При его приближении молодой человек в фисташковом костюме на этот раз не поднял глаза, так как хотел скрыть мелькнувшие в них искорки непроизвольной улыбки. Надо заметить, что одет подходивший к его столику мужчина был весьма элегантно и даже можно сказать с шиком – белоснежный смокинг удачно контрастировал с черными брюками и такого же цвета галстуком-бабочкой, обтягивающим стоячий воротник белой сорочки. Было понятно, что у мужчины вполне определенные планы на последующую часть вечера и ночи, которую он, по всей видимости, собрался провести в более одухотворенных местах, к примеру, за столом с зеленым сукном, в заведении напротив. Тем не менее его нахождение сейчас в демократичной и немного расхлябанной обстановке, пусть и высокого класса, но все же пивной, с соответствующим бокалом в руках, вряд ли воспринималось кем-либо из остальных присутствующих как очень гармоничное. Но сам мужчина, похоже, не обращал на это легкое несоответствие никакого внимания, ведя себя абсолютно уверенно и спокойно, что позволяло угадать в нем принадлежность к определенному национальному типу, а именно, русскому, но не просто русскому, а русскому, уже хорошо успевшему вкусить, благодаря благоприятным объективным условиям и субъективным усилиям воли, прелесть жизни, не обремененной ограничениями возникающих потребностей имеющимися возможностями, и потому не испытывающему большого пиетета к некоторым условностям этикета, выработанным западной цивилизацией.

И все же улыбка, которую Олег Иванов сейчас уже сумел практически полностью подавить, была вызвана скорее не этим, а тем, что уверенность человека в белом смокинге в данный момент соседствовала с некоторыми непроизвольно демонстративными (хотя и, может быть, заметными только профессионалу) элементами конспиративного поведения, свойственными дилетанту, которому вдруг выпало счастье немного поиграть в шпионов.

Подойдя к столику, человек в смокинге вежливо осведомился: «Вы позволите». Фраза прозвучала негромко и по-русски. Получив в ответ одобрительный кивок головы и элегантный приглашающий жест рукой, автор фразы, покосившись по сторонам, изобразил на лице смешливую заговорщицкую гримасу и тут же небрежно приземлился на стоящий возле столика пустой стул.

Олег свернул и отодвинул в сторону газету; на место, где она лежала, тут же опустился мерцающий красноватым отблеском бокал, наполненный ирландским элем «Килкенни», что подтверждала соответствующая надпись на корпусе бокала.

– Привет, – вздернув вверх брови, так же негромко, как и свою предыдущую фразу, произнес подсевший к столику мужчина.

– Привет, – ответил Иванов и уже не сдержался, чтобы не улыбнуться.

– Какая приятная неожиданная встреча. Давненько не виделись.

– Давненько, – согласился Олег.

Они не видели друг друга всего чуть больше десяти часов, хотя познакомились и впервые увидели друг друга только вчера, в воскресенье.

Почти весь вчерашний день, с утра и практически до самого позднего вечера, Иванов вместе с Ахаяном провел в гостях у этого хлопца в бабочке и белом смокинге, которого прибывшее из Центра сначала в Париж, а потом в Лондон начальство представило Олегу как Антона Ивановича Артюхова и который уже пять с лишним годков жил в британской столице, на правах человека с двойным – российским и испанским – гражданством, в собственном, пусть и не в очень роскошном, но весьма приличном домике, на окраине «Большого» Лондона, в Уимблдоне, месте знаменитых теннисных баталий. Как Ахаян нашел этого Антона Ивановича Артюхова и кто его на него навел, почему тот согласился сотрудничать со Службой, на каких условиях – на все эти, равно как и многие другие сопутствующие вопросы Олег до сих пор не знал ответа. Он понял только одно: этот человек обязался помогать ему на протяжении всего круиза. Причем помогать всемерно, выполняя все поступающие от «особо уполномоченного сотрудника» (именно так Василий Иванович представил «помощнику» Иванова) просьбы.

