Вайгар начал с камня на цепочке. Повозившись с ним какое-то время, взял лист бумаги и начал чертить схему заклинания. Оно было сложным, индивидуальным и чисто заргоновским. Впрочем, Вайгар иного и не ожидал. На месте Заргона он бы и не такое поставил.

Второй пояс заклинаний был мощнее и рассчитан как на человеческое нападение, так и на магическую атаку. Здесь поработали Дешэ, и поработали, как всегда, на совесть. Схема была сложной, и, если бы не защита деда и недавно приобретенные способности самого Вайгара, вряд ли бы у него был шанс с ней справиться.

С третьим поясом, к счастью, все было проще. Он был рассчитан скорее на шумовое и световое решение проблемы, и сильно напоминал Вайгару то заклинание, с помощью которого Заргон создал границы. По всей вероятности, когда оно активно, сгореть в нем весьма... несложно. Как там выразилась Нави? Прецеденты были. Почему-то Вайгар был уверен, что здесь они тоже были, не только на границе.

Схемы первых двух заклинаний были похожи на паутину взбесившегося паука, одержимого жаждой плетения, и сил в них было вложено столько, что, выплеснись они ненароком на Нерхаш, гореть бы всей гайровской цивилизации синим пламенем. На то, чтобы снять или взломать их, мог решиться только отчаявшийся самоубийца. К счастью, Вайгар таковым пока себя не считал, а потому собирался всего лишь обмануть их.

Он еще раз разложил перед собой предметы, присланные Кинари, и уточнил кое-какие детали. Ну вот вроде и все. Вайгар не отказался бы выслушать мнение Квана по поводу схемы прохода, но тот еще дулся из-за своего последнего перехода границы и демонстративно не разговаривал с ним.

Вайгар машинально, как горький пьяница, которого против его воли тянет к бутылке, взял в руки платок Кинари и начал разглядывать. В уголке обнаружилась маленькая, искусно вышитая монограмма. Переплетенные буквы «К» и «3», увенчанные королевской короной. Вайгар грязно выругался и резко отбросил его от себя, как будто это была змея. Маленький кусок тонкой, почти невесомой ткани не смог отлететь слишком далеко. Он затормозил, как будто воздух был для него чересчур плотной субстанцией, и, медленно кружась, опустился на каменный пол. Вайгар наблюдал за ним, чувствуя, как разгораются злость и ненависть. У Ларов сила всегда выходила через глаза. Вайгар, конечно, был не Ценг и не Ангриц, чтобы спалить этот чертов платок взглядом, но злость, как и любовь, иногда способна творить чудеса. Платок вспыхнул ослепительным белым пламенем и через доли секунды рассыпался по каменному полу щепоткой легкого серого пепла.

Вайгар без сил уронил голову на стол. Силы пресветлые, ну за что ему это все? Интересно, это когда-нибудь кончится? Похоже, что вряд ли. Со странной, удивившей его самого обреченностью он протянул руку и взял со стола синий камень Кинари. Цвет его был немного темнее цвета ее глаз, но, наверное, она любила его и носила на груди. По счастью, на камне не было никакой монограммы, потому что еще одного напоминания о Заргоне Вайгар бы не вынес. Он прижался губами к обратной стороне медальона, той, что прикасалась к ее груди, потом повесил его себе на шею и пошел спать.

Наутро Вайгар проснулся недовольный и злой, как пещерный камнегрыз, мучимый зубной болью. Впрочем, такое настроение давно уже стало для него привычным. Этой ночью он почти не спал, а когда удалось задремать, ему привиделся кошмар, который ему хотелось забыть и никогда не вспоминать.

И неудивительно, что, когда он вышел к завтраку, смех за столом сразу же стих, а разговоры смолкли. Шиго, Кван и Зейгер уткнулись в тарелки, не желая встречаться даже взглядом со своим хозяином, дабы ненароком не нарваться на что-нибудь малоприятное. Завтрак прошел в мрачном молчании, и, только встав из-за стола, Вайгар как будто нехотя уронил несколько слов:

– Кому интересно посмотреть на схемы охранных заклинаний, может зайти ко мне.

Кван и Шиго обменялись понимающими взглядами и направились следом за ним. Немного поразмыслив, к ним присоединился и юный Ангриц.

