Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.).

Автограф неизвестен. Сохранился экземпляр Г18 С.А. Торским исправлением опечатки в ст. 25 (собрание М.С.Лесмана — Музей А.А.Ахматовой, Санкт-Петербург). В Гн — вырезка из газ. «Вечерняя звезда» С.А. Торскими пометами, на обороте вырезки — помета неустановленной рукой: «1917». В наб. экз. помечено 1916 г., но, вероятно, стихотворение написано позже — в конце 1917 г.

Оно явно связано с революционными событиями — темы ожидания мессии, вести о новом Назарете и т. д. не оставляют в этом сомнения. Однако оно не вошло ни в Ск-1, ни в Ск-2, а появилось в печати лишь в январе 1918 г. В нем отразилась особая позиция Есенина в этот период — в частности, его расхождение с Н.А.Клюевым, принципиальное несогласие с ним, с А.Белым, Р.В.Ивановым-Разумником, А.М.Ремизовым и другими участниками «Скифов» в оценке протекавших событий.

Н.А.Клюев восторженно встретил падение самодержавия, но в развитии революционных событий видел некую мистерию народного духа, подчеркивал мистический смысл революции, полагал, что в ней слились Восток и Запад, Север и Юг, христианство и язычество («Верстак — Назарет, наковальня — Немврод,//Их слил в песнозвучье родимый народ»; Немврод, или Нимрод, — легендарный зверолов и охотник, царь Вавилона и других земель — Быт., 10, 8-11). Народ родной страны — для Н.А.Клюева — «воскрешенный Иисус», которому предуказано воздвигнуть «стобашенный пламенный дом», люди «не осквернят палящий лик свободы золотой», рождающаяся воля — «Человечеству светлый маяк». В предстоящем «Алмазный плуг подымет ярь//Волхвующих борозд», по всей стране расплеснется «ржаной океан», царем которого будет «овин». В этом преображении обновится даже «Душа Земли», которая, по Клюеву, «свершает брачный пляс». Себе Н.А.Клюев отводил роль «песноводного жениха» — провозвестника и святителя нарождающегося мира.

Иначе смотрел на события Есенин. Столь же горячо приняв революцию, он видел, что процесс освобождения и возрождения народа более сложен, что он не может быть сведен к мистерии, что будущее нельзя рассматривать как «Китеж-град, ладан Саровских сосен», как оно рисовалось Клюеву. Еще в сданном не позже середины августа 1917 г. в редакцию «Скифов» стихотворении «Проплясал, проплакал дождь весенний…» он высказал уверенность в устойчивости коренных, корневых основ народной жизни и свое сомнение в возможности поколебать их поэтическим словом («Не разбудишь ты своим напевом//Дедовских могил!», «Не изменят лик земли напевы,//Не стряхнут листа…»). Оппозиция идеям Клюева ясно видна и в «Тучи с ожерёба…». У Есенина: «…как пес, пролает за горой заря…» — у Клюева: «…красное солнце — мильонами рук Подымем над Миром печали и мук» («Песнь Солнценосца»); у Есенина: «Скрежетом булата вздыбят пасть земли…» — у Клюева: «Алмазный плуг подымет ярь // Волхвующих борозд…» («Двенадцать месяцев в году…») и т. п.

Не менее откровенно спорил Есенин и с другим «скифом» — А.М.Ремизовым. В данном случае внешним поводом явился опубликованный в Ск-2 его рассказ «Gloria in excelsis». Название рассказа — это слова из латинского текста Евангелия, первые слова славословия, возглашенного ангелами при рождении Иисуса Христа (Лука, 2, 14; в русском тексте «Слава в вышних Богу»). Рассказ — это своего рода притча о жившем некогда старце Амуне, который ушел от мира, предавшегося адской прелести, от людей, погрязших в ублажении своих вожделений, охваченных взаимной ненавистью и из-за этого проливающих кровь друг друга. Началась страшная война, и тогда понял старец, что Бог проклял мир. Безмерно страдали люди, просили Амуна вымолить прощение у Бога, но не мог побороть себя старец и молиться о грешниках, ибо «и до седьмого колена отмщается грех». Но однажды произошло чудо, Бог простил мир. Было старцу видение: «И увидел он над морем: лик его был, как луч, одежда, как снег, по белому звезды, алая чаша на груди, в руке опущенный меч, закалающий зверя, а из крови зверя злак, а вокруг, как змей, водные волны». Прощение требовало искупительной жертвы, и погиб старец Амун, а прощенные люди радостно благовестили Бога. Завершается рассказ словами молитвы «Слава в вышних Богу и на земле мир».