Надо заметить, что «помощник» произвел на «особо уполномоченного сотрудника» весьма неплохое впечатление. И не тем только, что вызвался с готовностью оказывать ему содействие в выполнении этой довольно сложной миссии (о которой, кстати говоря, Ахаян поведал ему в самом общем плане, не вдаваясь ни в какие детали, а сказав лишь, что «нашей» разведке необходимо установить с интересующей особой оперативный контакт и по возможности закрепить его), а просто, сам по себе, как личность, характер и, в некотором смысле, типаж. Они сразу, с самых первых минут их встречи, договорились быть на «ты» и не испытывали (вернее, Олег мог сказать про себя, что он не испытывает) в связи с этим никаких неудобств или дискомфорта. Судя по всему, его неожиданный компаньон тоже считал такую манеру общения единственно приемлемой и правильной. Это был человек, вышедший, по всей видимости, из не самых привилегированных слоев и не самой интеллектуальной среды, не очень хорошо образованный в смысле академической науки, но умный, причем умный не в абстрактно-теоретическом плане, а самой элементарной трезвой практической сметкой, которая в сочетании с одновременно смелой и осторожной настойчивостью, твердой волей и кристальной ясностью целей давала на Руси в последнее десятилетие весьма поразительные и даже непостижимые для прежних поколений результаты. Он был заметно уверен в себе, но без той заносчивости и зазнайства, зачастую свойственной другим представителям его генерации и круга, хотя, по всей видимости, ему тоже было чем похвастать в плане материально измеряемых личных достижений и успехов. В общении он проявил себя человеком прямым и простым, но без, опять же, свойственного тому же кругу лиц какого-то покровительственно-хамского пошлого панибратства. При этом было видно, что сам факт общения с представителями спецслужб его не только не пугает, но и не очень сильно тревожит. Еще одна характерная черта, как показалось Иванову, господин Артюхов, прожив несколько лет за границей, похоже так и не пустил и не собирался пускать там корни. Он, по своей природе, видимо, не принадлежал к всемирному братству космополитов, и в его глазах порой можно было заметить какую-то необъяснимую поволоку грусти, так хорошо знакомую любому, кому хотя бы раз выпала участь оказаться в шкуре вынужденного эмигранта. Почему он оказался на туманном Альбионе, по какой такой причине, об этом Олег толком так и не знал: спрашивать об этом самого Артюхова, едва с ним познакомившись, ему показалось не очень тактичным, Ахаян же об этом тоже не счел необходимым, а может быть, и просто не успел сообщить. Конечно, ему это было интересно, но в данный момент на повестке дня стояли другие, гораздо более важные вопросы, ответы на которые ему должен был помочь найти этот сидящий сейчас напротив него здоровяк с грубоватыми чертами лица и вообще не очень аристократической внешностью, но зато в безупречно белом смокинге и с так замечательно гармонирующим с ним черным галстуком-бабочкой, обвивающим его мощную борцовскую шею.

Уловив быстрый, но внимательный взгляд, которым его сосед по столику скользнул по его внешней оболочке, обладатель смокинга счел необходимым осведомиться:

– Что? Что-то не так? – и, не опуская головы, тоже быстро пробежал глазами по своей груди, плечам и рукам.

– Нет, нет, все так. Все просто супер, – успокоил его сосед. – Джеймс Бонд – ни дать ни взять.

– Ну так. Как говорил один веселый хлопчик... – окончание фразы он произнес с малороссийским говорком, – главное ж в человеке не деньги, а, натурально, хворма.

– Хм, какого персонажа вспомнил. Свирид Петрович Голохвастов?

– Он самый. Любимые фильмы.

– На кассетах?

– На кассетах.

– Частенько смотришь?

– Ну... в общем, да. Не все ж на этих уродов в ящик пялиться. И на фильмы их дебильные.

– Много кассет-то?

– Да нет, штук двадцать. Все самое такое, для души.

– «Белое солнце», «Место встречи», «Бриллиантовая»? – полувопросительно-полуутвердительно перечислил сами собой напрашивающиеся названия Олег.