Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Остановившись у камина, Хейдон пробормотал:

– Кажется, я угодил в ловушку.

Женевьева посмотрела на него с удивлением:

– Вы хотите сказать, что собираетесь остаться?

– Да, на какое-то время. Останусь, чтобы играть роль вашего мужа. Я проведу здесь столько времени, сколько потребуется, чтобы утвердить наши отношения перед жителями Инверари. А через месяц-другой, когда меня устанут разыскивать и все поверят, что мы благополучная семейная пара, меня неожиданно вызовут в Англию по коммерческим делам, и там я, к сожалению, погибну в результате несчастного случая. Вы какое-то время будете меня оплакивать, а потом приободритесь и продолжите свою жизнь на сей раз в роли всеми уважаемой молодой вдовушки.

Женевьева с минуту обдумывала его план.

– А что будет с вами?

Он не удивился тому, что она о нем беспокоилась. Эта добрая и отзывчивая женщина не могла не заботиться о тех, с кем сталкивала ее жизнь.

– Или я докажу свою невиновность, или до конца дней буду стараться хоть на шаг опережать преследователей, – ответил Хейдон. – В любом случае я сделаю так, чтобы ни вы, ни ваши дети не пострадали из-за меня. А значит, вы должны кое-что мне пообещать, Женевьева. – Он пристально посмотрел на нее. – Если меня разоблачат, пока я живу у вас, вы должны сказать все, что требуется, чтобы убедить их в своей невиновности. Скажете, что я вам постоянно угрожал, что бил вас, что вы очень боялись за свою жизнь и жизнь детей, поэтому и подчинились мне, сказав, что я ваш муж.

Женевьева покачала головой:

– Если я так скажу, никто не поверит в вашу невиновность.

– Если меня здесь разоблачат, это уже не будет иметь никакого значения, – сказал Хейдон. – Констебль Драммонд и комендант Томсон непременно добьются своего, и меня немедленно повесят – в этом можно не сомневаться.

– Я не хочу лгать, не хочу изображать вас чудовищем, – заявила Женевьева. – Если вас арестуют, я пойду в суд и объясню, что произошло. Я попрошу судью пересмотреть ваше дело и…

– Послушайте, Женевьева… – Хейдон подошел к креслу и опустился перед ней на колени. – Я знаю, что вы мужественная и честная женщина. Но мне невыносима мысль, что вы с детьми пострадаете из-за меня. Понятно? Даже смерть меня не так страшит, как мысль о том, что я могу погубить вас.

Он смотрел на нее все так же пристально, но теперь в его глазах были боль и безмерная грусть. Точно такие же глаза она иногда видела, когда смотрела в зеркало.

– Хорошо, обещаю, – ответила Женевьева, хотя прекрасно знала, что не сдержит слово. – Я сделаю так, как вы хотите. Вы мне верите?

Хейдон долго молчал, потом произнес:

– Придется поверить.

Поднявшись на ноги, он поспешно отошел в другой конец комнаты – ему вдруг пришло в голову, что он оказался слишком близко от Женевьевы. И еще возникло ощущение, что он раскрыл себя перед ней, обнажил часть своей души.

– Пойдемте в столовую, – предложила Женевьева.

– Если не возражаете, я бы сначала поднялся наверх. Хочется немного полежать. Кажется, я устал. – Но вместо того чтобы пойти к двери, он ухватился за каминную полку и стал смотреть на огонь.

– Может, принести вам чего-нибудь?

– Не надо. – Немного помолчав, он добавил: – Спасибо за беспокойство.

– Но потом вы придете в столовую?

– Да, возможно.

«Он отстраняется от меня», – догадалась Женевьева и, как ни странно, огорчилась. Какое-то мгновение она смотрела ему в душу, и ей казалось, что если бы в этот миг она до него дотронулась, то он не стал бы возражать – напротив, привлек бы ее к себе и крепко обнял, принося утешение. Ее опыт с мужчинами ограничивался ухаживаниями Чарлза, то есть несколькими бесстрастными поцелуями. Жених казался ей довольно красивым – тогда она была восемнадцатилетней девушкой, – но его вечное ворчание по любому поводу ужасно угнетало. К тому же он всегда был полноват, а вот лорд Редмонд… Она вспомнила, как он стоял перед ней, совершенно обнаженный, вспомнила, как любовалась его прекрасным мускулистым телом, когда ухаживала за ним. И ей вдруг представилось, как он обнимает ее, как прижимает к груди, а затем наклоняется и целует в губы…

Почувствовав, как вспыхнули ее щеки, Женевьева поднялась с кресла и направилась к двери. Ужасно смущенная своими странными мыслями и ощущениями, она сказала себе: «Не обращай внимания. Твои отношения с лордом Редмондом – печальное, но неизбежное обстоятельство, не более того».

