Она перевела взгляд на Уитли, сидевшего чуть в стороне с ружьем на коленях. Ковбой пристально смотрел на Калеба, и на губах его играла слабая усмешка. Несколько часов подряд она умоляла Уитли освободить мужа и отпустить их домой, но все было напрасно. Раз Келли даже поднялась, чтобы дать Калебу напиться, но Уитли жестом остановил ее.

Келли неловко заерзала на одеяле. Пот тек по спине и шее, скапливался в ложбинке между грудей. Она понимала, что ее мучения – ничто по сравнению со страданиями Калеба, ведь она была обеспечена водой и спасительной тенью, в то время как муж был отдан на растерзание палящему солнцу.

Калеб вздохнул и медленно выпустил воздух сквозь распухшие губы. Он чувствовал на себе взгляд жены, ощущал ее муки. Сладко застонав, открыл глаза и с вымученной улыбкой посмотрел на Келли.

– Не плачь, – сказал он. Собственный голос казался неестественно слабым.

– Уитли, прекрати это сию же минуту, – произнесла женщина. – Умоляю тебя.

– Нет, мэм.

– Но он же умирает!

– Еще нет. – Уитли выразительно похлопал по пистолету в кобуре, висящей на бедре. – Но скоро умрет. Очень скоро.

– Тогда сделай это сейчас, – взмолилась Келли. – Он уже достаточно страдал.

Ничто не изменилось в позе ковбоя, не дернулся ни один мускул на лице. Он все так же, не сводя глаз с лица Калеба, поглаживал рукоять пистолета.

– Ты никогда больше не застрелишь невинного, проклятый наемник, – прошептал юноша. – Я об этом позабочусь.

Все бесполезно, в отчаянии думала Келли. Он твердо намерен оставить Калеба страдать от зноя весь день, а затем выстрелит ему в живот и будет наблюдать, как он умирает медленной мучительной смертью…

Она натянула веревку, связывающую руки, не обращая внимания на боль в кистях. Сплела руки, стараясь ослабить путы, и грубая веревка до крови впилась в тонкие запястья, но ей было все равно – пока не поздно, надо освободиться и помочь мужу.

Но ее связывал ковбой, отлично знающий свое дело, и справиться с веревкой ей не удалось.

Полными слез глазами она смотрела на Калеба.

– Я люблю тебя, милый, – прошептала она. Страйкер слабо кивнул и беззвучно повторил ее слова растрескавшимися губами.

Боже мой, он умирает, думала Келли, умирает, а она ничем не может помочь.

Внезапно истерический женский вопль эхом пронесся по каньону. Уитли резко обернулся.

– Что за дьявол?..

– Ребенок, – тяжело дыша, прохрипела Келли и снова пронзительно вскрикнула. – По-моему, у меня начинаются роды.

Подтянув колени к груди, женщина принялась ритмично раскачиваться, не переставая стонать.

Уитли в изумлении уставился на нее. Такого поворота событий он не предвидел. Ругнувшись, он опустился рядом с ней на колени, секунду поколебался, но все-таки перерезал веревку и уложил Келли на одеяло.

– Что мне делать? – спросил он охрипшим от волнения голосом.

– Не знаю. О! О!!

Жалобно захныкав, Келли обхватила руками живот и закрыла глаза.

– Мне нужен доктор. Господи, Уитли, привези врача, пока еще не поздно.

– Да, мэм, – ответил тот.

Некоторое время он смотрел, как женщина корчится на одеяле, затем вытащил пистолет и повернулся к Калебу.

– После того, как пущу пулю в живот этому типу. Калеб глубоко вздохнул и сфокусировал немигающий взгляд на лице Уитли Мэрдока.

Тот стер со лба внезапно выступивший холодный пот, навел пистолет на метиса и взвел курок. Ему еще никогда не приходилось убивать человека, и при мысли, что сейчас он отнимет жизнь, пусть даже это жизнь негодяя, застрелившего его отца, у парня неприятно засосало под ложечкой.

– Я позабочусь о ней, – пообещал Уитли. Сглотнув подступившую к горлу горечь, ковбой медленно нажал на курок и тут же испуганно вскрикнул – Келли внезапно метнулась перед ним, закрыв собой мужа.

Выстрел громким эхом отозвался в стенах каньона, затем последовала гробовая тишина.

Уитли с ужасом смотрел, как по плечу Келли расползается большое кровавое пятно, потом перевел взгляд на смертельно побледневшего Страйкера.