У Вайгара все дружно склонились над столом и начали говорить почти одновременно, что-то обсуждая, перебивая и не слушая друг друга, как-то сразу забыв о дурном настроении Вайгара. Да и само настроение его немного улучшилось, правда, как выяснилось, ненадолго.

Кван, с видом знатока разглядывая схемы и сверяя их с предметами, лежащими на столе, вдруг спросил:

– А где вещь третьего круга? Она ведь была, а, Шиго? Вайгар?

Шиго удивленно глянул на Вайгара, не понимая, куда делся камень, и Вайгар, помянув про себя всех нечистых вместе взятых, расстегнул рубашку и стянул с себя украшение. Прямо он ни на кого не смотрел, но выражение лица у него при этом было такое, что Шиго поспешно отвернулся и сделал вид, что очень интересуется видом из окна, а Кван уткнул свой длинный нос в одну из схем и не отводил от нее глаз. Юный Ангриц, бывший не в курсе отношений хозяина с бывшей женой, каким-то чудом сумел сдержать готовый вырваться вопрос и промолчал, что, несомненно, было очень умно с его стороны. Вайгар бросил камень на стол, и все взгляды тут же устремились на него.

Шиго и Кван тут же заспорили, а Зейгер слушал во все уши, хотя не понимал и половины того, о чем они говорили. Да и как он мог что-либо понять, если даже минимальное видение было недоступно потомку Ангрицев, и связать схемы заклинаний с вещами и увядшими листьями он был не в состоянии.

– Ну что ж, – вынес наконец свой вердикт Кван, – ты неплохо поработал, Вайгар. Вот разве что... – Но тут Кван поморщился и посмотрел на Вайгара. – А впрочем, с такой защитой пройдешь. Дед что ли, помог?

– Сам как думаешь? – буркнул Вайгар. Раздражение вернулось при напоминании о старейшем. – Шиго, я выхожу завтра. Ты успеешь отдохнуть?

Тот пожал плечами.

– Да я, в принципе, уже. Могу хоть сейчас.

– Нет, завтра. У меня еще дело.

– Ну, завтра так завтра, – не стал возражать Шиго.

– Я с вами, – не терпящим возражений тоном сказал Кван. – И только попробуй приказать мне, чтобы я остался!

Вайгар, к которому, собственно, и была обращена эта угроза, поднял брови и насмешливо посмотрел на Квана.

– А зачем мне приказывать? В случае чего, пинком под зад и обратно через границу!

Кван нагнул голову, тяжело задышал, глаза его налились кровью, и он с воплем бросился на Вайгара, сметая все на своем пути, как бешеный дракопотам. Сын Ларов и воин в третьем поколении легко ушел с линии огня, и Кван непременно врезался бы головой в стенку, если бы упомянутый Лар не схватил его за шкирку. Ругаясь как сапожник и поминая всех Вайгаровых родичей со дня основания династии, он болтал ногами и пытался пнуть наглого гайра в живот. Гайр уворачивался, как мог, и в конце концов швырнул коренного нерхашца на диван. Потом поднял руки и сказал:

– Все, я сдаюсь. Ты прав, я полный придурок. – И добавил: – Я рад, что ты идешь со мной, друг!

Кван замер на полуслове, точнее полуругательстве, и, немного помолчав, усмехнулся в нечесаную бороду.

– Ну, надо же кому-то прикрывать твою глупую задницу! Ты такой лопух, что Заргон сожрет тебя с потрохами.

Вайгар внимательно посмотрел на него, и Кван понял, что если он сейчас скажет хоть слово о Кинари, то про дружбу с ним этот гайр забудет навсегда. Он проглотил несколько фраз, которые очень хотел донести до этого самого гайра, и вместо этого сказал:

– Я тоже рад, что иду с тобой, друг!

Зейгер молча переводил взгляд с одного на другого, а потом нерешительно сказал:

– Господа, я не знаю, куда вы идете, но если у вас возникнет хоть малейшая необходимость в силах такого скромного гайра, как ваш покорный слуга, то я прошу вас располагать мною по своему усмотрению.

Кван закатил глаза.

– Эх как загнул! Сразу видно, что благородный! А про тебя, – Кван ткнул бородой в сторону Вайгара, – такого в жизни не подумаешь! Только и знаешь, что орать и материться.

Но Вайгар на шутку Квана не отреагировал. Он стоял, чуть склонив голову набок, и внимательно рассматривал Зейгера. Точнее, его ауру.