся и с облегченным выдохом припал плашмя, спиной, к стене, сквозь которую он несколько секунд назад слышал еле доносящийся до него диалог. Олег чувствовал, как у него стало жарко под мышками, а с левого виска, медленно, спотыкаясь и останавливаясь, побежала вниз по щеке тоненькая щекочущая струйка.

Расслабленное состояние длилось недолго. Уже через пару секунд человек в белом спортивном костюме оторвался от стены и, машинально проведя ладонью по левой щеке, вновь вернулся в спальное помещение и приземлился на край кровати. Замерев в позе роденовского «Мыслителя», он постарался быстро, но четко и последовательно, выстроить в своей голове цепочку только что имевших место фактов.

Значит, так: первое, у Даниэль сейчас в руках находится либо сам ключ от каюты «Матрены», либо его дубликат, либо устройство, способное считывать кодовую информацию с магнитных носителей и затем с ее помощью отпирать соответствующие запорные агрегаты, одним словом, устройство, аналогичное тому, каким пользовался сам Иванов. Второе, Даниэль пыталась тайно и негласно проникнуть в каюту своей новой знакомой во время ее отсутствия. Мотивы действий французской «писательницы» при этом оставались непонятными, хотя сами эти действия она пыталась всячески залегендировать и замаскировать. И, наконец, третье – за француженкой, или кто там она была на самом деле, следил тоже не совсем понятный канадец. В том, что его появление в коридоре каютного отсека «Квинс Грилл» в момент, когда мадмуазель Бельмо пыталась без спросу наведаться к «Матрене» в гости, было явно не случайным, Олег тоже уже практически не сомневался. Он не верил в подобные совпадения. Поверила ли в это сама Бельмо? Это тоже был вопрос, но не он сейчас интересовал Иванова в первую очередь. Прежде всего, в данный момент ему очень хотелось бы знать, зачем Летизье, или как там его по-настоящему, окликнул француженку. Почему он не дал ей скрыться за дверью каюты Хелен. Ведь он затем, через какую-нибудь пару минут, подойдя к каюте и постучав в дверь, мог поставить очень интересный эксперимент, проверяя, какова будет реакция Дани на эти неожиданные действия. Но нет, судя по всему, не эксперимент ему был нужен, скорее он хотел чему-то помешать. Но чему? Помешать «писательнице» сделать то, за чем она, без ведома Мэтью и в ее отсутствие, проникла в ее временное пристанище? Или?.. Или помешать ей встретиться с тем, кто уже находился там, внутри? Но это означает, что в таком случае канадец следил не только за Бельмо, но также, а может, и в самую первую очередь за самим Ивановым. Зачем? И зачем он помешал француженке обнаружить неожиданное и несколько алогичное присутствие человека в белом спортивном костюме в чужом номере, в отсутствие его хозяйки? Что должно сие означать? Что у Иванова появился нежданный новый «помощник». А может, он, наоборот, прикрывал Дани? Но тогда он, по идее, должен был окликнуть ее еще до того, как она открыла дверь каюты, засветившись, таким образом, перед уже находящимся в ней их новым «русским приятелем». Вопросов было много, но сейчас он уже начал от фактов переходить к умозаключениям и выстраиванию каких-то версий. А для этих целей чужая каюта, которая, как оказалось, привлекает к себе чересчур повышенное внимание и интерес со стороны некоторых других пассажиров, и чья хозяйка должна была уже, по всем раскладам, появиться в самое ближайшее время, являлась явно не самым подходящим местом.