Дональд очень утончен в своем сером костюме, смеется, рядом с ним девушка в дорогом платье и говорит она о Венеции и ее туристских достопримечательностях. Рядом со мной симпатичная молодая девушка которая только-только приехала учиться в Сан-Франциско и поселилась в одной из свободных комнат дома Розы, ага, и я тут же начинаю думать: "Может быть Роза пригласила меня для того чтобы я с ней познакомился? Или она знала что все поэты и Лазарусы неизбежно придут вместе со мной?" Девушка встает и начинает подавать на стол, она помогает Розе, и мне это нравится, но она надевает фартук, вроде фартука служанки, и это на какое-то время смущает меня в глупой моей неотесанности.

Ах как же изящен и чудесен Дональд, Дудочник Ликующий, сидящий около Розы и говорящий соответствующие случаю фразы, они настолько превосходны что я не могу припомнить ни одной из них, но что-то вроде "Не краснее помидора, смею я полагать", а когда все начинают смеяться он тоже внезапно весь прямо обрушивается в смехе, как например когда я делаю свои опрометчивые faux pas[105] принимаемые всеми за шутку, типа "Я всегда езжу на товарняках."

"Да кому это надо, ездить на товарняках!" - Грегори[106] - "Я не врубаюсь зачем тебе нужно все это дерьмо когда ты катаешься на товарняках и докуриваешь бычки напополам с бомжами - Зачем ты все это делаешь, Дулуоз!" - "Правда, без шуток!"

"Но это же первоклассный товарняк!" и все хохочут, и я смотрю на давящегося от смеха Ирвина и говорю ему: "Так оно и есть, Полуночный Призрак действительно первоклассный товарняк, идет без единой остановки до самого конца", Ирвин это и так уже знает из наших с Коди рассказов о железной дороге - но смех этот такой искренний, что я утешаюсь сказанным в Дао воспоминаний моих, "Мудрец заставляющий людей смеяться над собой драгоценней источника воды в пустыне". Так что я припадаю к своему источнику, мерцающему небосводу винного бокала, и заполняю его вином (красным бургундским) кувшинчик за кувшинчиком. Наверное нехорошо так горестно и вопиюще напиваться - но все вокруг начинают мне подражать - и на самом-то деле сначала я всегда заполняю хозяйкин бокал - Как принято в Риме[107], говорю я в таких случаях

Разговор идет в основном на тему как мы будем делать революцию. И я вношу свой маленький вклад сказав Розе: "Я читал о вас в нью-йоркской Таймс, там было написано что вы муза-вдохновитель сан-францискского поэтического движения - Так ведь оно и есть, правда?" и она подмигивает мне. Меня так и подмывает добавить "Противная девчонка", но мне неохота выпендриваться, сейчас один из тех прекрасных расслабленных вечеров когда меня радует все, хорошая еда, хорошее вино и хорошая беседа, что еще надо нищему попрошайке.

Поэтому тему подхватывают Рафаэль с Ирвином: "Мы выйдем наружу! Мы скинем наши одежды и будем читать стихи!"

Они орут все это сидя здесь, у Розы, за вполне благопристойным столом, но кажется все проходит естественно, я смотрю на Розу и она опять подмигивает мне, Ах она знает меня - Когда (слава Богу) Роза отходит к телефону, а остальные одевают свои пальто в прихожей, за столом остаемся только мы, и Рафаэль кричит "Мы должны вот что, мы должны открыть им глаза, мы должны бом-бар-дировать их! Бомбами! Мы должны сделать это, Ирвин, извини - это правда - все это слишком правда" и вот он встает снимая штаны прямо у этой кружевной скатерти. Он стаскивает их уже до коленей но это всего лишь шутка, и он быстренько застегивается обратно когда возвращается Роза: "Мальчики, нам нужно спешить! Чтения скоро уже начнутся!"

"Мы поедем в нескольких машинах!" говорит она.

И я, смеявшийся до того без удержу, спешу прикончить свою ветчину, вино, и поговорить с девушкой молча вытирающей тарелки

"Мы там тоже разденемся и журнал Тайм снимет нас! Это настоящая победа! Понимаешь!"

"Я буду мастурбировать прямо перед ними!" кричит Саймон, колотя по столу, с большими серьезными как у Ленина глазами.

Лазарус жадно наклонился вперед со своего стула, он хочет все это слышать, но одновременно то барабанит по своему стулу то раскачивается, Роза стоит и разглядывает нас утихомиривая "тс-тс" но тут же подмигивает и прощает все - вот такая вот она - Все эти безумные поэты едят и вопят в ее доме, слава Богу они не привели с собой Ронни Воришку, он бы вынес все столовое серебро - и он тоже поэт

"Давайте начнем революцию против меня!" кричу я.

