— За гадание на картах и приворотные зелья, — отмахнулась девушка, явно с неохотой вспоминая прошедшее злоключение в ЦДП.

— Тише! — Крагер поднял правую руку. — Сюда кто-то идет...

Прямо под ними скрипнула дверь.

Они поднялись наверх. Полутемный коридор освещала только одна маленькая жалкая световая трубка. Остановившись возле двери под номером 8, Моред прислушался.

— Теперь я всего могу ожидать! — сказал маг, открывая дверь номера.

Внутри было темно. Но щелчок пальцами сразу исправил положение — на столе вспыхнула керосиновая лампа.

— Итак, на чем мы остановились? — сказал Моред, подвигая даме стул. — У нас имеется: а) — Два трупа, один из которых Боргенс, а другой — Ваш приятель. бэ) — Вы, которая, по всей видимости, знает не более меня. цэ) -хрен знает кто, кто решил меня зачем-то прикончить... или Вас, что при таком раскладе маловероятно, — Маг откусил здоровенный кусок окорока и стал его деловито пережевывать, предоставляя тем самым даме возможность вставить и свое словечко.

— У Вас джентльменство в крови? — спросила Морена.

— В квови, в квови, — ответил маг, дожевывая кусок окорока.

— Оно и видно, — сказала леди. — Сам лопает, а даме не предлагает.

— Я, значит, по Вашему, для себя два эля и два окорока взял?

— При дворе обычно принято, что даму УГОЩАЮТ! — леди притворно вздохнула. — Я конечно могла бы и сама схватить, но не хотела прослыть нахалкой.

— Могу Вас обрадовать: мы не при дворе, — ехидно заметил Моред, допивая эль и так и не делая Морене предложения перекусить, которое она так ждала.

— Я действительно обрадовалась, — сказала леди, впиваясь зубами в окорок.

— Ну Вы и нахалка! Я, правда, и сам хотел предложить Вам перекусить... — съязвил Моред.

Прильнув к многочисленным щелям в полу, юный Крагер и его спутники с завистью наблюдали за трапезой мага и интриганки. Надежда переждать погоню на чердаке превратилась в добровольную голодную пытку. И, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о еде, невольные шпионы стали прислушиваться к беседе, проходившей этажом ниже.

— Вшо было вкушна, — промямлила Морена, выковыривая кончиком заколки жилку из зубов. Жилка сопротивлялась, и поэтому крысиная головка на заколке нервно оборачивалась из стороны в сторону. — Эль даме можно?

— Угу.

Морена взяла свою кружку и достала из-за пояса кинжал. Перевернула его, поболтала зачем-то белой витой рукоятью в пенистом напитке, сунула кинжал вновь за пояс и лишь тогда отхлебнула эль.

— Ежели б я захотел Вас бесшумно прикончить, мне бы не потребовался яд, — прокомментировал ее действия маг.

— Если бы Вы были более осмотрительны, — огрызнулась леди. — То мне не пришлось бы проверять, не захотел ли нас отравить кто-либо другой! Впрочем, Вы правы: отравить мага в присутствии придворной интриганки — это было бы слишком банально! Прям как в пьесах этого странствующего актера Вилли: "Пить иль не пить? Вот с кем — вопрос!"...

— Отравить мага — это было бы совсем не банально. Хотел бы я посмотреть на того, у кого это получилось бы.

— Посмотришь! — ласково пообещала дама. — Еще предоставится возможность, чует мое сердце!... Значится так, ближе к телу: дэ) Имеем двух дуриков, которым явно начхать на всю твою хваленую магию; е) ерепенистого шерифа, который будет только мешать нашему расследованию; и эф) — фигню летающую, обыкновенную, которая распугала всех гаргулий на двести миль вокруг города. И очень не хотелось бы мне обнаружить в этой комнате "гэ". В любом его проявлении.

— Обнаружишь! — Моред перекривлял ее ласковый тон. — Еще предоставится возможность, чует моя э-э-э... сердце.

— Так ты что, Вельзевульчика собрался сюда вызвать? Так он же все равно медленно летает... Эх! — вздохнула леди. — Был бы у нас ручной дракончик! Уж он-то эту фигню не упустил бы, догнал бы.

— Весьма сомневаюсь, что он бы ее догнал. Да и где бы Вы его держали? В брунатном 14 или в ЦДП?