Но когда она, остановившись в дверях, бросила на него последний взгляд, у нее появилось сильнейшее желание остаться с ним.

Глава 5

Следующие несколько дней Хейдон и Джек, как новые члены семейства, знакомились со своими обязанностями. И Хейдон заслужил похвалу за выполнение множества дел, которые прежде у него дома входили исключительно в обязанности его слуг. Джек же изобретал всяческие способы отлынивать от работы.

Когда Женевьеве в восемнадцатилетнем возрасте пришлось заботиться о себе и новорожденном, главной трудностью оказалось ведение домашнего хозяйства. В отцовском доме у них всегда были слуги – кухарка, горничная, дворецкий, камердинер, садовник, – которые обо всем заботились, а Женевьева спокойно занималась учебой и рисованием. Но отец умер, жених сбежал, она осталась без денег, и, следовательно, ей пришлось привыкать к новой жизни. Тогда она и поняла, насколько ограниченны ее познания.

Женевьева хорошо помнила, как мучилась первое время, оставшись одна с Джейми на руках. В кухне все время стоял дым, потому что она не умела правильно затопить плиту, а остатки еды, которые она оставляла на огне, постоянно подгорали, когда ей приходилось убегать на крик ребенка. По всему дому громоздились горы грязного белья, ковры и мебель покрывались толстым слоем пыли, а керосиновые лампы горели до тех пор, пока стекла не закоптятся дочерна. К тому же она не умела экономить, и ей постоянно приходилось выбрасывать продукты, что самым плачевным образом сказывалось на бюджете. В сутках не хватало часов, чтобы приласкать Джейми и переделать сотни дел, а если бы времени было больше, Женевьева все равно не смогла бы им воспользоваться, потому что очень уставала. Каждую ночь она падала на кровать в слезах и не знала, где взять силы, чтобы встретить следующий день.

Потом она поворачивалась к колыбели Джейми, смотрела на прекрасное личико спящего младенца, на крошечный кулачок возле пухлой щечки – и все тревоги исчезали, она снова обретала уверенность в себе и набиралась сил, чтобы встретить следующий день.

Когда Юнис, выйдя из тюрьмы, пришла к ней в дом, она с сочувствием поцокала языком, глядя на царивший вокруг беспорядок. Старуха немедленно подвязала фартук и отправилась на кухню – испекла хлеб и сделала простое, но сытное рагу. Поначалу она пыталась изгнать Женевьеву в гостиную, говорила, что у той одна задача – следить за «ягненочком», как она называла Джейми; Юнис уверяла свою новую хозяйку, что сама со всем справится. Искушение было велико, но Женевьева отказалась. Она была убеждена, что самостоятельность совершенно необходима, если она хочет счастливой жизни для себя и Джейми. Устроив место для братика на безопасном расстоянии от очага, она стала учиться у старой Юнис умению готовить, убирать и прочим домашним делам.

Когда же в доме появились и другие дети, она уже обрела некоторый опыт, и ей стало гораздо легче вести хозяйство. К тому же ей помогали воспитанники. Оливер, Дорин и Юнис предпочли бы, чтобы дети не путались под ногами, но Женевьева настояла на том, чтобы они помогали в домашних делах. Она была твердо убеждена: дети должны ценить труд и знать, что требуется, чтобы содержать дом в порядке и вести хозяйство. «Это умение им понадобится, когда они со временем покинут мой дом», – говорила Женевьева. – И даже если некоторым из них в жизни повезет и они смогут нанять собственных слуг, то все равно подобный опыт будет чрезвычайно полезным».

– Да-да, вот так, – говорил Оливер, наблюдая, как Грейс и Аннабелл выуживают из миски с уксусом ленточку фитиля. – Теперь хорошенько просушим, и лампы не будут коптить, когда мы в следующий раз их заправим. А пока возьмите воронки и налейте в лампы керосин. Только не разбрызгайте!

19
{"b":"104284","o":1}