Иван сел, осмотрелся, пристегнулся.

– Ну и бардак, – проворчал он. – И как Никита тебе позволяет? Все в грязи, пеплом засыпано, одни окурки…

– Он у меня шофер, а не голос совести. И в машину хозяина без разрешения нос не сует.

– Ага, слышал бы ты, что он говорит, когда получает от тебя такое корыто…

– Начхать, – Игнат вырулил с парковки и резко влился в спешащий поток. – Шоферы, секретарши и бывшие жены – безжалостные люди. Их не то, что слушать, о них думать нельзя.

Произнося всю эту белиберду, Игнат в очередной раз машинально проверил содержимое внутреннего кармана пальто. Иван покосился в его сторону.

– Чего ты там все ощупываешь? – спросил он и втянул голову в плечи, ожидая очередного выпада.

Однако Игнат на этот раз и ухом не повел и сделал вид, что ничего не слышал. Закладывая крутой вираж, он развернулся над тоннелем. Иван успел уцепиться за ручку, чтобы всем телом не навалиться на Игната. Он чувствовал себя неуверенно. Ощущение, что все идет не так, как надо, уже давно преследовало его, но теперь, после сообщения о смерти еще одного любовника Инги и этой поездки, неизвестно куда, с другом, от которого разило вчерашним алкоголем и нешуточной злостью, Иван понял, что воронка грядущих несчастий уже начала скручиваться. Внезапно он с тоской подумал, что засосет туда многих.

Некоторое время, пробираясь по переулкам и площадям в сторону центра, друзья молчали. Движение было плотным. Игнат сосредоточенно вел машину, но думал о чем-то своем. Иван включил, было, новости, послушал об очередных кадровых перестановках в правительстве, о том, что у эстрадной звезды украли новую машину и что на город надвигается невиданный циклон с ветрами и снегопадами, и переключил станцию. На следующей волне бойкий женский голос рекламировал средство от выпадения волос, Иван еще раз сменил станцию и попал на обстоятельный рассказ о новом жилом комплексе, раскинувшемся где-то напротив Кремля. Он с раздражением выключил приемник и, откинувшись на сидении, принялся разглядывать проплывающие по небу провода и серые низкие облака. Теперь он догадывался, куда направляется его друг, и от этого настроение у него не становилось лучше.

– Мне тут анекдот недавно рассказали, – прервал затянувшееся молчание Игнат.

Иван встрепенулся.

– Ну значит, приходит сын к отцу и спрашивает: «Пап, а что такое виртуально?..» Знаешь?

Иван усмехнулся, заглядевшись на замызганный бок небольшого грузовика, украшенный жирной и крупной нарисованной сосиской, вызывающей отнюдь не аппетит, а отвращение.

– А он говорит сыну, – продолжил он, – «Сходи к маме и брату и спроси, отдадутся ли они за две тысячи?» Этот? Я его на днях рассказал тем ребятам, на которых тебя вырвало.

Игнат не выдержал и расхохотался. Иван покосился на друга.

– Ты-то смеешься, а мы, знаешь, сколько от них отбивались! Второй еще ничего, а тот главный, которого ты осчастливил, так просто успокоиться не мог: «Так и знайте, или засужу, или подложу бомбу под машину!» Еле успокоили. И чего с тобой в тот раз случилось?

Игнат оторвался от дороги.

– Не поверишь, – он не скрывал улыбки, – из-за этого анекдота.

– Ты шутишь?

– Да какое там!

Иван отвернулся в окно. Сосиска на боку автомобиля словно преследовала их по городу.

– Не на того человека тебя вырвало. Такой проект упустили. Они нас теперь никогда в жизни к своим активам не подпустят.

– Да и черт с ними!

Иван хотел ему возразить, но машина уже свернула в нужный переулок, и Игнат отвлекся, высматривая место для парковки. Вскоре оба уже выходили на дорогу, разминая затекшие ноги и осматриваясь. В небольшом дворе было безлюдно. Снег живописно украсил ветки деревьев и горками лег на сиденья и спинки скамеек. Особенно эффектно на белом фоне смотрелась пара элегантных синиц в камзолах лимонного цвета, с черными кипами на головах. Маленькие, но чрезвычайно привлекательные птички склевывали что-то в ветках запорошенного куста и перелетали с места на место, весело перекликаясь. Игнат проследил сначала за одной, потом – за другой и внезапно наткнулся взглядом на собаку, которая спокойно сидела на снегу и, не мигая, смотрела прямо на Игната.