Есенин явно имел в виду этот рассказ, когда, споря с ним, рисовал тяжкий и трудный предстоящий путь народа: «Только знаю будет Страшный вопль и крик». Вместо ремизовского пророчества о божественном видении, которое примирит людей, Есенин предрекал: «Отрекутся люди // Славить новый лик». Он рисовал, как «скулы-дни» побегут «в степь иных сторон». Еще более открыто полемика с Ремизовым прозвучала в написанной в январе 1918 г. «Инонии», где финальная молитва была начата Есениным теми же словами, которыми Ремизов заканчивал свой рассказ, но продолжалась совсем иначе — спасение мира рисовалось Есенину не в небесном прощении, не в милости Божией, а в труде и возвышении человека: «Наша вера — в силе, // Наша правда — в нас».

Полемический ключ, в котором было написано «Тучи с ожерёба…», конечно, не означал ни пренебрежения, ни неуважения по отношению к Н.А.Клюеву или А.М.Ремизову. Полемика между собой отнюдь не считалась в этой среде чем-то непринятым. В Ск-2, например, напечатана статья Р.В.Иванова-Разумника, во многом полемичная по отношению к тому же А.М.Ремизову. Реминисценции из А.М.Ремизова в «Тучи с ожерёба…», очевидно, ясно ощущались Есениным. Не потому ли, когда он впервые включил в свой сборник это стихотворение, то следовавшее за ним стихотворение «Лисица» получило посвящение А.М.Ремизову, хотя до этого дважды печаталось без посвящения.

Об этих глубинных спорах с Н.А.Клюевым и другими участниками группы говорил Есенин в беседе с А.А.Блоком 3 января 1918 г. (см. прим. к «О Русь, взмахни крылами…»).

Учитывая вышеизложенное, стихотворение датируется 1917 г.

О трактовке некоторых образов стихотворения и, в частности, его взаимосвязи с Апокалипсисом см.: Харчевников В. «Стилевые подобия в творчестве С.Есенина» (в кн.: «Сергей Есенин. Проблемы творчества». М., 1985, с. 77–78).

Пухнет Божье имя в животе овцы. — Иными словами: мир находится в преддверии появления нового мессии. Агнец — иносказательный образ Иисуса Христа.

Назарет — небольшой городок в Галилее, где протекли детство и отрочество Христа, почему он именовался Назарянином или Назареем.

Новый Назарет — место появления нового мессии.

Симеон Богоприимец — праведник, которому, согласно Евангелию, было предсказано, что «он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня». Когда родители принесли младенца Иисуса в храм, там был Симеон, который взял младенца и благословил его (Лука, 2, 25–34).

Лисица (с. 108). — Бирж. вед., 1916, 10 января, № 15314; Н., 1917, № 10, 11 марта, с. 156; Г18; Г20; Рус. (корр. отт. Тел.); Грж.; И25.

Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.).

Автограф — РГАЛИ, без даты, в составе Гн, исходя из этого предположительно может быть отнесен к январю-февралю 1918 г. В наб. экз. помечено 1916 г. Датируется 1915 г., т. к. 4 января 1916 г. Есенин с Н.А.Клюевым приехали в Москву (см. Субботин С. «Сергей Есенин в январе 1916-го» — газ. «Голос профсоюзов», Рязань, 1993, 18–24 марта, № 11), а стихотворение должно было быть передано в редакцию газеты до отъезда из Петрограда.

На автографе стихотворения «Я странник убогий…» (ИРЛИ) помета автора: «При сем „Лисицу“ вычеркнуть, ибо она для цикла не подходит». С какой предполагавшейся публикацией связана эта помета и о каком цикле идет речь — неизвестно.

С Алексеем Михайловичем Ремизовым (1877–1957) Есенин познакомился в свой первый приезд в Петроград в марте 1915 г. Есенин неоднократно бывал у него, в частности, 18 апреля 1915 г. переписывал ему в альбом и в альбом его жены Серафимы Павловны Ремизовой-Довгелло (1876–1943) стихотворения «Задымился вечер, дремлет кот на брусе…», «Калики» и «Русь». Встречи продолжались и после возвращения Есенина в Петроград осенью 1915 г. А.М.Ремизов вспоминал: «В эту квартиру за Клюевым придет в нескладном „спиджаке“ ковылевый С.Есенин и будет ласково читать о „серебряных лапоточках“…» (Ремизов А. «Встречи», Париж, 1981, с. 37). Об обстоятельствах появления посвящения в Г18 (в первых двух публикациях стихотворение посвящения не имело) и об отношениях с А.М.Ремизовым в 1917–1918 гг. см. прим. к «Тучи с ожерёба…». В последующие годы Есенин не раз передавал приветы А.М.Ремизову, но, судя по всему, писательские контакты между ними не восстановились.