– Что я могу сказать? Я его еще не пробовал. Вот попробую, тогда и отвечу.

– Мы все этого ждем не дождемся – подала голос Фрэн Шайн. Она сжимала в ладонях горсть скинов. – Скажите, когда же мы сможем купить его, неужели мы должны еще чего-то ждать?

– Первую партию я продам вам прямо сейчас, – ответил Элдрич.

В тот же миг люк корабля распахнулся, и оттуда выехала небольшая самоходная тележка. В метре от людей она остановилась и положила к их ногам коробку, завернутую в знакомую коричневую бумагу. Норм Шайн наклонился и осторожно поднял коробку с земли. Никакого обмана, коробка настоящая.

– Чу-Зи, – еле слышно пробормотала Мэри Риган. – Да как много! Сколько мы вам должны, мистер Элдрич?

– В общей сложности – пять скинов, – ответил призрак. Из верхней части тележки выдвинулся маленький ящичек, предназначенный для приема оплаты.

Колонисты начали было спорить друг с другом, но тут же пришли к согласию и положили в ящичек требуемые пять скинов. Ящичек задвинулся, тележка развернулась и уже через минуту исчезла в недрах корабля. Элдрич, однако, явно никуда не спешил. Он так и стоял, довольный собой и миром. Его не могли смутить даже коварные происки Лео Булеро.

Все случившееся окончательно расстроило Барни, и он решительно зашагал к своему крошечному, плохо очищенному от песка участку земли. Барни включил ржавый громоздкий агрегат, и тот, вновь утробно завывая, принялся заглатывать в себя песок. Барни мгновенно и думать забыл об Элдриче, Чу-Зи и прочей дряни. Сейчас его заботило лишь одно – успеет ли он расчистить участок прежде, чем машина окончательно выйдет из строя. Судя по всему, ремонтом таких механизмов на Марсе заниматься некому.

И вдруг сквозь грохот и вой движка вновь прорезался голос Палмера Элдрича.

– Теперь, мистер Майерсон, вы будете жевать его по гроб жизни!

Барни выключил машину и резко обернулся, внезапно осознав, что на сей раз с ним говорит не призрак, но живой человек.

– Подобная перспектива очень радует меня, мистер Элдрич. Не знаю даже, как мне вас благодарить! – Он подошел к землечерпалке и взялся за один из ее стальных клыков. – Мистер Элдрич, вы случаем не знаете, где здесь технику чинят?

– Вот уж чего не знаю, того не знаю! – ухмыльнулся Элдрич.

Металлический клык выпал из направляющих и остался у Барни в руке. Он прикинул все железяки.

«А ведь этой штукой запросто прибить можно! Что, если я Элдрича пристукну? Тогда все проблемы разом снимутся. Не понадобятся ни токсин, ни суд, ничего такого… Конечно, меня тут же на тот свет отправят, но это, как говорится, уже детали…»

Барни повернулся и…

Дальнейшие события произошли так стремительно, что трудно стало отличать реальность от фантазии. Автоматическая лазерная пушка, установленная на корабле, выбила железяку из рук. В тот же миг Палмер Элдрич, легко пританцовывая, отскочил назад и неожиданно взмыл вверх, подобно воздушному шару. Он взирал на Барни глазами-щелочками и скалил в довольной ухмылке огромные стальные зубищи, затем помахал Барни своей железной лапой. Что и говорить, зрелище нелепое и страшное!

Повинуясь какой-то неведомой силе, Элдрич описал в воздухе что-то вроде синусоиды и скрылся во чреве космического корабля. Он вновь оказался в безопасности.

– Что у вас произошло? – спросила снедаемая любопытством Фрэн Шайн. – Что все это значит?

Барни упрямо молчал.

– Сдается мне, ребята что-то не поделили! – заметил Тод Моррис.

– Бог с ними, какая, в конце концов, разница? – проворчал Норм Шайн. – Главное – у нас теперь есть Чу-Зи! А тебе. Майерсон, мой совет на будущее: держись от Элдрича подальше! Впредь с ним буду говорить я. Если бы знать заранее, что ты работаешь у Лео Булеро…

– Не работаю, а работал! – крикнул Барни. И снова занялся землечерпалкой.

Итак, первая попытка убить Палмера Элдрича закончилась неудачей. Интересно, представится ли подобная возможность в будущем? И еще – можно ли сделать это в принципе?

Немного подумав, Барни пришел к выводу, что на оба вопроса следует отвечать одинаково: нет.