"Мы начнем революцию против Фомы Неверующего! Мы создадим райские сады в странах нашей империи! Мы переполошим весь средний класс Америки обнаженными младенцами прорастающими сквозь земной шар!"

"Мы будем размахивать своими штанами с носилок!" вопит Ирвин.

"Мы закидаем младенцами весь Китай![108]" кричу я.

"Это неплохо", говорит Ирвин.

"Мы будем гавкать на бешеных собак!" торжествующе кричит Рафаэль. Ба-бах по столу. "Это будет - "

"Мы будем подбрасывать младенцев в воздух пиная их ногами", говорит Саймон глядя прямо на меня.

"Младенцы, да какие к черту младенцы, мы будем подобны смерти, мы встанем на колени и напьемся из беззвучных потоков" (Рафаэль).

"Ух ты".

"Это еще что значит?"

Рафаэль пожимает плечами. Он открывает рот: - "Мы забьем молотки им в глотки! Огненные молотки! Это будут молотки из чистого пламени! И они будут колотить и колотить их по мозгам!" И он так сказал это мозгам что мы потонули в этом звуке, такое чудное гудящее "ммм"... тягучее, убежденное "ммм"... "мозгам-ммм.."

"А когда я стану капитаном космического корабля?" спрашивает Лазарус, вот что ему нужно из всей этой нашей революции.

"Лазарус! Вместо мотора мы дадим тебе воображаемых золотых черепашьих голубей! Мы сожжем чучело святого Франциска! Мы убьем всех младенцев в собственных мозгах! Мы будем лить вино в глотки дохлым лошадям!!! Мы притащим парашюты на поэтические чтения!"

(Ирвин держится за голову).

Это просто попытки передать то что они на самом деле говорят

Нас распирает от восторга, и вот Ирвин выкрикивает: "Мы заставим их показывать дырки наших задниц на экранах Голливуда!"

Или вот я добавляю: "И станем популярнее всяких нехороших бандитов!"

Или Саймон: "И покажем им золотые мозги наших членов!"

Так вот они говорят - Коди сказал как-то: "Когда мы придем на Небеса, нас поведут за руку те кому мы помогли".

Протекай сквозь все как протекла полыхнувшая молния, и пусть ничто тебя не тревожит

Мы забиваемся в две машины, Дональд спереди за рулем той в которой я, и отправляемся на поэтические чтения которыми я лично не собираюсь насладиться или вернее сказать не собираюсь терпеть, я уже придумал (вино и все такие дела) как улизну в бар и встречу всех позже - "Кто этот Меррилл Рэндэлл?" спрашиваю я - про поэта который собирается сегодня зачитывать свои творения.

"Такой тонкий и изящный, в очках в роговой оправе и всегда в каком-нибудь красивом галстуке, ты его видел в Нью-Йорке, в Ремо, но не помнишь", говорит Ирвин. "Из Хартцджоновской тусовки - "

Тонкие чайные чашечки - может и интересно было бы послушать как у него катит спонтанное стихосложение, но я не смогу усидеть слушая эту продукцию его печатной машинки, наверняка это очередная попытка подражания какому-нибудь из лучших поэтов современности, ну в крайнем случае будет что-то приближающееся к этому уровню - нет, лучше я буду выслушивать новые рафаэлевы словесные бомбы, а больше всего на самом-то деле мне хотелось бы услышать поэму написанную Лазарусом

Роза медленно и внимательно пробирается сквозь сан-францискские потоки транспорта, и я не могу удержаться от мысли "Если бы за рулем был старина Коди то мы успели бы уже за это время смотаться туда и обратно" - Забавно что сам Коди никогда не ходит на поэтические чтения или другие подобные формальности, только однажды он пришел как-то, в честь первого чтения стихов Ирвина, и когда тот проревел свое последнее стихотворение и в зале воцарилась полная тишина, то именно Коди, одетый в свой воскресный костюм, подошел и пожал руку поэту (своему братишке Ирвину, с которым он мотался автостопом через все Техасы и Апокалипсисы 1947 года) - я всегда вспоминаю это как символичный и прекрасный скромный акт дружбы и хорошего вкуса Стиснутые в машине коленями и висящие вниз головой мы заинтересованно вертим головами, пока Роза пытается припарковать свою машину в узкий пустой проем - "Окей, окей, еще чуток, подверните колесо". И она кивает "ну да конечно " и мне хочется сказать "Ах Рози ну почему ж ты не осталась дома есть шоколадные конфеты и читать Босуэлла, вся эта светская жизнь не принесет тебе ничего хорошего, только новые морщины беспокойства на твоем лице - а светская улыбка это просто обнаженная полоска зубов."