Литмир - Электронная Библиотека

– Но оно такое…

– Все дело в том, что оно – очень и очень древнее, – перебил Барни. – Отсюда и это неприятное чувство. В нашем понимании оно вечно!

– Ты говоришь так, словно лично знаком с ним, – проворчал Норм.

«В каком-то смысле так оно и есть, – подумал Барни, – ибо часть его поселилась в моей груди. Через несколько месяцев его не станет, и оно вернет мне то, что стало частью его нынешней структуры. Вернет, лишив дарованного мне прежде. Момент его смерти должен отозваться во мне болью. Трудно представить…»

Он обратился к стоявшим перед ним:

– У него есть имя, ведомое вам, хотя само оно не знает его. Лишь мы привыкли величать его этим именем. Величать на расстоянии в тысячи лет. Рано или поздно мы должны были столкнуться с ним лицом к лицу. И вот эта встреча состоялась.

– Если я правильно тебя поняла, ты говоришь о Боге, – пробормотала Энн.

Он еле заметно кивнул.

– Но почему же мы ощущаем его как зло? – спросила шепотом Фрэн Шайн.

– Значит, с нами что-то не так, – ответил Барни. Он вдруг вспомнил о том, как оно пыталось помочь ему, как оно боролось с тенетами судьбы, в которых увязли не только мы, но и оно само…

– О господи! – вздохнул Норм Шайн. В эту минуту он походил на дитятю, узнавшего вдруг о коварстве и подлости взрослых.

Глава 13

Едва унялась дрожь в ногах, Барни повел Энн Готорн наверх, на то место, где со временем должен был появиться новый огород.

– Сказать «нет» может только по-настоящему мужественный человек! – сказала Энн. – Я до последней минуты не верила в то, что ты им откажешь.

– Это ты о Лео? – спросил Барни. Он прекрасно понимал, что имеет в виду Энн, но говорить о Лео Булеро, Феликсе Блау и делах «Пэт-Комплект» ему как-то не хотелось. – Лео человек взрослый, он может постоять за себя и сам. – «Помимо прочего, – подумал он, – тот процесс ему все равно не удалось бы выиграть». Он знал это точно, ибо был провидцем.

– Свекла, – сказала Энн, поморщившись. Она сидела на бампере самоходного трактора, изучая пакетики с семенами. – Что ненавижу, так это свеклу. Ты уж, пожалуйста, ее у себя не сажай: как бы она ни мутировала, лучше она все равно не станет.

– Ты не хотела бы переселиться к нам? – спросил вдруг Барни.

– Нет. – Она стала смущенно разглядывать пульт управления трактора, соскребая с кабеля старую рассохшуюся изоляцию. – Время от времени я буду к вам заходить. Вы все-таки наши ближайшие соседи.

– Послушай, трущобы, в которых ты живешь… – Он вдруг осекся. Его потрясло то, что он стал ассоциировать себя со своим отсеком, который на деле ничем не отличался от той норы, в которой жила Энн; для того чтобы хоть как-то отремонтировать его, специалистам потребовалось бы лет пятьдесят. – Короче, если ты не хочешь переезжать, то хотя бы заходи почаще. Я жду тебя в любой день, кроме воскресенья.

– Интересно, чем отличается воскресенье от всех прочих дней?

– По воскресеньям мы читаем Библию.

– Не надо так шутить, Барни, – сказал Энн тихо.

– Я не шучу, – он действительно говорил серьезно.

– То, что ты говорил мне о Палмере Элдриче…

– Я хотел, чтобы ты кое-что поняла. Тот, о ком я говорю, действительно существует, более того, он находится именно здесь! Мы и представить себе не могли, что он может быть таким… Ну ты понимаешь, что я имею в виду, да? И второе… – он вдруг замялся.

– Ну что же ты? Договаривай до конца!

– Он не может помочь нам, разве что самую малость… Он хочет этого, но у него ничего не получается. Почему это так – я не знаю, скорее всего, этого не знает и он сам. Просто все оказалось куда сложнее, чем казалось вначале… – «А ведь у него было столько времени на раздумья – подумал он – и будет еще столько же, если, конечно, ему удастся скрыться от одного из нас, от Лео Булеро. Понимает ли Лео, с чем он борется? И если бы понимал, то стал бы менять что-либо в своих планах?»

Барни покачал головой, понимая, что этого не произошло бы в любом случае.

