– Нет, Джек! – крикнул Хейдон. – Прекрати!

Джек успел ударить полицейского, но двое других тут же схватили его. Тогда парень впился зубами в руку того, кто был похож на свинью.

– Помогите! – заорал констебль. – Эван, помоги!

– Отцепись от него! – Прыщавый констебль схватил Джека за волосы и с силой дернул, потом заломил ему руки за спину. – Как ты, Гарри?

– Господи, это дерьмо кусается, как дикий зверь!

– А ты как, Джордж?

– Он разбил мне нос! – прорычал Джордж.

– Я ему глаза выбью! – Гарри замахнулся, чтобы ударить Джека.

– Убери от него руки, – приказал Хейдон. – Или я расколю твоему дружку череп, как тыкву.

Все медленно повернулись к Хейдону. Он стоял в центре холла с кочергой, занесенной над головой Джорджа.

– Отпусти парня, – сказал Хейдон. – Сейчас же.

Констебли, державшие Джека, переглянулись.

– Ради Бога, делайте, что он велит! – закричал Джордж, держась за окровавленный нос; он явно не испытывал желания получить еще и по голове.

– Мы его отпустим, если вы бросите свое оружие, – уступил Гарри.

– Пытаться бежать бесполезно, – добавил Эван. – Все в Инверари уже знают, кто вы такой, ваша светлость, – добавил он язвительно. – Вам не уйти.

Хейдон понимал, что констебль прав, но он не мог с этим смириться.

– Не слушайте их! – кричал Джек, пытаясь вырваться из рук констеблей. – Быстрее бегите!

Хейдон посмотрел на младших детей: все они были ужасно напуганы. «Нет, хватит, – сказал он себе. – Я не должен подвергать их опасности».

Собравшись с духом, Хейдон проговорил:

– Дайте слово, что не тронете остальных, если я пойду с вами добровольно.

– Нет! – взмолился Джек. – Не делайте этого!

– Идет, – кивнул Джордж. – Бросайте ваше оружие, и мы уходим вместе с вами.

Хейдон медлил. Однако он понимал, что выбора нет. Что ж, придется ему умереть, чтобы полицейские не причинили зла никому из его семьи. Еще мгновение он наслаждался горько-сладким вкусом близкой свободы. Потом отбросил кочергу.

– Попался! – рявкнул Гарри, бросившись на него, как тигр на жертву. – Эван, надень на него наручники, чтобы не выкинул чего-нибудь.

Прыщавый юнец напоследок больно крутанул Джеку руку и оттолкнул его. Джек бросил на констебля полный ненависти взгляд, потом склонился над Оливером.

– Как ты? – спросил он, утирая кровь со лба старика.

– За меня не беспокойся, парень, – проворчал Оливер. – Надо беспокоиться за его светлость.

– Со мной все будет хорошо. – Хейдон старался выглядеть спокойным. Руки у него уже были за спиной, в наручниках.

– Это точно! – с ухмылкой заявил Джордж. – Мертвым всегда хорошо.

Юнис ахнула и прижала к себе Джейми, Грейс и Шарлотту. Дорин обняла Аннабелл и Саймона.

– Заткнись, или я проломлю тебе череп, – процедил сквозь зубы Хейдон.

– Это будет фантастический трюк, потому что вы в наручниках, ваша светлость. – Джордж рассмеялся.

Хейдон окинул его тяжелым взглядом, но промолчал.

– Джордж, ради Бога, давай поскорее посадим его в карету и уедем, – сказал Гарри. – Ужасно хочется выпить.

– Тогда пошли. – Эван подтолкнул пленника к двери.

Хейдон бросил последний взгляд на семью, которую успел полюбить. Он многое хотел бы им сказать, но времени уже не было. К тому же любые слова благодарности, сказанные в присутствии полиции, им повредили бы. Поэтому он лишь улыбнулся на прощание.

Затем его вывели из дома и усадили в карету.

Черный дым струйками поднимался над крышами, покачиваясь на фоне свинцового зимнего неба. Внезапно похолодало, и люди пытались согреться, сжигая в каминах и печах гораздо больше угля и дров, чем обычно. Женевьева взбежала по ступенькам дома – ей не терпелось рассказать Хейдону, как прошла встреча с банковским управляющим мистером Хамфри.

