Она знала, что его глаза сверкали. И все-таки она на него не смотрела.

– Вы были очень добры, что остановились, – сказала она.

– Как вы могли быть такой маленькой дурочкой, чтобы подсадить к себе подобного типа?

Она была так удивлена его словами, что повернулась и посмотрела прямо на него. Его взгляд был суровым, но в уголках рта играла улыбка. Она была уже готова пуститься в объяснения, но потом вспомнила.

– Как оказалось, я не так уж хорошо разбираюсь в людях, – сказала она, и от него не ускользнула горечь в ее голосе.

– Что такое? Вы что, жалеете о том, что дали мне еще один шанс?

– Еще один шанс! Вы смеялись надо мной, – сказала она обвиняюще. – Я дала вам шанс, я поверила в вас, а вы все это время меня обманывали. О, должно быть, для вас все выглядело очень забавно и являлось частью вашего обычного арсенала средств, которым пользуются представители определенной профессии, чтобы убедить такую легковерную дуру, как я, в том, что вы действительно собираетесь встать на путь исправления, а на самом деле, она все это время лежала у вас в кармане.

– О чем вы говорите? – удивился он.

– Я вас обвиняю в том, что вы вор, – горячо произнесла Элоэ. – О, вы не взяли миниатюру, которую я обнаружила у вас в руках, но вы к тому моменту уже взяли брошь!

Дикс сжал ее плечи с такой силой, что она почувствовала, как его пальцы впиваются в нее.

– О чем вы говорите? Какая брошь?

– Сапфировая брошь Лью Деранж, которая лежала в ящике, – ответила Элоэ. – В тот вечер она лежала там. Лью помнит, как она ее туда положила. Когда несколько дней спустя она стала ее искать, оказалось, что броши там нет.

– Итак, я взял ее, не так ли?

– Конечно, вы, зачем лгать?

Она хотела отвернуться от него, но он ее не отпускал.

– Зачем вы мне лжете? – повторила она. – Я поверила в вас. Я молилась за вас, как и обещала.

Он отпустил ее плечи и взял обе ее руки в свои. В его движениях появилась неожиданная мягкость, что удивило ее.

– Послушайте, Элоэ, – сказал он, и голос его был уже спокойным, не резким и требовательным, а мягким и нежным. – Слушайте меня внимательно! Если брошь пропала, то не по моей вине. Я ничего не украл – вы слышите меня? – в тот вечер, когда вы меня там застали.

Она подняла на него свои глаза.

– Вы уверены?

– Абсолютно уверен. Могу поклясться.

Она пытливо вгляделась в его лицо: его глаза казались совершенно искренними, уголки губ не кривились в легкой усмешке, выражение лица было серьезным.

– Но она исчезла, – сказала Элоэ.

– Как я уже сказал, если ее и украли, то это сделал не я. Клянусь вам, на чем угодно. Что для вас является святым? На вашей собственной голове, если хотите, клянусь, что, когда я покинул комнату в тот вечер, когда вы позволили мне уйти, я ничего с собой не унес, кроме памяти о человеке, который был добрым, благородным и милосердным.

Она опустила глаза под его взглядом, а ее пальцы задрожали у него в руках.

– Я верила в вас, – произнесла она тихим голосом. – До тех пор… пока брошь не исчезла, после чего я возненавидела вас.

– А теперь? – спросил он.

Она вновь подняла на него глаза.

– Я хочу верить вам… Хочу, но это трудно.

– Я ничего не могу вам предложить, кроме моего слова.

Она опять изучающе посмотрела ему в лицо, в ее глазах застыл вопрос, губы слегка дрожали.

– Вы не можете вот так смотреть и лгать одновременно? – сказала она. – Или можете?

– Вы мне поверите, если я скажу, что я не мог лгать вам? Кому-нибудь еще, но не вам.

– Это правда?

– Чистая правда. Скажите, что вы верите мне, скажите, что вы будете доверять мне, как вы доверяли мне прежде.

Казалось, его глаза смотрели в самую глубь ее сердца.

Она пыталась противостоять ему, пыталась думать логически и ясно, но знала, что это невозможно. Она ощущала только теплоту его сильных рук, его близость и его глаза.

Остальной мир исчез.

