Как было несложно догадаться, «каратели» оказались чем-то средним между инквизицией и КГБ. Вездесущие и всемогущие, они могли достать людей, обладающим магическим даром, хоть со дна морского. И как это им удается, только Единый ведает…
— Жизнь нынче опасной стала — доносят все и на всех, каждый пытается сдать врага в лапы карателей. Должники доносят на заимодавцев, сосед предает соседа… Брат на брата крамолу наводит. Пакостно всё это, госпожа… Каратели предпочитают сжечь десяток подозрительных, авось среди них один маг и попадется! А самое страшное — без суда всё это делается. Поймали — раз! Пытать — два! Сжечь — три! Буквально за сутки управляются. Совсем властитель наш ума лишился, да укоротятся дни его!
— Пытать?! — Валерия ужаснулась подобному варварству.
— Ага, да еще под пыткой заклинания тайные приказывают выдать. У каждого уважающего себя чародея есть такие, только ему ведомые, как говорится — на черный день сберегаемые… Говорят, Император ведет специальную книгу таких заклинаний и щедро платит любому карателю, пополнившему эту коллекцию чем-нибудь новым. Сдается мне, хочет он всё знание, веками пестуемое, к своему единоличному владению прибрать!
Лера нахмурилась — что-то непонятное и зловещее охватило этот мир, подобно чуме. Мало того, ей начало казаться, что бедствия несчастного Меллидана каким-то образом связаны с кровожадным властителем. Зачем ему всё это? Одним недоверием к магам и конкуренцией между ними всего не объяснишь. Разве опасны для Империи колдуны-самоучки, творители погоды да деревенские ведуны? Нет, что-то тут другое, совсем другое.
— Слушай, Шангри, а что, колдунов всенепременно положено сжигать?
— Так точно, госпожа. Вы удивительно быстро вникаете в суть! Я сам долго размышлял об этом, листал книги, и вот какая мысль посетила меня — сожжение это не казнь, это… жертвоприношение. Прозрение настигло меня, когда я сумел подобраться ближе всех к столбу с приговоренным, в момент подготовки к сожжению. Каратели, числом шесть, взявшись за руки и обступив кругом столб, произносили речь. Но то была не обвинительная речь. То было какое-то заклинание, суть которого мне понять, увы, не дано. Понял только — руническая речь в смеси с мертвым языком Павшего королевства. Не всякий даже сильный маг, постигнул бы смысл налагаемого заклятья. Я уверен, каратели используются императором как марионетки. Читают заученный текст. Обладай они и впрямь такими заклятьями, не стали бы спину гнуть на властителя. Но главное — я понял суть происходящего и содрогнулся. Страшные вещи творятся, госпожа!
Странное чувство колыхнулось в душе, а вместе с ним и мороз пробежал по коже. Мгновение назад послеполуденное солнце жарко припекало плечи, а сейчас Валерии показалось, будто ее окунули с головой в прорубь…
— Заклятье… призвания… — пробормотала она онемевшими губами, и голос этот был глухим, мертвым.
Шангри поежился и бросил на девушку подозрительный взгляд. Его напугал внезапно опустевший взгляд цвета стали, и этот странный, каркающий голос. Как будто говорила не она, а нечто, спрятавшееся глубоко внутри, и знавшее куда больше простого деревенского мальчишки, да и самой Леры… Нечто древнее, могущественное.
— Госпожа, — встрепыхнулся мальчишка, бросаясь к Валерии — ему показалось, что она собирается падать в обморок.
— Всё… хорошо, Шангри, — выдавила из себя девушка, и даже попыталась улыбнуться.
Да и вправду — кровь уже прилила к ее щекам, порозовели губы и глаза блестели вновь как прежде.
— А вот мы и пришли! — радостно воскликнул Шангри, указывая куда-то вперед.
Впереди же Лера увидела только стремительно редеющий лес, который внезапно уперся в сплошную стену частокола. Забор был высок, в пару человеческих ростов и простирался вправо и влево, насколько хватало взора, края его терялись в сосновом бору.
— Только подошли малость не с того края? — Лера саркастически приподняла бровь и сложила руки на груди.