– Я… я не хотел в нее стрелять… – забормотал он, – не хотел…

– Если она умрет, я тебя из могилы достану! – сказал метис гробовым голосом.

– Она не умрет, – ответил Уитли, не замечая, что пистолет выпал из его дрожащих рук. – Она не может умереть. Я не желал ей зла.

Он бросился вперед и приподнял Келли за плечи.

– Миссис Страйкер! – Он снова опустил ее на землю и похлопал по щекам. – О Боже, миссис Страйкер, очнитесь же!

Калеб тяжело перевел дыхание.

– Развяжи меня.

Достав из кармана нож, парень перерезал веревки на руках и ногах Калеба, затем поднял Келли и перенес ее на одеяло.

Чувствуя себя слабым, как новорожденный теленок, Калеб поднялся. Голова сразу же закружилась, и он пошатнулся. Быстро поморгал и, когда почувствовал себя немного уверенней, опустился перед Келли на колени, отведя прядь волос со лба любимой.

– Уитли, тащи сюда флягу.

Парень бросился выполнять приказание, а Калеб расстегнул платье Келли и обнажил уродливую рану в верхней части левого плеча.

– Келли… – срывающимся от страха голосом прошептал он. Рана не казалась опасной для жизни, но потеря крови могла вызвать шок, и тогда ребенок появится на свет прямо здесь, в этом пыльном каньоне, пропитанном зноем.

Келли открыла глаза и улыбнулась мужу.

– Не волнуйся, милый. – Она дотронулась до его руки. – Это всего лишь царапина.

– А ребенок?

– С ребенком все в полном порядке, – с улыбкой заверила она. – Мне надо было что-то придумать, чтобы отвлечь Уитли.

– Глупенькая, он ведь мог тебя убить!

– Но не убил же. – Келли вытащила из складок юбки пистолет Уитли, держа его большим и указательным пальцами, словно это был отвратительный грызун.

– Где ты его взяла?

– Подобрала, пока Мэрдок тебя развязывал. Забери у меня эту штуку.

Калеб перевел взгляд на пистолет, не зная, поцеловать ли ее за то, что она спасла ему жизнь, или задушить за то, что до смерти его напугала.

– Вот фляга, – выпалил подбежавший Уитли. И тут заметил в руке Калеба пистолет. По его лицу разлилась бледность. – Ты убьешь меня?

– Не знаю, – ответил Страйкер, – еще не решил. Сядь-ка вот сюда, чтобы я мог держать тебя в поле зрения, пока буду перевязывать жену, а потом мы поговорим.

Уитли сделал, что ему было сказано, искоса посмотрел на притороченное к седлу ружье, но, поймав предостерегающий взгляд Калеба, остался на месте.

Келли постанывала, пока Калеб смывал кровь с ее плеча, перевязывал рану куском ее нижней юбки и сооружал из платка Уитли перевязь, в которую просунул ее руку.

– Ну вот, теперь все будет хорошо. – Он и сам успокоился: рана действительно не внушала опасений. – Ты уверена, что схваток действительно не было?

Келли похлопала себя по животу.

– Уверена, – заявила она. – С нами все в порядке. – Потом посмотрела на Калеба. – Ты ведь не застрелишь его, правда?

– Вообще-то следовало бы.

– Но ты этого не сделаешь.

– Думаю, нет.

– Держи. – Келли передала ему фляжку. – Выпей. Только медленно, – предупредила она, с беспокойством вглядываясь в его лицо. – Как ты? Вид у тебя неважный.

– Я и чувствую себя неважно, – признался метис.

Теперь, когда Келли была вне опасности, начали сказываться последствия дня, проведенного на солнцепеке.

– Может, тебе лучше прилечь?

– Да, ты права, – пробормотал Калеб и провалился в беспамятство прежде, чем его голова коснулась земли.

Проснулся он в колыбели теплых женских рук. Голова его покоилась на груди Келли. Какое-то время он всматривался в глубину синих глаз, ощущая щекой биение ее сердца. Скоро она будет баюкать на груди их малыша, а сейчас Калеб и сам чувствовал себя младенцем, нуждающимся в ласке и утешении. Голова раскалывалась, губы потрескались и распухли, все лицо покрылось волдырями.

– Я люблю тебя, – прошептал метис.

– Знаю.

– С тобой все в порядке?

– Да. Чуть-чуть побаливает плечо, вот и все. А как ты себя чувствуешь?