Дуглас улыбнулся Тане и с удовольствием вдохнул в себя ароматный дым.

– На самом деле мне кажется, что я еще недостаточно стар, чтобы жениться. Надо подождать лет до восьмидесяти, когда из меня песок посыплется. Хотя тогда я могу и не найти хорошую женщину. На самом деле это серьезная дилемма для любого возраста. Не то чтобы она сильно меня волновала, но я так и не нашел идеального решения проблемы, равно как и человека, с которым мне хотелось бы провести все это время, так что я оставил все как есть. Думаю, что в вашем случае, Таня, вы очень боитесь, что вам снова причинят боль. И не без причин, он обошелся с вами паршиво.

Дугласу было очень жаль Таню, и хотя она и держалась достойно, он очень надеялся, что хоть как-то помогает ей. Ему нравилась Таня и очень нравилось проводить время в ее обществе – нравилось куда больше, чем он думал в начале их знакомства, хотя сама она понравилась ему уже тогда.

– А чего вы ожидали бы от брака, если бы решились на новый союз? – задумчиво спросил Дуглас. Разговор получался занятный, особенно если учесть, что оба собеседника не собирались вступать в брак ни друг с другом, ни с кем бы то ни было.

Подумав минуту, Таня ответила:

– Того, что имела раньше или думала, что имею. Человека, которого я люблю и которому могу доверять, с которым мне приятно быть рядом, со сходными интересами. Человека, которого я уважаю и которым восхищаюсь и который относится ко мне так же. Одним словом, лучший друг с обручальным кольцом, – тихо произнесла Таня и взглянула на Дугласа. Этот разговор напомнил ей обо всем, что она потеряла. О ее муже и лучшем друге. Это было для нее огромной потерей, но, по правде говоря, она его не потеряла. Его у нее украли.

– Что-то это звучит не очень романтично, – осторожно произнес Дуглас. – Но вообще-то, мне нравится. Все эти пылкие юношеские романы длятся примерно минут пять, а потом превращаются в форменное бедствие. Я терпеть не могу кутерьмы в своей жизни. Я люблю порядок.

Таня улыбнулась. Она и так это видела. Дуглас всегда выглядел безупречно с ног до головы, а у его дома был такой вид, словно архитектор и дизайнер лишь утром закончили трудиться над ним и теперь ждали, пока его сфотографируют для «Архитектурного дайджеста». Некоторые сочли бы чрезмерную аккуратность Дугласа раздражающей, но Таня ее ценила, она сама любила порядок во всем. Эта аккуратность позволяла предположить, что все будет в порядке и ничего не выйдет из-под контроля. Жизнь всегда требовала внимания и контроля. Именно этим своим качеством Дуглас объяснял и нежелание обзаводиться детьми.

По его словам, людям, у которых есть дети, постоянно приходится иметь дело с хаосом и беспорядком. Такое будущее Дугласа не привлекало, как бы родители ни расписывали ему свою любовь к детям и ни твердили, что ни за что не отказались бы от этого счастья. При мысли о детях, разбивающих машину, ревущих ночь напролет или оставляющих на диване пятна краски, теста или арахисового масла, Дуглас начинал нервничать. Он явно не был готов к подобной истерии в своей жизни, а с детьми она становилась неизбежной. Дуглас восхищался людьми, заводящими детей, но сам не имел ни малейшего желания когда-либо стать одним из них, и на данный момент его установки не изменились. Он никогда бы не женился и не стал бы вступать в длительные отношениях женщиной, которая хотела бы иметь детей. Ему и без того хватало в жизни проблем и ответственности, особенно если учесть, что ему постоянно приходилось иметь дело со множеством актеров, не управляемых, словно дети.

– Похоже, Таня, никто из нас не рвется снова вступать в брак, верно?

Дуглас улыбнулся и потушил сигару.

– Я об этом не думаю, – отозвалась Таня. – Я даже еще не развелась.

Но ей странно было сознавать, что через два с половиной месяца она официально будет в разводе. Дугласа же подобные мысли, к счастью, не мучили. Он не собирался расставаться со своей свободой. Таня и Дуглас в своем роде составили пару – пару товарищей по воскресному отдыху. Их отношения отчасти напоминали брак, только без секса и супружеских обязательств. Дуглас никогда не целовал Таню – поцелуи в щечку не в счет, – не прижимал к себе и даже не обнимал. Они были понимающими друг друга собеседниками, связанными по воле обстоятельств, наслаждающимися своим местом в первом ряду. Ничего больше Таня сейчас и не желала.