— Возле куклы, плюющей из глаза!... Я не слишком быстро говорю?... Ой, что это за чушь я несу! Вы на меня вредно влияете. Так в чем проблема, дракончики — они же маленькие...

— А Вы говорите, что ничего не изучали. Вот философское определение по теории относительности Вы, я вижу, хорошо знаете...

— Теории относительности? Это по которой если Вы вчера хорошо выпили, то сегодня либо частично трезвы, либо частично пьяны? Впрочем, от перестановки зубов язык короче не становится...

— Ладно, — маг глубоко и протяжно зевнул, не позаботившись при этом прикрыть ладонью рот. — Буду я баиньки. Завтра мне рано вставать — на восходе пошайтанить надобно... — и Моред, не раздеваясь, с шумом завалился на кровать, по ходу накрывая себя одеялом.

Поняв, что ничего ей не светит, Морена, к удовольствию Крагера, растянулась на соседней койке, не забыв при этом задрать юбки и "нечаянно" обнажив левую и среднюю грудь. Но и на это почтенный маг не отреагировал, лишь повернулся к стене.

И снилась ей поляна одуванчиков. Она бежала по ней и одуванчики приставали к ней и задирали ее юбку. А потом она вдруг заметила, что цветы у одуванчиков белые, в сумерках напоминающие серые луковицы. Они стремились коснуться ее и задать ей какой-то вопрос. Но не успевали, надевали маленькие кепочки и проваливались в глубину. Над ней по небу плыли 40 облаков, соединенные лунными лучами мостов, а в траве прятались кудрявые грибы, после которых каждый мог стать драконом. Вокруг были разбросаны пачки иллюзий с императорскими коронами, а под кустом развесистой клюквы лежал Лордовский плащ, перемазанный Землей. Изредка в небе проносились черные птицы с огненными хвостами. Они пожирали летающих рыб и плевались на Землю дохлой Саранчой. А потом одна крупная Саранча падая стукнула Морену в лоб и, оборотившись драконом, громко заорала: "Не время для меня!" Дракон был непомерно большой, с дога размером.

От его-то вопля Морена и проснулась.

К школе шли существа. Черные, одинаковые, с горящими багровыми Т-образными прорезями в блестящих ведрообразных шлемах.

Изредка из прорезей вырывались алые лучи, прожигающие стены, и противно шипела обожженная штукатурка.

Ли-Тао сориентировалась мгновенно. Отбросив жестом ребят к дальней стене, она стала между ними и окнами. Вытянула вперед руки. Взметнулся зеленый, осязаемый щит силового поля. И лучи скользили по нему, отлетая назад, в стрелявших. Увы — и черные фигуры отражали выстрелы своей броней. Вскоре между чернотой и сиянием висело сплошное марево багровых и алых лучей, искрошивших стену, но так и не добравшихся до ребят.

То, что произошло дальше, не понял никто. Какая-то рябь, проскочившая за черными силуэтами, и вот уже рассыпаются они пылью, и в эту пыль бьют все накопившиеся лучи. Горит земля, и из этого пламени взмывает в небо луч, собирается в сияющий диск и растворяется в синеве...

А Ли-Тао стоит неподвижно, и только щит мерцает все слабей и слабее.

Кто-то дотронулся до ее плеча, и она упала, как стояла, лицом вниз. Только тогда стало ясно, что, пустив сквозь себя Силу таким потоком, она сожгла себя, чтобы защитить остальных.

Ее не любили в школе, особенно ученики: на лекциях она могла и подзатыльник залепить разболтавшимся ученикам, и на контрольных поблажек не давала... Но сейчас дети стояли неподвижно, глядя на лежащее тело и еле сдерживая слезы.

— Жила как дура — и умерла как дура! — голос математика Кроума разорвал тишину.

Дэви и сам не понял, как все случилось. Только что он сидел возле упавшей, склонившись и надеясь почувствовать хоть какие признаки жизни, а тут взметнулся туго взведенной пружиной и влепил Кроуму звонкую пощечину.

...Если бы не был Кроум среди учителей, побывавших на Земле на переподготовке, то, скорее всего, на этом бы история и завершилась... Увы -земляне решили, что не дано какому-то сопливому мальчишке давать пощечину всей Земной Системе в лице этого самого математика.

Решение, вынесенное Директ-Коммендатурой, было обидным и глупым: провести публичное наказание нахального мальца.