– Трое из твоих родичей помогли мне полностью восстановить человеческую сущность. Нечеловеческую я подпитала сама.

– Молодец, – похвалил Вайгар. – И много энергии они на тебя угрохали?

– Достаточно. Я накачана под завязку. Как хорошее оружие.

– Думаю, что именно так они тебя и воспринимают. Сделку заключили?

Она удивленно посмотрела на него.

– А откуда ты?..

Вайгар поморщился. Сколько ни выращивай человеческую сущность, до человека, а особенно до гайра, местным еще расти и расти.

– Оттуда, – не стал он вдаваться в подробности. – Так что они тебе пообещали?

– А как ты думаешь? – оскалилась Нави. – Помочь всем нашим.

Вайгар закатил глаза к потолку. Ну кто бы сомневался?

– И теперь дело осталось за малым, не так ли? Собрать их всех у нас, в Йасиаре, да? Помочь, накачать силой так, чтобы спокойно пукнуть не могли, и натравить на Заргона. Просто прекрасно! Одним ударом двух зайцев. Даже трех. Сбросить лишнюю энергию и перенаправить ее в другое русло. А заодно разделаться с Заргоном. Моя родня – просто чудо! Ты хоть понимаешь, чем это вам грозит?

– Разумеется, понимаю! – разозлилась Нави. – Не считай меня полной идиоткой. В ваших интригах я, конечно, полный ноль, но два и два сложить в состоянии. А вот ты кое-чего не понимаешь!

– И чего именно?

Нави поднялась и заходила по комнате. Потом решительно повернулась к Вайгару.

– Понимаешь, впервые за свою жизнь я чувствую, что в состоянии убить кого-то из своих.

Вот тебе на!

– Убить? Ты же говорила, что вы бессмертные!

– Я этого не говорила! Я говорила, что у нас нет такого понятия, как смерть! Мы ведь не имеем тела. Самый больший урон, который мы можем нанести противнику, – это разрушить его личность, чтобы он забыл, кто он такой и зачем ему вообще воевать. Чем больше времени ему потребуется на восстановление самого себя, тем лучше. А сейчас, понимаешь, Вайгар, с такой силой, которую влили в меня твои предки, я чувствую, что могу разрушить противника так, что он никогда не восстановится. Если, по-твоему, это – смерть, то я убью его.

Воображение Вайгара услужливо подбросило ему картину мелких осколков чьего-то сознания, вечно кружащихся вокруг Нерхаша в тщетной попытке собраться воедино. Не хотел бы он оказаться на месте такого «убитого». А если бы все же оказался, то приложил бы все усилия, чтобы восстановиться, и после этого никому бы мало не показалось.

– Нави, ты понимаешь, что ты делаешь? – тихо спросил он ее.

Она ответила твердым и уверенным взглядом.

– Да! Тысячу раз да! Неужели ты не понимаешь, что они, – она ткнула пальцем в пол, – не дадут нам спокойно жить на Нерхаше?

Он насмешливо посмотрел ей в глаза.

– А ты уверена, что тебе так уж нужна спокойная жизнь? Чем ты будешь заниматься, когда всех победишь?

Нави зло глянула на него, топнула ногой и выбежала из спальни. «Совсем как женщина», – устало подумал Вайгар, встал с постели и начал одеваться. Все равно она от него не отстанет.

Он оказался прав. Она вернулась до того, как он привел себя в порядок.

– Вайгар! – Она подошла сзади и прижалась к нему. Он обреченно вздохнул. – Ты же поможешь мне?

Самым смешным было то, что он действительно собирался помочь ей. Но на своих условиях.

– Только с Ценеты! – злясь на самого себя, сказал он. – Я заберу твоих только с Ценеты. Остальных пускай вытаскивают мои умные родственники. И пусть только попробуют сказать, что у них не получится!

Ее величество королева Кинари вернулась с приема немного раньше обычного. Она покинула его, сославшись на усталость, и ясно дала понять своему супругу, что не желает видеть его сегодня у себя в спальне. Он отреагировал на это довольно спокойно. Поцеловал ее в щеку и пожелал хорошенько отдохнуть, чтобы завтра она была в хорошей форме. Иными словами, завтра подобный номер не прокатит. Но этому Кинари не удивлялась. Удивляло ее другое. То, что такие номера вообще прокатывали. Почему ее муж позволял ей время от времени выставлять его прочь, не оказывая при этом ни малейшего сопротивления? Не хотел давить на нее слишком сильно? Или пытался создать иллюзию свободы? Впрочем, какая теперь разница?

