Фрэн Шайн перебила подругу:

– Неужели вы хотите жить с долбанутой неохристианкой, Барни? Вы просто не знаете, что это такое! У нас уже жила такая парочка. Мы вышибли их из нашей норы с год тому назад. С ними мороки столько, что и самому свихнуться впору! Этих фанатиков на Марсе полно. Вы только не подумайте, что я треплюсь. Только что я жила с ней в одном теле! Она действительно верующая. Она входит в какую-то там церковь, придерживается предписываемых правил и ритуалов, принимает таинства и все прочее… жуткая муть, доставшаяся нам в наследство от прошлого.

– Я знаю, – кивнул Барни.

Тод Моррис заметил словно невзначай:

– Поверь мне, Майерсон, Фрэн дело говорит. Мы живем слишком тесно, чтобы терпеть фанатиков. Такие вещи на Марсе не редкость. Не мы первые, не мы последние. Живи как знаешь, но не мешай жить другим – вот основа наших отношений. Иначе здесь просто невозможно. Если же появляется кто-то со своими задвигами, то пиши пропало! Для таких нора слишком мала. – Он закурил и посмотрел на Энн Готорн. – Одного не могу понять, как такая красивая девушка может стать фанатичкой!

– Как вы думаете, ей понравилось там? – спросил Барни у Элен Моррис.

– В известном смысле, да. Конечно, ее шокировало первое ощущение… Это случается со всеми. Привыкнуть к тому, что ты в теле не один, очень непросто. Приходится считаться и с другими. Впрочем, она была полна решимости научиться этому… Сейчас ей полегче – она осталась там одна.

Барни наклонился и поднял с пола маленькую куколку. На сей раз Крошка Пэт была одета в желтые шорты и красно-белую футболку. Он держал в руках Энн Готорн. Именно Энн Готорн, и никого другого. Ни один человек на свете не смог бы ответить ему, что означало на самом деле это преображение. Он знал только одно: жизнь Энн там теперь не связана с этой куклой.

– Я хочу жениться на ней – сказал он вдруг.

– На ком? – полюбопытствовал Тод. – На Крошке Пэт или на этой новой девице?

– Наверняка он имел в виду Крошку Пэт! – Норм Шайн мерзко ухмыльнулся.

– А я уверена в другом! – заявила Элен. – Ну что ж, так даже лучше. Теперь у нас будет четыре пары.

– Скажите – обратился к присутствующим Барни – где здесь можно выпить?

– Да где угодно – ответил Норм. – Джин у нас дерьмовый, зато крепкий, восемьдесят градусов.

– Я могу купить у вас бутылочку? – Барни полез в карман за бумажником.

– Мы выдаем его бесплатно. Снабженцы из ООН сбрасывают выпивку целыми цистернами. – Норм достал из кармана ключ и открыл буфет.

– Слушай, Майерсон, – спросил Сэм Риган-чего это ты надумал? Что тебе так не понравилось – мы, нора или вообще Марс?

– Да нет, это я так… – Надраться хотелось по вполне конкретной причине. Энн приняла Кэн-Ди в первый же день – она сдалась без борьбы. Сей дикий факт не мог не испугать. Теперь очередь за Барни.

Помочь ей – значит спасти себя. Если нет, тогда… на жизни можно поставить жирный крест. Марс станет для них синонимом смерти. Скорой смерти.

Энн Готорн очнулась. Барни сразу приметил, что девчонка настроена крайне мрачно. Это ему очень не понравилось. Судя по всему, ее мучили те же предчувствия. Тем не менее Барни решил не донимать ее расспросами раньше времени. Они вернулись в комнату. Энн натянула мешковатый комбинезон и направилась к выходу.

– Мне пора ползти в свою нору, – объяснила она и, обратившись к колонистам, стоявшим в проходе, добавила: – Спасибо за комплект. – Девушка немного постояла, потупив глаза, потом взглянула в лицо Майерсону и прошептала: – Прости меня, Барни. Я и сама не понимаю, как я могла тебя оставить.

Он отправился провожать ее. Они молча шли по ночной марсианской пустыне, то и дело озираясь по сторонам, поскольку успели узнать, что помимо прочего на Марсе обитают и хищные звери-телепаты, мерзкие твари, напоминающие гибрид земного шакала и скорпиона. К счастью, сегодня хищники искали добычу в другом месте.

– Ну и как тебе Кэн-Ди? – спросил наконец Барни.