– Хорошая собачка, хорошая, – заискивающе пробормотал Игнат, присаживаясь на корточки и протягивая черно-белой дворняжке пустую руку.

Однако та никак не отозвалась на ласковые слова, продолжила гипнотизировать его взглядом и только глухо зарычала, пресекая все попытки сближения. Игнат пожал плечами: ну, нет, так нет.

– Игнат, слушай, может, я тебя в машине подожду? – спросил Иван. – Сам знаешь своего тестя…

– Вот именно, – Игнат встал с корточек. – Пойдем лучше вместе. Вдвоем не так страшно!

Уже у дверей подъезда Игнат обернулся. На том месте, где сидела собака, было пусто.

Спустя несколько минут Иван уже сидел за столом в гостиной и с аппетитом уплетал вкуснейший Настин борщ. Возможно, его аппетит был несколько преувеличен. Кир с интересом разглядывал голодного гостя и только собрался что-то сказать, как на пороге появился Игнат.

Кир насупился.

– Ну что, нашел что искал?

– Не нашел, – огрызнулся Игнат.

Он осмотрел гостиную. Чертова нора. Игнат терпеть не мог ни района, ни дома, ни квартиры, в которой жил Кир. Таганские тупики всегда навевали на него тоску. Инга что-то рассказывала о том, что в свое время в эту часть города определили ремесленников, работавших с огнем, в том числе тех, что мастерили подставки под таганы. Гончары, швеи, ямщики, каменщики – здесь многие улицы хранили память о прошедших временах. Старая Москва, львы с плоскими мордами на воротах бывшего Шепелевского дворца, полная тайн сталинская высотка на Котельнической набережной, узкая Яуза, хранившая свои секреты, – Игнат был равнодушен ко всему этому. Как и в своей пустой квартире, ему было проще жить в пространстве без истории. Он был готов выказывать уважение вчерашнему дню, посещая музеи и кладбища, но в настоящей жизни ему были не нужны все эти свидетели прошлого. Кир, живущий в мире, где каждая царапина на стекле или стене что-то значила, казался ему пауком, отживающим свой век и питающимся кровью таких, как он, молодых и смелых. Каким сам Игнат выглядел в глазах своего тестя, он предпочитал не задумываться.

Игнат закурил, подошел и потрогал большого красного петуха, стоявшего на подоконнике. Красивая безделушка отчего-то раздражала и тревожила его. Красный петух, знак пожара, символ огня… Наблюдая за зятем, Кир поморщился, но ничего не сказал, а Иван с утроенной силой застучал ложкой по дну тарелки.

– Ой, вкусный борщ, ой, не могу, – бормотал он, как заклятье, заговаривая надвигающуюся бурю.

В том, что буря грянет, он даже не сомневался.

– Как жизнь? – выдавил из себя Игнат.

– Нормально.

– Как здоровье, настроение? – Игнату с трудом давались простые вопросы.

– Все хорошо, не переживай, – ехидно успокоил его Кир. – Никто не помер без тебя.

Игнат пристроил сигарету на край блюдца и как следует растер ладони, разминая все суставы и фаланги.

– Я искал фотоальбом Инги, – наконец заговорил он.

Кир заинтересовался устройством ногтя на безымянном пальце и ничего не ответил.

– Кирилл Александрович, – повысил голос Игнат. – Старый альбом Инги. Он был у нее в шкафу. Где он?

Кир пожал плечами.

– Вы меня слышите, Кирилл Александрович? – голос Игната дрожал, но он не сдавался.

Кир, отвлекшись от ногтей, невнимательно посмотрел в его сторону.

– А? – рассеянно спросил он.

«Ты, дьявол!» – беззвучно крикнул ему в лицо Игнат.

– Я вас спросил об альбоме, – произнес он вслух.

– И что? – Кир, вытянув руку в сторону, изучал свои пальцы с внутренней и внешней стороны. – Ты тут голоса не повышай – не твоя территория. Понимаешь?

Игнат посмотрел на него, на Ивана, на огромное наклонное зеркало, в котором отражалась вся честная компания, помолчал, подумал, подхватил сигарету и начал опять.