В тот же день обитатели Чумного Барака собрались в кают-компании, чтобы провести первый опыт с Чу-Зи. В комнате царило напряженное молчание, все ждали той минуты, когда они отправятся туда. В свой новый мир, исполненный чудес и тайн…

– Тьфу ты… – скривилась Фрэн Шайн. – Какое же все-таки оно гадкое на вкус!

– Подумаешь, цаца какая! – хмыкнул Норм Шайн, но тут его самого перекосило. – А ты на сей раз права. Вкус – как у гнилого гриба. – Он сглотнул было слюну, но мгновенно согнулся от приступа рвоты.

– Ничего не понимаю, – схватившись за голову, простонала Элен Моррис. – Если у нас нет комплекта, то где мы после этого окажемся? Скажи мне, Норм, ты уверен, что там мы будем вместе?

– Какая разница? – пожал плечами Сэм Риган.

– Смотрите все на меня! – громко проговорил Барни.

Все удивленно посмотрели в его сторону.

– Вот я положил Чу-Зи в рот. Видите? Вот я начинаю жевать. – Сердце его готово было выскочить из груди.

«О боже! – подумал он. – Как же я все это вынесу!»

– Ну и что с того? – усмехнулся Тод Моррис. – Тоже решил немного полетать? Тебе слабо – ты у нас не Элдрич!

Теперь Чу-Зи жевали уже все семеро. Барни вздохнул и закрыл глаза.

Когда он открыл их, то увидел склонившуюся над ним жену.

– Ответь мне толком, – говорила она, – тебе второй «Манхэттен» смешивать или нет? Ведь надо сначала лед приготовить…

– Эмили, – прошептал Барни.

– Да, мой дорогой, – женщина горько улыбнулась. – Каждый раз, когда ты называешь меня по имени, я готовлюсь получить очередную порцию нотаций. Ну давай, говори, что тебе не понравилось на сей раз. – Она уселась на кушетку и небрежным жестом пригладила свою роскошную мексиканскую юбку, которую Барни когда-то подарил ей на Рождество. – Говори, я теперь ко всему готова.

– Никаких нотаций читать не собираюсь!

«Неужели я действительно такой зануда?» – подумал Барни про себя. Он с трудом поднялся с дивана, но тут же понял, что передвигаться самостоятельно не способен, – он был вдребезги пьян.

Эмили смерила его насмешливым взглядом.

– Вон оно в чем дело. Ты опять нарезался!

Нарезался. Последний раз Барни слышал это выражение в бытность свою студентом. Так уже давно никто не говорил. Никто, кроме Эмили.

– Милая… Милая, сейчас говорят «набрался». Понимаешь? Набрался!

Потом Барни каким-то чудом добрался до кухни. Он точно знал: в буфете должно остаться спиртное.

– Набрался так набрался – вздохнула Эмили. Вид при этом у нее был печальный. – Барни – добавила она – ты бы не пил столько, а? Конечно, во всем виновата только я… Ты пьешь потому, что я такая… Потому что я тебе не подхожу, вот! – Она стала поглаживать правую бровь, движение это было у нее чем-то вроде нервного тика.

– Ты здесь ни при чем, – буркнул он в ответ. – Просто я слишком многого хочу.

«Меня приучили быть требовательным к другим, – подумал он, – я подхожу ко всем со своей меркой. Мне кажется, что человек должен владеть собой, собой и своими чувствами».

«Но ведь Эмили не просто женщина, – размышлял Барни, – как ни крути, а все-таки художник. Какая, в конце концов, разница-живописец, прикладник… Все одно, богема. Во-во, точно… Богема. Жить так, как живут все художники, и при этом быть совершенно бесталанным».

Барни принялся готовить коктейль, решив на сей раз обойтись безо льда – просто бурбон и содовая.

– Что на тебя опять нашло? – спросила Эмили. – Зачем ты меня мучаешь?

– Шла бы ты куда подальше!

– А вот и не пойду, не дождешься! Никуда я от тебя не уйду, понял? – Она горестно заломила руки. – Неужели ты не можешь относиться ко мне хоть немного иначе? Мало того, что я сама из-за своих недостатков страдаю, так ты еще норовишь меня носом в них ткнуть!

– Я рад бы их не замечать, да не могу. Ты ведь ничего не доводишь до конца. Все время какие-то безумные планы – то одно, то другое – и что в результате? Вот, например… – Барни махнул рукой. Что толку с этих разговоров? Перевоспитывать Эмили уже поздно. Такое ощущение, что ей, кроме дурацкого гончарного круга и красок, ничего не нужно. Был бы в этом хоть какой-то толк, а так…