Ровно в одиннадцать Эрик спешился, привязал Императора к дереву и направился к садовым воротам. Заметив Саманту на каменной скамье, остановился. Она сидела, погруженная в свои мысли. Воспоминания о вчерашней ночи захлестнули Эрика. Сама мысль о разлуке с ней была невыносима.

Он уже почти подошел к Саманте, когда она, услышав, как хрустнул у него под ногой сучок, вскочила и теперь стояла, озаренная бледным светом луны. Сердце у него едва не выскочило из груди. Он не в силах был отвести от нее взгляд. Она тоже смотрела на него, облизнула губы, и он невольно повторил это движение, представив себе сладкий вкус ее губ и ощутив исходивший от нее запах меда.

Он медленно направился к ней и остановился, лишь когда между ними оставалось всего два фута. Она была так близко! Женщина, которую он полюбил, но которая никогда не будет ему принадлежать. Скорее всего, он видит ее в последний раз.

Господи, но он ничего так не хотел, как заключить ее в объятия. Повторить то, что они пережили вчера ночью. Он заглянул ей в глаза и почувствовал, что решимость его рассыпается, как песок. Он должен сказать ей, что все кончено, прежде чем страсть заглушит голос рассудка.

— Мне нужно кое-что сказать вам, — проговорили они в один голос.

Некоторое время оба удивленно смотрели друг на друга. Потом он с облегчением наклонил голову, радуясь, что получил на несколько мгновений отсрочку.

— Леди первая, дорогая.

— Хорошо. — Она вздохнула и посмотрела на него. Глаза ее светились любовью. — Я долго искала нужные слова, но так и не нашла. И скажу, не мудрствуя лукаво: мы должны расстаться…

Эрику стало трудно дышать. Значит, она пришла к тому же выводу, что и он? А он боялся причинить ей боль. Хотелось посмеяться над своей наивностью, но ему было не до смеха.

Казалось бы, надо радоваться столь неожиданному повороту событий, который освобождал его от ответственности. Теперь оставалось попрощаться и уйти. Но он не двигался с места. И почему-то не испытывал радости.

— Могу ли я узнать почему?

Она повернулась к нему спиной.

— Причин много. Если наша связь будет продолжаться, это могут заметить, а поскольку мы заключили всего лишь временное соглашение… — Она не договорила, но через несколько секунд продолжила: — После вашего визита сегодня моя мать вообразила, будто вы ухаживаете за мной. Я старалась переубедить ее, но в таких делах мамочка отличается необычайной настойчивостью. Кроме того, я запустила свою работу в палате и хочу как следует заняться экспериментами, а если получится, съездить на континент. Поэтому самое разумное, что мы можем сделать, это прекратить наши встречи.

Необъяснимое, ничем не оправданное возмущение охватило его.

— Посмотрите на меня, — произнес он сквозь стиснутые зубы.

Саманта медленно повернулась к нему. Она прекрасно владела собой, только глаза выдавали волнение. И это раздражало его.

— Вы не хотите, чтобы мы остались хотя бы друзьями?

Она вскинула голову.

— Так будет лучше.

Воцарилось молчание. Конечно, Саманта совершенно права. Нужно проститься и уйти, однако слова застряли в горле, а ноги не слушались.

Казалось, прошла целая вечность, хотя в действительности то была лишь минута. Самми спросила:

— Что вы хотели мне сказать?

«Что люблю тебя. Что хочу на тебе жениться. Что хочу от тебя детей. Я отправлюсь с тобой в путешествие по всему миру, о котором ты мечтаешь. Ты увидишь развалины Помпеи, Колизей, галерею Уффици, картины Бернини и Микеланджело. Мы будем купаться в теплой воде Адриатики… И каждый день видеть твою улыбку, слышать твой смех, прикасаться к тебе. Мне невыносима мысль о том, что нам придется расстаться».

— Странно, но я намеревался порвать нашу связь по тем же причинам, что и вы.

— Я… я понимаю. — Несколько мгновений она не поднимала глаз, потом посмотрела на него и с легкой улыбкой произнесла:

— Значит, договорились. Желаю вам благополучия и процветания. Наше знакомство принесло мне много радости.

