"Ну и где же они?"
"Они еще не окончены, чувак".
"Пошли в Подвал слушать джаз", и мы выходим и заворачиваем за угол и уже на подходе к дверям я слышу как они там внизу завывают, целая команда теноров и альтов и труб ведущая первую тему - Бумм, мы заходим как раз когда они смолкают и тенор начинает соло, тема незамысловатая, "Джорджия Браун" тенор ведет ее мощно и широко, сочным таким звучанием - Они приехали из Филмора на машинах, со своими девчонками и в одиночку, стильные цветные чуваки воскресного Сан-Франа, в прекрасных ловко сидящих шмотках спортивного покроя, прям одуреть можно какие ботинки, лацканы, в галстуках и без, настоящие мачо [48]- они привезли свои трубы в такси и в собственных машинах, они ворвались в Подвал чтобы показать настоящие класс и джаз, негры которые когда-нибудь станут спасением Америки - я думаю так, потому что когда последний раз я был в Подвале он был полон угрюмых белых сидящих во время бестолкового джема и ждущих возможности затеять драку, и они ее затеяли, с моим братишкой Рэйни которого вырубил незаметно подошедший здоровенный злобный 250-фунтовый детина-моряк знаменитый тем что он пьянствовал вместе с Диланом Томасом и Джимми Греком в Нью-Йорке - Сейчас здесь слишком классно для драки, сейчас здесь джаз, стоит страшный гам, полно красивых девушек, и одна безумная брюнетка у стойки набралась уже со своими парнями - И еще одна чудная девица которую я знаю откуда-то, в простом платье с карманами, руки в карманах, короткая стрижка, сутулящаяся, болтающая со всеми подряд - Они ходят вверх-вниз по лестнице - Официантами здесь работает обычная команда местных тусовщиков и среди них не-от-мира-сего барабанщик который подняв к небесам свои голубые глаза, бородатый, пощелкивает крышками открываемых пивных бутылок и импровизирует на кассовом аппарате, и все это сливается в бит - Это бит-поколение, это beat[49], это бит[50] по жизни, бит биенья сердца, это значит быть разбитым, оскорбленным этим миром, смердом прошлых поколений, с этим битом рабы-гребцы цивилизаций древних махали веслами, с этим битом слуги горшки вращали гончарными колесами - Их лица! Ни одно лицо не сравнить с лицом Джека Мингера стоящего сейчас на оркестровом помосте рядом с цветным трубачом выдувающим неистовые головокружительности[51], он глядит куда-то поверх голов и курит - У него обычное лицо как у многих кого знаешь и встречаешь на улице, лицо поколения, прекрасное лицо - Его нелегко описать - грустные глаза, жесткие губы, предвкушающий блеск глаз, он покачивается в ритме бита, высокий, величественный - стоя в ожидании перед аптекой - Лицо как у нью-йоркского Хака (Хака можно встретить на Таймс-сквер, дремлюще настороженного, горестно сентиментального, темноволосого, битого, только из тюрьмы, уставшего, измученного тротуарами, изголодавшегося по сексу и друзьям, открытого всему, и готового приветствовать новые миры пожатием плеч) - Могучий цветной тенор издает мощные звуки как Сонни Ститтс в канзасских мотелях, чистые, низкие, неочевидные и не совсем даже музыкальные идеи которые тем не менее неотделимы от музыки, они всегда здесь, в глубине, гармонии эти слишком сложны чтобы их мог оценить пестрый сброд (в смысле понимания музыки) собравшийся здесь - но музыкантам они слышны - На барабанах потрясающий 12-летний негритенок, которому не разрешают пить, но позволяют играть, невероятно, такая малявка, такой гибкий и юный Майлс Девис, похожий на малолетних фанатов Фэта Наварро которых раньше можно было встретить в Испанском Гарлеме, маленький всезнайка - он громыхает по барабанам битом про который стоящий рядом со мной знаток-негр в берете сказал что он "ошеломительный" - На клавишах Блонди Билл, который не посрамил бы любую группу - Запрокинув голову вступает Джек Мингер вместе с филморскими ангелами, я врубаюсь в него - Потрясающе
Я стою у стены в нижнем зале, пива мне не нужно, с толпой снующих туда-сюда слушателей, со Сливом, и вот возвращается Чак Берман (цветной малый из Вест-Индии который шесть месяцев назад вломился пьяный ко мне на вечеринку вместе с Коди и всей его бандой, у меня как раз играла пластинка Чета Бейкера, и мы принялись скакать вместе по комнате, невероятно, он танцевал с потрясающей грацией не прилагая к этому никаких усилий, так обычно отплясывал Джо Луис) - Точно так же пританцовывая он влетает и сюда, радостно - Повсюду виднеются знакомые лица - это настоящий джазовый кабак и сумасшедшая выдумка поколения битников, здесь встречаешь кого-нибудь, "Привет", потом поворачиваешься куда-то еще, ради чего-то еще или кого-то еще, сплошное безумие, поворачиваешься назад, в сторону, вокруг, со всех сторон что-нибудь да найдет тебя в звучании джаза - "Привет" - "Эй"
Бамм, маленький барабанщик начинает соло, его мальчишеские руки летают над трапециями, литаврами и цимбалами, и ножной педальный барабан ГРОХОЧЕТ в фантастическом звуковом шквале - 12-ти лет от роду - что-то еще будет?