Кинари терпеливо дождалась, когда служанки выполнят свои обязанности и все приготовят для отхода ко сну. Движением руки она отпустила их и осталась совсем одна в огромных покоях среди всей этой мыслимой и немыслимой роскоши. Птицей в клетке с золотыми прутьями. Красивой куклой, наряженной в блестящие тряпки и выставленной на всеобщее обозрение. Кинари сделала над собой усилие и взяла себя в руки. Сейчас не время для жалости к себе. Она ждала гостя, который приходил к ней примерно раз в месяц, и посещения которого она всегда ожидала с огромным нетерпением.

Однако сегодня он почему-то опаздывал. Кинари подошла к окну, машинально поворачивая на пальце защитное кольцо. Оно столько раз спасало ей жизнь, что она давно уже не рисковала снимать его и относилась к нему как к части собственного тела. Крийон иногда подшучивал над ее странной с его точки зрения привязанности к столь неказистой драгоценности и даже специально подарил ей несколько прекрасных дорогих колец, выполненных ювелирами из дома Нагрэн, но Кинари все равно его не сняла. Конечно, она поблагодарила мужа за подарки, но кольцо старого Лара по-прежнему осталось на ее пальце. Иногда ей становилось смешно, а иногда она недоумевала, как могли Заргоны не сказать ничего ее мужу об этом кольце? Просто побоялись, или сделали это назло? Или не допускали мысли, что он может об этом не знать? Да и, честно сказать, Кинари совсем не была уверена в том, что ее муж не знал, что именно это злополучное кольцо дает ей защиту, которую он так и не смог пробить. Постоянно имея перед глазами непростой характер своего мужа, Кинари могла заподозрить его в чем угодно. Вплоть до того, что он способен играть с ней, как кот с мышонком, и получать от этого процесса массу удовольствия.

Но вот в том, что он не знал, что она сегодня вечером ожидала гостя, Кинари была уверена на все сто процентов. Потому что, если бы он вдруг каким-то чудом об этом узнал, плохо пришлось бы всем. Начиная от самого гостя и заканчивая охраной, которая допустила это безобразие. Сама же Кинари гнева мужа давно уже не боялась. Максимальные неприятности, на которые она рассчитывала, состояли всего из пары переломов, а это совсем не страшно для целительницы из дома Тенг. Да и ее гостю, скорее всего, вовсе не повредил бы гнев Заргона. Потому что это был старейший Лар, которого вряд ли удалось бы взять голыми руками.

Вот и сейчас, когда она отвлеклась на свои мысли, он незаметно материализовался в темном углу, и Кинари почувствовала его присутствие только тогда, когда он сам этого пожелал.

– Добрый вечер, Кинари! – сказал он, делая шаг из темноты на освещенную часть спальни.

– Добрый вечер, Нерайн! – отозвалась она, поворачиваясь к нему.

Они с самого начала решили обходиться между собой без церемоний, и именно тогда старый Лар назвал ей свое имя. Кинари было интересно, знал Вайгар, как звали его деда, или нет? Ведь при ней он ни разу не назвал его по имени. Впрочем, теперь это уже неважно.

– Прошу вас! – Кинари указала на кресло, предлагая ему сесть. – Вы позволите чем-нибудь угостить вас?

– Пожалуй, бокал вина был бы нелишним, – согласился Нерайн, усаживаясь, и Кинари от нехороших предчувствий пробрала легкая дрожь. Обычно он предпочитал обходиться без угощения.

Тем не менее она небрежно плеснула и ему и себе прекрасного темно-бордового ценетийского вина, равного которому не было на всем Нерхаше, и изящным жестом протянула ему бокал. Он взял его, слегка коснувшись при этом ее пальцев, и устало откинулся на спинку кресла, по-прежнему внимательно разглядывая ее из-под длинной, падающей на глаза челки. Кинари слегка смутилась. Она была одета в весьма откровенный спальный наряд, состоящий из сплошных кружев. Так пожелал ее супруг, и спорить с ним было бесполезно.