Энн передернула плечами.

– Не знаю даже… Крошка Пэт – маленькая бесстыдная блондинка, на уме одни тряпки, мужчины, машины и… Одним словом, ужасно! Это все не то. Непонятно, какой в этом может быть смысл. Если с чем-то сравнивать, то, наверное, больше всего похоже на мечтания подростка. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Барни кивнул. Вот тебе и Крошка Пэт.

– Барни, – тихо сказала Энн. – Мне нужно совсем другое. Ты не мог бы помочь мне в этом? Ты человек умный и зрелый. Все эти трансляции не для меня. Что-то во мне противится этому, понимаешь? Я думаю, понимаешь. Ты ведь эту гадость побоялся даже в рот взять. – Она схватила Барни за руку и прижалась к нему. – Я могу сказать тебе одну любопытную вещь. Им все это тоже надоело. Все то время, что я была там с ними, они ссорились! Никакой радости или удовольствия – сплошная ругань!

– О боже, – пробормотал Барни.

Энн подняла фонарь над головой и посмотрела по сторонам.

– Стыдно сказать, но мне хотелось, чтобы прошло по-другому. Хотя мне гораздо больше жаль этих ребят из норы. Понимаешь, Барни, я вдруг стала другой. Совсем другой. Я это чувствую. Мне хочется… чтобы мы вдвоем… понимаешь? Ты и я – и больше никого! Наверное, мне не стоило говорить тебе… Прости!

– Ну почему же? – пожал плечами Барни. – Знаешь, чего я боюсь? Что потом ты пожалеешь о содеянном. Соответственно, пожалею и я.

– Я буду молиться за наше счастье, – прошептала Энн. – Молиться совсем непросто. Ты должен это понимать. На самом деле ты молишься не за себя – нет! Ты молишься за других! И ты молишься не одному Богу на небесах – ты молишься и Святому Духу, и Ангелу-Хранителю. Ты когда-нибудь читал Павла?

– Какого еще Павла?

– Я говорю о Новом Завете. Послания к коринфянам или к римлянам – читал? Павел говорит, что наш враг – смерть. Это наш последний враг. И потому враг первейший. Не только тела наши бренны, но и души – умереть для мира должно и то и другое. Лишь тогда мы сможем родиться вновь, но уже не во плоти, а в теле нетленном. Понимаешь? Только что я была Крошкой Пэт, и у меня возникло одно очень странное ощущение… Конечно, говорить так нельзя, но я почувствовала вдруг…

– Нечто похожее, – усмехнувшись, продолжил за нее Барни. – Но разве ты не слышала об этом любопытном ощущении и прежде? По-моему, мы с тобой уже говорили об этом. Подобное испытали едва ли не все колонисты.

– Да, конечно, помню, – согласилась девушка. – Но тогда я не понимала одной очень важной вещи! – Она повернулась к Барни. – Мир Крошки Пэт – пародия на Вечность! Если бы не эта дурацкая кукла…

– А что ты скажешь о Чу-Зи?

– Именно о нем я и думала. Если с его помощью смертный может обрести свое бессмертное тело, не покидая этого мира, то я не смогу удержаться – я тут же приму его! Я не стану ждать конца жизни. Ведь я могу прожить еще лет пятьдесят, зачем столько мучиться, когда все можно получить прямо сейчас!

– Последний человек, с которым я разговаривал на Терре, – спокойно заметил Барни, – испробовал действие Чу-Зи на себе. Он сказал, что ничего более ужасного он еще не испытывал.

Слова Барни насторожили Энн.

– В каком это смысле?

– Он попал во власть силы, якобы олицетворяющей абсолютное зло. Выбраться же оттуда ему помог случай. И теперь он живет под беспрерывным страхом новой встречи.

– Барни, – спросила вдруг Энн, – как ты угодил на Марс? Только не говори мне о том, что получил повестку, и все такое прочее. Я никогда не поверю, что такой умный человек, как ты, не смог бы найти способ выкрутиться…

– Я оказался здесь не случайно, – спокойно ответил Барни. – Я совершил ошибку.

«В терминологии Энн это называлось бы грехом», – подумал Барни и тут же поймал себя на том, что он относится к этой ошибке примерно так же.

– Ты сделал кому-то плохо?

Барни пожал плечами.

– И теперь ты будешь жить здесь, – грустно усмехнулась Энн. – Слушай, а не мог бы ты достать немного Чу-Зи?