Мы стоим со Сливом пританцовывая в такт бита, и наконец та девушка в платье подходит к нам поболтать, это Гия Валенсия, дочь безумного испанского мудреца антрополога который жил с калифорнийскими индейцами помо и с пит-риверским племенем, знаменитый старик, его книги я читал с благоговением всего три года назад когда работал на железной дороге в Сан Луис Обиспо "Дух, отдай мне тень мою!" вскричал он на записи сделанной незадолго до смерти, показывая как делали это индейцы на своих сейшнах в доисторической Калифорнии до того как появились Сан Фран, Кларк Гейбл, Эл Джонсон, Роза Уайз Лэйзали и все джазы всех джазовых поколений - Снаружи светит то же солнце и тени те же самые как в старые времена лозоискателей[52], но индейцы исчезли, и старый Валенсия исчез, а осталась его милая умница-дочка стоящая засунув руки в карманы и врубающаяся в джаз - А также подходящая и разговаривающая со всеми симпатичными мужчинами, черными и белыми, она любит их всех - Они любят ее - Мне она говорит неожиданно "А ты разве не собирался позвонить Ирвину Гардену?"
"Да я только-только появился в городе!"
"Ты Джек Дулуоз, правда?"
"Ага, а ты -"
"Гия"
"А, романское имя"
"Ох, ты меня пугаешь", говорит она серьезно, внезапно поразившись моей непостижимой для самого себя манере разговаривать с женщинами, моему взгляду, бровям, моему крупно очерченному сердитому костистому лицу с безумным блеском в глазах - Она действительно побаивается - я чувствую это Я и сам часто пугаюсь своего отражения в зеркале - Но для такой вот нежной милашки смотреть в мое зеркало всех-этих-горестей... хуже и не придумаешь!
Она говорит со Сливом, он не пугает ее, он милый, грустный и серьезный, и она стоит рядом с ним, а я смотрю на нее, маленькое худощавое тело, еще не вполне оформившееся, и низкий тембр ее голоса, ее обаяние, ее от природы грациозная походка от которой веет Старым Светом, такая неуместная в Подвале - Она бы смотрелась на коктейль-вечеринке у Кэтрин Портер - Или в Венеции или Флоренции, перебрасываясь всякими там словечками об искусстве с Трумэном Капоте, Гором Видалом и Комптоном Бертоном - или в готорновских романах Мне она действительно очень нравится, и я подхожу к ним и разговариваю еще немного
Внезапно бамм бамм джаза врывается в мое сознание и я забываю обо всем и закрываю глаза вслушиваясь в развитие темы - мне хочется закричать "Сыграйте "Какой я глупец!" это было бы так классно - Но сейчас они ушли в другой джем - так у них поперло - басы держат ритм, соло на пианино, и так далее
"А как позвонить Ирвину?" спрашиваю я ее - И тут вспоминаю что у меня есть телефон Рафаэля (который мне дала милашка Соня в книжной лавке) проскальзываю в телефонную будку с десятицентовиком в руках и набираю номер, всегда так в джазовых местечках, однажды в нью-йоркском "Бердленде" я забрался в телефонную будку и там в относительной тишине вдруг услышал Стена Гетца, который в туалете неподалеку негромко подыгрывал на саксофоне игравшей снаружи группе Ленни Тристано, и тогда-то я и понял что он может все - ("Забудьте о Уорне Марше[53]!" говорила его музыка) - Я звоню Рафаэлю и он отвечает "Да?"
