Оливия присела рядом с Тесс на ступеньку.

– Привет, малышка. Как прошло утро?

Тесс слегка поморщилась, уткнув подбородок в колени. Очки ее сползли на нос, и она грустно смотрела вдаль, на виноградник.

Оливия поправила непослушный курчавый локон дочки. Она чем-то расстроена или это просто каприз?

– Как поживает миссис Адельсон?

– Она-то хорошо, да я не очень. Ма, я ничего не понимаю.

Так, все ясно. Новая методика не приживается.

– У тебя все получится. Не сразу – потребуется время.

– Она объясняет совсем не так, как учительница в школе.

– Знаю. Мы с ней это обсуждали. – Оливия при каждом удобном случае старалась поговорить с Сэнди наедине. Она чувствовала себя неловко – предыдущие репетиторы Тесс почти ничего не добились, и ей хотелось помочь дочери. – Все, что она говорит, очень важно. Миссис Адельсон тебя научит правильно читать.

Тесс подняла голову и беспомощно глянула на мать.

– Ты знаешь, что такое визуальное представление? Сначала ищем значение слова, потом даем ему характеристику. Да у меня год уйдет, чтобы все слова так разобрать.

– Это поначалу так кажется. Как только ты поймешь принцип, все пойдет как по маслу. Тебе ведь нравится книга? – Тесс вместе с Сэнди читала книгу Мадлен Лэнгл. Ее повесть попала в три из пяти списков для чтения. По словам Сэнди, книги Мадлен идеально подходили для тренировки визуального восприятия.

– Да, нравится, – буркнула Тесс.

– Только подумай, ты прочитаешь ее раньше всех пятиклассников!

– А потом мне придется читать ее второй раз в школе. Ненавижу чтение!

– Это потому, что оно нелегко тебе дается. Позанимаешься с миссис Адельсон и полюбить чтение, вот увидишь!

Тесс печально посмотрела на Оливию сквозь очки.

– А что, если я пойду в другую школу, а там эту книгу читать не будут?

Оливия надеялась определить Тесс в школу, где преподавала Сэнди. В Кеймбридж-Хит еще не решили, брать Тесс или нет. А с работой на осень пока ничего не ясно. Можно попробовать разослать резюме в Провиденсе.

– Если это случится, – сказала она, – то ты сможешь применить метод визуального представления и для других книг. – Оливия обняла дочь за плечи. – Ну же, Тесс, тяжело в учении – легко в бою. Со временем будет все легче и легче. Миссис Адельсон говорит, что ты у нее самая способная ученица, а она уже двадцать лет работает с детьми, у которых дислексия.

– Да, но она не поможет мне научиться управлять яхтой. Мама, я заглянула в книжку, которую нам дали. Ничего там не понимаю!

Ну конечно – там же такие слова, как «бушприт», «нос судна», «корма», и прочая терминология.

– Ты пыталась представить себе? – спросила Оливия. – Ну, как отдельные предметы одежды – рубашку, шорты, туфли?

Тесс грустно вздохнула.

– Ну да, части яхты. Но я же не знаю, что они обозначают.

– Но ты же видела их на картинке.

– Это же только картинка!

– Ты расстроилась, а уныние – плохой помощник.

– От этого не легче.

– Просто ты не знакома с устройством яхты, Тесс. Посмотришь, как выглядит яхта на самом деле, и все запомнишь. Сегодня у вас будет первое занятие, так?

– Да, но другие дети уже все знают.

Другие дети выросли на побережье, их родители – члены яхт-клуба, а бабушки и дедушки частенько берут их с собой на прогулку по заливу.

– Хорошо, вот что я придумала. Внимательно слушай инструктора и других детей, задавай вопросы. Учись у них.

– А если меня о чем-нибудь спросят? Что я скажу?

– Если спросят про яхту, скажешь, что ты первый раз на лодке.

– Это неправда. Мы уже катались на лодке – смотрели закат.

– Тесс, не путай. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. – Оливия взглянула на часы. – Ты уже подкрепилась?

– Да.

Оливия еще не перекусила, но вполне могла обойтись без ленча. Времени полпервого. Надо отвезти Тесс в яхт-клуб к двум часам, потом вернуться и приступить к работе.

Но все по порядку.

– Пойдем немного погреемся на солнышке и порисуем.

– Что?

– Виноград. Я буду фотографировать, а ты рисовать. Идет?

