– Я верю этому. Я верю в тебя сейчас, как не верила никогда. Но… О, Дикс, я боюсь.

Он притянул ее поближе к себе.

– Боишься за меня? – спросил он.

– Боюсь потерять тебя. Мы слишком счастливы.

– Так, что даже боги нас могут ревновать, – сказал он с легкой усмешкой. – Я никогда не думал, что ты можешь быть такой суеверной.

– Я не думаю, что это суеверие. Просто я очнулась и осознала тот факт, что я была слишком самоуверенной, чересчур уверенной в себе. Мои представления о жизни укладывались в такой приятный, аккуратный мирок. Он был такой чистенький, такой простой; и вдруг я обнаружила, что это совсем не так, мир оказался совершенно иным.

– А какой он сейчас? – поинтересовался Дикс.

– Он пугающий, он ненадежен, но он дико, безумно прекрасен, – сказала Элоэ, и голос ее дрогнул.

– О, моя дорогая, только ты могла сказать такое, и только ты могла заставить меня в это поверить.

Он поцеловал ее еще раз, а затем отодвинулся от нее.

– Мне предстоит много работы, – сказал он. – Но я тебе обещаю, что не сделаю никакой глупости, ничего, что может поставить под угрозу наше с тобой счастье. Если удастся, я приду в отель за тобой перед вашим отъездом. Если нет, я свяжусь с тобой в какое-то другое время сегодня вечером. Не удивляйся ничему – как я появлюсь, каким способом или в какое время. Просто жди меня, потому что я люблю тебя.

– Ты будешь осторожным?

Элоэ была бледна, и ее голос слегка дрожал, но в глазах ее была отвага.

– Я буду вести себя осторожно, потому что ты меня об этом просишь, – ответил Дикс.

– Я буду молиться. – Элоэ слегка запнулась. – Буду молиться все это время.

Он поцеловал ее лоб, ее глаза и напоследок – губы.

– Я буду думать о тебе, – сказал он. – Каждую минуту, каждую секунду до тех пор, пока мы вновь не увидимся. Au revoir, моя любимая, мое совершенство, моя будущая жена.

Она попыталась прильнуть к нему, но совершенно неожиданно он уклонился от ее объятий. Он открыл дверь, которая вела в коридор, послал ей воздушный поцелуй с порога и ушел. Какую-то долю секунды она слышала его шаги, а затем наступила тишина, и только пение птиц доносилось из сада.

Она подошла к окну и встала около него, все еще ощущая на своих губах его поцелуи, которые приводили ее и в восторг, и в возбуждение, и в экстаз.

Однако страх стал постепенно возвращаться к ней, страх от того, что с ним может что-то случиться. Она понимала, что, несмотря на то, что она так тряслась за него, он был прав. Ему надо было идти.

Хотя она и была готова бежать с ним, если бы он ее взял с собой, прямо сейчас, у нее все равно оставалось бы чувство, что он избрал трусливый путь к отступлению, что он просто сбежал от того, что должно было бы случиться, что он бросил всех ради своих собственных интересов и желаний.

– Я уважаю его, – прошептала она, и впервые за все то время она поняла, что сказала правду.

Она любила его, казалось, уже достаточно долго, но она не доверяла ему и не уважала его; теперь и то, и другое неожиданно пришло к ней. И только теперь она осознала, на что себя обрекает – на жизнь, не имеющую ничего общего с ее прошлым.

Они не смогут поехать в Шотландию, так как если полиция будет его разыскивать, то это окажется наиболее вероятным местом, где они будут его поджидать.

Они станут изгнанниками, бездомными, без роду-племени. Элоэ задумалась над тем, как они будут странствовать, где найдут наконец себе пристанище; и вдруг поняла, что все это не имеет никакого значения. Любовь победила все!

Вот и нашелся самый верный ответ.

Любовь дороже безопасности, дороже респектабельности, дороже всего, потому что это была настоящая и искренняя любовь.

Затем она подумала о том, что жизнь ее будет нелегкой. Будут трудности и опасности, будут даже трения между ней и Диксом; но все это преодолимо, ничего нет невозможного, поскольку они сохраняют любовь друг к другу, самое святое и прекрасное, что у них есть на свете.