Потом Дуглас, как обычно, отправился музицировать. Таня осталась лежать в шезлонге у бассейна и слушала. Жизнь казалась безмятежной, когда Таня была с Дугласом. И еще, по какой-то неясной для нее самой причине, с Дугласом Таня чувствовала себя в безопасности, а именно в этом она сейчас и нуждалась. В покое и безопасности. Ей хватило испытаний и страха. Ощущение безопасной гавани, подаренной Дугласом, было бесценным, и Таня была очень признательна ему. А Дуглас получил то, чего желал сам, – общество приятного, умного человека, не требующего от него эмоциональной отдачи.

Съемки «Ушедшей» начались в ноябре. Они шли в напряженном, но ровном темпе, Адель умело поддерживала настрой, а актеры играли на максимуме своих возможностей. Дуглас был в восторге, в особенности от сценария Тани, который она непрестанно шлифовала и совершенствовала. Дуглас щедро возносил ей хвалы, и Адель тоже.

За неделю до Дня благодарения Дуглас взял Таню на премьеру их фильма «Мантра». Тане хотелось, чтобы ее дети тоже присутствовали на премьере, но у всех у них были экзамены середины семестра, и они не могли приехать. Джин Эмбер и Нэд Брайт были там, но друг с другом не разговаривали, невзирая на свой прошлогодний страстный роман, и это превосходно иллюстрировало слова Дугласа о скоротечных голливудских любовных связях, которые исчезают так же скоро, как и возникают. Таня никогда не одобряла подобных романов, они напоминали ей декорации к фильмам: поставили, сняли сцену и разобрали.

Премьера прошла великолепно, а после нее был устроен прием в «Регент Беверли Уилшир». Это было одно из тех событий в мире кино, на котором присутствуют самые-самые знаменитые люди. Таня купила для этого случая вечернее платье из черного атласа и выглядела потрясающе рядом с Дугласом. Фотографы наперебой спешили снять их, и Дуглас, похоже, был очень горд. Там был Макс в помятом, взятом напрокат смокинге; без Гарри он казался каким-то потерянным. Он был рад увидеть Таню и сказал, что уже наслышан о фильме, над которым она работает сейчас. Дуглас надеялся, что «Мантра» получит «Оскар», но насчет «Ушедшей» он даже не сомневался.

– Может, и вы тоже получите «Оскар», Таня, – тепло улыбнувшись, сказал Макс.

Тут появился Дуглас. Он фотографировался со звездами, снявшимися в фильме.

– Эта парочка когда-нибудь поубивает друг друга, – кивнул он в сторону.

Джин с Нэдом осыпали друг друга оскорблениями сквозь зубы и при этом широко улыбались фотографу, не слышащему, что они говорят.

– Ах, эта мне молодежь! Ничего, со временем уляжется, – благоразумно заметил Макс и ухмыльнулся.

– Как там Гарри? – спросила Таня. Вид у Макса сделался довольный.

– Его смокинг в химчистке, так что он не смог прийти. Ну, и в любом случае он сегодня играет, в боулинг.

Пес был вторым «я» Макса и его лучшим другом, и всякий, кому нравился Гарри, на веки вечные попадал в число друзей Макса. Таня улыбнулась.

– Передавайте Гарри привет и скажите, что я по нему скучаю.

– Собираетесь на День благодарения домой? – спросил Макс.

Таня кивнула. Она уже несколько недель не видела детей, даже Молли. Она с головой ушла в работу над фильмом – они трудились даже по субботам. А воскресенья Таня теперь обычно проводила с Дугласом. Эти воскресенья превратились в еженедельный ритуал, и никто из них не хотел ими жертвовать. В любом случае Молли была занята с друзьями. Таня надеялась, что наверстает все дома на праздники, хотя там ей предстояло делить детей с Питером и Алисой. День благодарения был ее, а вечер пятницы дети должны были провести с Питером, в новом доме Алисы. В субботу дети собирались встретиться с друзьями. Таня планировала улететь с Молли в среду вечером. Мэган с Джейсоном должны были вместе приехать из Санта-Барбары. Это было хорошо – снова собраться вместе, и Таня с нетерпением ожидала этого момента, хотя и не говорила об этом Дугласу. Когда она упоминала в разговоре своих детей, глаза Дугласа тускнели.