– Я верю… вам, – прошептала, однако, она.

Элоэ вдруг осознала, что Дикс все еще держит ее руки. От быстро нарастающего чувства смущения она еле заметно, но вместе с тем нервно вздрогнула, и ее руки тут же были отпущены.

Он достал портсигар из кармана.

– Можно мне закурить? – спросил он.

– Конечно.

Она машинально кивнула головой, не обращая внимания на то, что портсигар у него вроде бы золотой, а зажигалка явно из дорогих.

– А вы что здесь делаете? – спросила она и почувствовала, что ей никак не удается говорить с ним безразличным или легкомысленным тоном, как того хотелось.

Он взглянул на нее. Элоэ отметила, что, прежде чем ответить, он подумал.

– Я, как вы видите, веду машину на юг, а точнее, в Бейонн.

Элоэ оглянулась назад, чтобы взглянуть на большой красный «мерседес», хромированный корпус которого поблескивал на солнце.

– Красивая машина. А они… Они… Вас наняли водить ее?

На его лице появилось странное выражение, когда он полушутя-полусерьезно произнес:

– Это вы вежливо интересуетесь, не украл ли я ее?

– Нет, нет, конечно, нет, – запротестовала Элоэ. Однако щеки ее покраснели, а в голосе просквозили фальшивые нотки, чего она не смогла скрыть.

– Я бы больше хотел услышать то, что вы думаете.

– Вы ведь не украли ее, нет? Скажите мне правду, пожалуйста, скажите мне правду. Я хочу доверять вам, – жалобно произнесла Элоэ, как будто это она должна защищаться, а не он. В ее голосе слышалось почти рыдание, и он заметно смягчился.

– Зачем вам волноваться за меня? Я того не стою. Но, чтобы успокоить вас, я еще раз заверяю, что я не украл эту машину.

– И вы устроились на работу? – настаивала на своем Элоэ.

Опять ей показалось, что он слегка заколебался, прежде чем ответить.

– Да, в каком-то роде, – наконец признался он.

– Не сочтите меня дерзкой за то, что я задаю вам все эти вопросы, но я думаю, если… Я искренне считаю, что… я чувствую своего рода ответственность за вас.

– Потому что дали мне уйти? – поинтересовался он с неожиданной улыбкой. – Но вы не представляете, что на себя берете. Любому, кто принимает на себя ответственность за меня, грозит шанс испытать разочарование, сожаление и – могу ли я быть столь самонадеянным, если добавлю – несчастье.

– Но почему? – удивилась Элоэ.

– Потому что, как вы уже знаете, я ни на что негодный. Как говорят, в семье не без урода. Я тот, кто предпочитает катиться к дьяволу своим путем.

– И все же, вам не может нравиться такая жизнь. Она не делает вас счастливым.

– Откуда вам знать?

– Потому что вы не выглядите счастливым, по крайней мере, я этого не заметила за все время, что общаюсь с вами.

– А вы, такая добродетельная, счастливы?

– Да, ужасно счастлива.

Ее мысли избегали воспоминания о тех ночах, когда она волновалась за него, когда она испытывала одновременно и гнев и разочарование из-за пропажи броши Лью.

– И все же, ваша добродетель, кажется, позволяет вам попадать в неприятные, если не несчастливые, ситуации.

Она покраснела, затем импульсивно сказала:

– Я не поблагодарила вас за то, что вы меня спасли. Я была напугана, страшно напугана.

– Если бы я не увидел вас… Забудьте об этом. Нет ничего хорошего в том, чтобы думать о таких вещах. Будьте более осторожной в следующий раз. Нельзя доверять каждому так, как вы доверились мне.

– Но это совсем другое дело, – улыбнулась Элоэ. – То, что случилось сегодня утром, было так неожиданно. Я… я никогда не думала, что… что-нибудь подобное может произойти со мной.

– Как вы причесываетесь?

– Причесываюсь? – изумленно переспросила она, глядя на него широко раскрытыми глазами.

– Вы что, никогда не смотритесь в зеркало? – пояснил он.

– Вы… вы имеете в виду то, что… мое лицо привлекает таких, как мистер Калверт? О, нет. Обычно нет. У меня никогда не было неприятностей подобного рода, за исключением… За исключением одного вечера.