– А можно я тоже буду фотографировать?

– После того как порисуешь.

– Так нечестно. Фотографировать быстрее, чем рисовать. Ты всегда выбираешь что легче.

– Я не умею рисовать с натуры, – оправдывалась Оливия. Обняв Тесс за шею, она чмокнула ее в макушку. – Пойдем.

Когда они, наконец, собрались, стало совсем жарко. Оливия захватила с собой фотокамеру, а Тесс – блокнот для рисования и кусочек угля. Девочка любила рисовать, однако это не означало, что ее страх перед занятиями в яхт-клубе исчез. Просто матери удалось отвлечь ее на время.

Оливия запрокинула голову, подставляя лицо ласковым солнечным лучам, и вдохнула аромат виноградной листвы и земли. Надо поверить в собственные силы, поверить в то, что Тесс вырастет и станет образованной, начитанной.

– Идем же, – поторопила Тесс.

Оливия открыла глаза и огляделась. После экскурсии с Натали и изучения плана виноградника Оливия четко представляла себе, где какие сорта произрастают. Саймон наверняка сейчас работает с наиболее капризными сортами – «каберне», «совиньон» или «пино нуар».

Оливия направилась было в противоположную сторону, к плантации рислинга, но, не пройдя и пяти шагов, передумала. Лучше сперва найти Саймона, чтобы знать, где появляться не стоит.

– Так куда мы идем, мама?

– Сюда. – Она пошла по тропинке, ведущей к «пино нуар», выбрала дорожку между рядами и стала спускаться по склону. Почву недавно взрыхлили. Ветки кустов достигли первой проволоки, кое-где листья тянулись и выше. Завязь немного увеличилась, хотя по-прежнему выглядела довольно жалкими горошинками. Саймона нигде не было видно.

Тесс забежала вперед.

– Солнце слишком высоко. Фотография не получится. Ты всегда говоришь, что лучше снимать утром или вечером.

– Да, сейчас полдень. Вот видишь, тебе повезло больше. Ты можешь рисовать при любом освещении.

Прямо перед ними на дорожку выпорхнула пташка, за ней другая.

Оливия остановилась и заглянула под куст.

– Там гнездо, – тихо проговорила она. – Смотри!

Тесс на цыпочках подкралась к кусту и остановилась в нескольких шагах от гнездышка.

– Погляди! – сказала она восторженным шепотом.

Из маленького кругленького гнездышка, сплетенного из сухих травинок и прутиков, высунулись крошечные желтые клювики.

– Три птенчика? – шепнула Оливия.

– Четыре, – так же шепотом откликнулась Тесс. Она потихоньку отошла назад, увлекая за собой мать. Усевшись неподалеку от гнездышка, девочка тихонько пояснила: – Если мы подойдем слишком близко, их родители испугаются и не прилетят обратно, тогда птенчики погибнут от голода. – Она открыла блокнот.

Оливия наблюдала за дочерью, удивляясь, как ребенок с затрудненным визуальным восприятием может с легкостью воспроизводить на бумаге образы окружающего мира. Конечно, рисункам Тесс пока не хватало мастерства, она еще не умела накладывать тени, полутона, но это придет со временем. Ее наброски напоминали лаконичные линии эмблемы «Асконеета», а характер и настроение были схвачены верно.

И это ребенок, который в раннем детстве никак не мог научиться играть в конструктор и до сих пор не умел складывать «пазлы». Ребенок, которому нравится учиться, но для которого чтение – сущее наказание.

Тесс была права. Солнце слишком высоко, и фотографии виноградника не получатся, так что Оливия принялась фотографировать Тесс за рисованием. Очаровательная картина – девочка присела на землю и, то и дело, поправляя очки, сосредоточенно переводя взгляд с птичек на лист блокнота, уверенно чертит угольком по бумаге.

Оливия снимала Тесс, разглядывавшую птенчиков, обрадованную возвращением их родителей, ужаснувшуюся при виде кота, крадущегося к гнезду.

– Мама, это же Бак! – воскликнула Тесс, вскакивая ни ноги. – Как бы он не съел птенчиков. – Она встала между котом и гнездом и протянула руку к Баку. – Хороший котик, хороший. – Кот нагнул голову и потерся о ее ладонь. – Пойдем вон туда, в дальний конец ряда. Покажешь мне дорогу? Идем, Бак, идем, котик.