Она встала, намереваясь уйти.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, он схватил ее за руку. Как может она просто так уйти?

— Что-нибудь еще, милорд?

Голос ее звучал бесстрастно, словно она обращалась к совершенно постороннему человеку. К тому же она назвала его не Эриком, а милордом, даже не захотела произнести его имя. Словно не было вчерашней ночи, когда они наслаждались друг другом, изнемогая от страсти.

— Да, Саманта, есть еще кое-что. — И прижав ее к себе, он впился в ее губы требовательным, пылким и жадным поцелуем.

Некоторое время она стояла неподвижно, но потом застонала и ответила на поцелуй. И Эрик забыл обо всем на свете. Они оба забыли.

Громкий возглас вернул их к действительности.

Корделия Бриггем и Лидия Нордфилд стояли в десяти футах от них, вытаращив глаза.

Саманта ахнула и вырвалась из объятий Эрика. Но было поздно.

Губы миссис Бриггем образовали букву «о», после чего она застрекотала, сделала несколько нетвердых шагов к каменной скамье и, прижав руку ко лбу, изящно упала на нее.

Никогда еще Саманта не испытывала такого унижения и стыда. Она с ужасом смотрела на мать. Все было слишком очевидно, чтобы заявить, что это недоразумение. К тому же беспорядок в одежде и прическе красноречиво говорил о случившемся.

— Чарльз, мою нюхательную соль, — попросила Корделия, обмахиваясь рукой. К ней подошел Эрик.

— К сожалению, сударыня, вашего мужа поблизости нет, а у меня нюхательная соль кончилась, — проговорил он сухим тоном. — Могу я вам помочь? Или позвать врача?

Миссис Бриггем заморгала и села.

— Врача? О нет, это совершенно не обязательно. Сейчас я приду в себя. Просто эта хорошая новость ошеломила меня.

Миссис Нордфилд презрительно фыркнула:

— Хорошая новость? Да вам место в сумасшедшем доме. — Она смерила Эрика и Саманту уничтожающим взглядом. — Какой позор! Какой ужас! Просто невероятно!

Корделия вскочила на ноги с бодростью, совершенно немыслимой для дамы, только что находившейся в обмороке.

— Хорошая новость, — уверенно повторила она, одарив Эрика ангельской улыбкой. Самми даже показалось, будто вокруг головы матери засиял нимб. — Не ожидала, что вы так скоро сделаете предложение, милорд. — Она вытерла глаза кружевным платочком. — Я так счастлива за вас обоих.

Воцарилось тягостное молчание. Саманта готова была провалиться сквозь землю. Происходящее казалось ей страшным сном. Она молила Бога, чтобы ее сразила молния.

Самодовольная улыбка изогнула губы миссис Нордфилд.

— Вы явно неверно истолковали ситуацию, Корделия.

— Полноте, я все истолковала верно, — ответила миссис Бриггем, взмахнув платочком. — Граф — человек порядочный и не стал бы целовать Саманту так… так страстно, если бы не сделал ей предложения. — Она шутливо погрозила лорду пальчиком. — Разумеется, милорд, следовало сначала спросить согласия на брак Саманты Бриггема, но мы с мужем вас благословляем.

— Никакого предложения граф не делал, — заявила миссис Нордфилд. — Это было тайное свидание, и мы застали их врасплох. С чего бы это графу делать предложение в ночное время. Порядочные джентльмены делают предложение днем, в присутствии родителей. Но не волнуйтесь, Корделия. Я никому ни слова не скажу об этом скандале.

— Никакого скандала не было, — возразила Корделия с царственным видом. — Граф сделал предложение моей дочери. Так и скажите всем. — И она повернулась к Эрику: — А теперь, лорд Уэсли, слово за вами.

Самми уголком глаза взглянула на Эрика. Он держался спокойно, только побледнел и слегка подергивалась щека.

— Я сделал мисс Бриггем предложение, — выдавил граф каким-то не своим, скрежещущим голосом.

Саманта не раз представляла себе в мечтах, как граф делает ей предложение, но не таким образом. Оказавшись в ловушке. Против собственной воли. Совсем недавно он ей сказал, что его положение не позволяет ему жениться. И никто никогда не заставит его это сделать.