А встреча прошла исключительно успешно. Мистер Хамфри пришел в восторг, узнав, что ее муж получит огромные комиссионные за продажу картин месье Булонэ. Его настроение поднялось еще больше, когда он получил от Женевьевы чек. Деньги за продажу будут поступать и дальше, и она наконец сможет расплатиться с долгами и на свой заработок содержать семью. Может, удастся даже побаловать детей.

Открыв дверь, Женевьева вошла в дом, стараясь не думать о том, что Хейдон скоро уедет. Увидев распухшие носы и красные глаза Юнис и Дорин, она сразу же поняла: случилось нечто ужасное.

– В чем дело? – спросила она, скрывая страх.

– Он ушел, – пробормотал Оливер. – Мы делали, что могли, но все было бесполезно.

Женевьева посмотрела на старика с удивлением:

– Ушел, не простившись?..

– У бедняги не было возможности. – Юнис шумно высморкалась в платок. – Эти мерзкие констебли вломились к нам и вытащили его.

«Нет, – думала Женевьева, чувствуя, как сердце рвется из груди. – Господи, нет, пожалуйста, нет».

– Я пытался их не пустить, но мне не удалось справиться с тремя. Они были здоровенные и ужасно злые!

«Это я виновата, – сказала себе Женевьева. – Надо было заставить Хейдона уехать сразу после того, как в Глазго его узнали. Надо было пригрозить, что если он сейчас же не уедет, то я сама сообщу о нем полиции. А я вместо этого разрешила ему остаться, а потом сопровождать меня в Инверари. Ах, какая же дура, какая дура…»

– Эти мерзавцы толкнули беднягу Оливера так, что разбили ему голову, – сказала Дорин.

– А наш Джек набросился на того болвана, который это сделал. – Юнис поднесла к глазам платок. – И они все трое начали бить мальчика.

– Тогда Хейдон взял кочергу и пригрозил раскроить череп самому огромному из них, если они не отпустят Джека. – Оливер тяжело вздохнул. – Потом он ушел вместе с ними. Но перед этим взял с них обещание, что они оставят нас в покое. Он не хотел, чтобы пострадал кто-то из нас.

Разумеется, не хотел. Женевьева вспомнила, как Хейдон вступился за Джека в тюрьме, хотя сам лежал избитый, истекающий кровью. Хейдон никогда не останется в стороне, если рядом кто-то страдает. Он непременно вмешается, даже если его забьют до смерти. Даже если повесят.

Женевьева побрела к ближайшему креслу, ей казалось, что она вот-вот лишится чувств.

– Мисс, да вы бледная как мел. Садитесь скорее. – Юнис подвела Женевьеву к дивану. – Дорин, принеси стакан воды. Боюсь, мисс Женевьеве совсем плохо.

– Со мной все в порядке, – пробормотала Женевьева. Пол под ней закачался, и она, закрыв глаза, рухнула на диван. Хейдон ушел. Его все-таки увели. И теперь его повесят. Она слышала страшные рассказы о том, как мучаются повешенные. Как дергаются и извиваются их тела, когда они пытаются глотнуть воздуха. А их лица становятся отвратительного цвета. Представив, как красивый и сильный Хейдон болтается на веревке, отчаянно борясь с удушением, она зарыдала.

– Тихо-тихо. Выпейте глоточек. – Юнис поднесла к ее губам стакан с водой.

Женевьева делала несколько глотков.

– Ну вот, так-то лучше. – Юнис обняла ее за плечи. – Успокойтесь, мисс Женевьева. Подождите минутку, и все пройдет.

Женевьева всхлипнула, а Дорин тем временем продолжала:

– Если бы у него было чуть больше времени, он мог бы узнать, что за негодяи напали на него в ту ночь. Тогда бы вся эта неразбериха закончилась.

Женевьева с горечью подумала: «Если бы Драммонд и остальные захотели, они бы постарались найти тех людей». Но увы, Хейдон сам не обратился в полицию с жалобой, поэтому его сочли убийцей. Властям не хотелось докапываться до истины. Гораздо легче сообщить, что негодяй найден и повешен. Мерзавцы, напавшие на Хейдона, не сумели его убить, и теперь за них это сделает закон.

Женевьева почувствовала, как в ней разгорается злость. Это неправильно, и она не останется в стороне! Она не позволит этому случиться!

– Оливер, пожалуйста, подайте карету, – сказала она, высвобождаясь из объятий Юнис. – Мы едем в тюрьму.

Оливер посмотрел на нее с сочувствием:

– Хотите увидеть его? Вам станет еще хуже, мисс Женевьева. Я не думаю, что…