Она вновь почувствовала дрожь, такую же, когда он ее обнимал, почувствовала, как заполыхали ее губы, которые были такими страстными и податливыми под его поцелуями.

Она поняла, что он и есть именно тот самый мужчина, которого ей суждено было найти, который ждал ее в этом мире. В отличие от ее ожиданий он оказался совсем не таким, совсем не тем типом героя, с которым, как представляла в своих девичьих грезах, она бы пошла под венец. Однако он был мужчиной, предназначенным ей, мужчиной, которому она принадлежала и который будет владеть не только ее телом, но и душой, и сердцем все время, навеки.

– Я люблю его! – прошептала Элоэ. – О, благодарю тебя, Господи, что ты послал мне его.

– Теперь, Лью, не торопись с принятием решения. Не говори ничего и не делай что-либо, а дай себе время хорошенько все обдумать. Это слова твоего отца, которые он любил повторять – все необходимо тщательно обдумывать.

Довольно высокий голос миссис Деранж, говорившей в нос, гармонировал со спокойной работой двигателя, так для Элоэ оба эти звука продолжались всю дорогу, пока они ехали к «Шато».

Лью хранила молчание.

Она сидела, уставившись на пролетавший мимо сельский пейзаж застывшим взглядом. Вид у нее был такой, будто она распрощалась с действительностью и жила в мире, придуманном ее собственным воображением.

– Что я чувствую, – продолжала миссис Деранж, – так это то, что ты сейчас стоишь на распутье. Для тебя крайне важно принять правильное решение. Молодые думают только о том, что происходит в настоящий момент. Они забывают о будущем, которое ждет их впереди; по прошествии многих и многих лет любовь часто оказывается пустой мечтой, в то время как более существенные вещи куда важнее! Я хочу, чтобы ты представила себя в свои сорок, пятьдесят, шестьдесят лет, чтобы ты подумала о том, что будет важно для тебя в эти годы.

Лью устало пожала плечами и сказала скучным голосом:

– Хорошо, мама, я поняла тебя. Ты хочешь, чтобы я стала герцогиней, вот и все.

– Я хочу, чтобы ты была счастливой, – поправила ее миссис Деранж. – Но счастье не всегда означает танцульки в обнимку с молодым человеком, чьим единственным достоинством является его красивый профиль.

– Да прекрати ты это! – воскликнула Лью. – Я знаю, о ком ты говоришь. Почему бы не назвать имя этого профиля?

– Я не говорю о ком-то конкретно. Все, о чем я тебя прошу, это не спешить.

– В настоящий момент мы действительно не очень-то спешим, – сказала Лью. – Элоэ ведет машину так, как будто мы на похоронной процессии.

– Прошу прощения, – извинилась она. – Я думала, что нет надобности в спешке.

Все мысли ее были о Диксе, она едва осознавала, что делала. Она просто автоматически вела машину вдоль длинной, усаженной по обеим сторонам деревьями, дороги, ведущей в глубь материка.

«Где сейчас Дикс, – думала она. – Что сейчас там происходит? Что он делает? В безопасности ли он?»

Ей пришлось буквально себя ломать, чтобы вынести этот отъезд из Биаррица, чтобы покинуть отель, чтобы не забыть все поручения миссис Деранж, связанные с раздачей чаевых персоналу, оплатой счетов, проверкой багажа.

Для нее стоило больших усилий выполнять свои обязанности в то время, как ей неудержимо хотелось побежать к Мэри Бланшард, чтобы узнать от нее хоть какие-то новости, выпытать хоть какую-нибудь информацию о Диксе. Удерживала ее от этого шага только гордость, даже несмотря на то, что это было бы бесполезно. Мэри Бланшард не стала бы или, вернее, не смогла бы сказать что-то большее, чем знала сама.

Дикс не появился бы там, потому что под угрозой была его свобода, а возможно, и жизнь.

Весь день Элоэ не могла отделаться от воспоминания о том мужчине, который угрожал перерезать ей глотку, и она содрогалась при мысли о нем.

Если полиция попытается арестовать мужчин, подобных этому, естественно, не обойдется без борьбы; в ход пойдут ножи и огнестрельное оружие. Несколько раз она ловила себя на том, что прислушивается и ждет звуков перестрелки.