– То, что вошло в Элдрича, то, с чем столкнулись мы, является существом, неизмеримо превосходящим нас, людей, именно поэтому мы не понимаем ни того, что оно хочет, ни того, что оно с нами делает. Оно навеки скрыто от нас завесой тайны. Но ты серьезно заблуждаешься, Барни. Это никак не Бог. То, что не может, и то, что не знает, не есть Бог. Мы имеем дело с существом сотворенным! Но никак не с Творцом!

– Я чувствую исходящую от него благодать. Если я не прав, то как ты это объяснишь?

– Я не вижу в этом ничего странного. Он находится в каждом из нас, находится он и в том существе, о котором у нас идет речь. В нем он проявляется полнее, чем в нас… Впрочем, я лучше объясню это на примере. Хозяйка пригласила в дом гостей. Прекрасную вырезку весом в целых пять фунтов она оставляет на кухонном столе. Поболтав с подружками, она возвращается на кухню, с тем чтобы приготовить мясо, и вдруг, к своему ужасу, замечает, что мяса на столе нет! На полу сидит любимец семьи, огромный кот, тщательно вылизывающий себе шерстку.

– Кот все сожрал?

– Ты удивительно умен, Барни. Но позволь мне закончить свой рассказ. Хозяйка зовет гостей на кухню и рассказывает им о случившемся. Кто-то из гостей советует взвесить кота. Все, и гости, и хозяйка, к этому времени уже не совсем трезвы, и поэтому кота действительно начинают взвешивать. Оказывается, что он весит ровно пять фунтов. Один из гостей говорит: «Так вот она, ваша вырезка!» – Все соглашаются с этим, недовольна одна хозяйка – она никак не может понять, куда же запропастился ее кот.

– Я этот анекдот уже слышал, – сказал Барни, – и я не понимаю, какое отношение может иметь…

– Если подумать, здесь как нельзя лучше выражена суть главной проблемы онтологии.

– Но ведь это же чушь! – сказал он со злостью. – Если весы работали правильно, значит, вырезки кот не ел!

– А что ты скажешь о пресуществлении?

Барни остолбенел от неожиданности. Так вот куда она клонит!

– Да, – спокойно продолжила Энн, – кот не был вырезкой, но он мог быть в данный момент формой ее проявления в мире! Теперь слушай меня внимательно. Бог неведом тебе, потому ты не вправе говорить о том, что он вошел в Элдрича. То, о чем мы говорим, могло быть только неким Его проявлением – оно, подобно нам самим, создано по Его образу и подобию, и только! Карта страны – еще не страна, горшок – еще не горшечник! И потому, Барни, не гневи Бога понапрасну! – она улыбнулась, надеясь на то, что он поймет хоть что-то из ее слов.

– Может так статься, этому памятнику мы будем поклоняться как святыне! – пробормотал Барни. «Вот только Лео Булеро при этом вспоминать не будут, – подумал он. – Поклоняться будут тому, явленному нам, запредельному…»

– Я смотрю, тебе приятнее заниматься огородом, чем беседовать со мной, – сказала Энн. – Поползу-ка я в свою нору. Удачи тебе, Барни. – Она крепко сжала ему руку. – И запомни одну вещь. Никогда и ни перед кем не пресмыкайся. Я думаю, то, что ты величаешь Богом, в этом не нуждается. – Она поцеловала его в щеку и зашагала в сторону своего дома.

– Ты думаешь, я затеял это зря? Я сейчас об огороде. Ну так как, стоит этим заниматься или нет? – крикнул Барни ей вслед.

– Вот уж чего не знаю, того не знаю. Я в этом ничего не понимаю.

– Ах, да! Как это я мог забыть! Ты же только о спасении души и думаешь – всего остального для тебя вроде как нет!

Глаза Энн потемнели. Она тут же развернулась и вновь подошла к Барни.

– К сожалению, это не так. С какого-то времени я перестала что-либо понимать. Меня здесь все раздражает! – Она заглянула ему в глаза. – Когда ты требовал у меня Чу-Зи, я кое-что видела, понимаешь? Видела вот этими вот глазами!

– Протез. Квадратную челюсть. Мои замечательные…

– Да, твои замечательные глаза-щели! Что это все значит, Барни? Что это значит?

– Это значит, что ты прозрела подлинную реальность, скрытую за поверхностными ее проявлениями, – ответил Барни, подумав про себя: «Говоря твоим языком, ты видела стигматы…»

50
{"b":"103849","o":1}