— С того, с того, — чему-то хитро улыбнулся Шангри, но не успел он сделать и шага к частоколу, как туда метнулся шарообразный Бучо, про которого дорогой все уже успели забыть.
Пес радостно залаял и принялся разбрасывать во все стороны ветки у забора.
— Бучо! А ну прекрати!
Бучо, естественно не прекратил. А вскоре к нему присоединился и парнишка… Лера же предпочитала держаться в стороне, наблюдая за странным поведением своих проводников. Вскоре начало приходить понимание происходящего — под забором был тщательно укрытый от посторонних глаз, подкоп.
— Это я придумал, — раздувшись от важности, сообщил мальчик, — если б не соорудил подкоп, то для прогулок по лесу мне приходилось бы каждый раз делать крюк в варту, минуя заставу карателей, главные ворота… В общем, прошу, если вас не оскорбит, оценить достоинства этого лаза, — Шангри учтиво кивнул в сторону распахнувшегося у самого забора, темного провала.
— К-хм, только после вас, — Валерии не хотелось, чтобы кто-то наблюдал, как она, словно собачонка, будет ползти на пузе под забором. Всё-таки слишком много в ней еще осталось от дочки интеллигентных родителей…
По счастью, опасения не оправдались — лаз под частоколом оказался широким, выложенным сухими листьями, так что преодолев его, Лера выглядела ничуть не хуже, чем после светской прогулки.
Появились они на заднем дворе какого-то деревянного, двухэтажного здания. Тут росли раскидистые плодовые деревья, и, увидев наливные яблочки, девушка едва не завыла — в желудке со вчерашнего дня не было ни маковой росинки, как любят выражаться писатели. Но негоже было показывать свои слабости перед таким юнцом — потому девушка изо всех сил старалась не уронить авторитет «великой колдуньи».
— Вот наша таверна, — улыбнулся Шангри, явно довольный произведенным на «госпожу» впечатлением, — позвольте, я представлю вас отцу…
— Погоди, Шангри, — Лера положила руку на локоть парнишке, призывая к молчанию. Тот поневоле прислушался…
По улице двигалась какая-то процессия. Громкие шаги десятка ног, голоса, позвякивание доспехов и мечей в ножнах… Мальчик нахмурился. Подождав, когда шум затихнет, он настойчиво потянул Леру в сторону калитки, выходившей, как оказалось на главную улицу.
Первое, что бросилось Лере в глаза — выражение лиц людей, смотрящих вслед угрюмой процессии. Некоторые жители даже вышли на середину улицы, другие, поосторожнее, смотрели, высунувшись из окон. На этих лицах, в этих глазах был всепоглощающий, животный страх, постепенно сменяющийся облегчением.
«Не из наших повязали; пришлого,» — услышала девушка шепот стоявшей неподалеку старушки.
Понятное дело, горожане вышли посмотреть на процессию, ведущую задержанного. И, поскольку лицо несчастного было незнакомо, никто не кричал и не убивался по родному иль близкому.
— Надо взглянуть, кого заграбастали, — прошептал Шангри. — Раз не из наших, то дело серьезное… Не многие маги сейчас решаются в одиночку путешествовать.
— Значит… — начала было Лера, но Шангри вновь потянул ее за собой, да так резво, что ей пришлось пуститься в припрыжку. Единственное, что ее заботило — это слишком громко лязгающие подошвы сапог, жутко скрежещущие по мощеной камнем дороге.
Стремительный бег, свист ветра в ушах, поворот, поворот… Чтобы обогнать кортеж, и при этом остаться незамеченными, им пришлось свернуть на параллельную главной, улицу. Там, оставив далеко позади конвоиров, они остановились подле невысокого, аккуратно побеленного заборчика, окружавшего пышный сад с опрятным домиком, утопающим в зелени.
— Сигай за мной, — велел Шангри, взлетая над забором, и Лера тотчас последовала его примеру, лихо перемахнув через невысокую ограду. Прячась за смородиновыми кустами, перебежками, товарищи поспешили в глубь сада, туда, где задний двор выходил на главную улицу.
Шангри чувствовал себя, как дома — он быстро отыскал удобное местечко — в небольшой, поросшей травой яме рядом с забором. Дозорный пункт оказался удобным — в деревянном заборе было несколько дырок в местах, где раньше красовались сучки.
