– Приятных снов, Келли, – усмехнулся Калеб. Высвободился из ее рук и ушел, оставив ее в темноте.

Келли смотрела вслед удалявшейся фигуре и прислушивалась к легким, кошачьим шагам.

Забираясь в свой спальник, она дрожала с головы до пят. Последней осознанной мыслью, мелькнувшей в голове, было то, что она совершила огромную ошибку: надо было остаться дома.

Кто-то упорно тормошил ее за плечо.

– Оставь меня, – простонала Келли.

– Нам пора. Вставай.

– Нет.

Она натянула на голову простыню. Господи, только бы он ушел! Прошедшей ночью она несколько часов проворочалась с боку на бок, прежде чем ее сморил сон. Едва закрывала глаза, как перед ней непрошено возникал образ Калеба, а в ушах звучал полный страсти голос. Когда же Келли все-таки уснула, то он явился ей во сне. Явился во всей красе – высокая, стройная фигура, едва покрытая набедренной повязкой, бронзовая кожа, блестящая в мерцающем свете огня…

– Ну давай же, Келли, – терпеливо, как маленькую, уговаривал девушку Калеб, не переставая трясти за плечо. – Завтрак готов.

– Я совсем не хочу есть…

– Но через час-другой непременно проголодаешься. Лучше уж поесть сейчас, пока не остыло.

Издав тихий стон, она откинула простыню, села и, угрюмо насупившись, взяла из рук Калеба миску и чашку кофе. Бобы, бекон и кофе – больше ничего. Однако бобы были горячие, бекон аппетитно похрустывал на зубах, что же до кофе, то он был обжигающим, очень крепким и без молока – именно таким, какой любил Калеб.

Метис задумчиво наблюдал за тем, как Келли, хмурясь, пила крепчайший напиток. Скоро они поженятся. От этой мысли у него потеплело на душе. И девушка, и ранчо будут полностью принадлежать ему. Он заплатит по накладным, потом, возможно, продаст городской дом, если, конечно, Келли не станет возражать. Сам-то он не собирался перебираться в Шайенн, но знал, что многие женщины не любят коротать долгие холодные зимние вечера на природе.

Позавтракав, Келли помыла посуду и причесалась, а Калеб тем временем оседлал лошадей и затушил костер.

Когда он предложил подсадить ее в седло, она решительно отказалась:

– Благодарю, я в состоянии справиться с этим сама.

Она и не думала скрывать свою гордость, что теперь может без посторонней помощи сесть в седло. Вставила ногу в стремя, легко забралась на лошадь и радостно улыбнулась. Так или иначе, это путешествие укрепило ее мускулы, и, хотя ей, конечно, никогда не сравниться с Калебом в искусстве ездить верхом, теперь-то уж она не будет валиться с ног от усталости после верховых прогулок.

Скот остался в резервации, поэтому они ехали значительно быстрее. Келли наслаждалась ясными солнечными деньками. По дороге всегда можно было увидеть что-нибудь интересное: то самку скунса, шествующую впереди своего выводка к водопою, то величаво парящего в высоком небе орла, то рассевшихся на ветвях пташек, чистящих яркие перышки. Калеб занимал ее рассказами о своей жизни с индейцами, когда был мальчишкой, о том, как учился охотиться, как овладевал навыками стрельбы из лука. Днем все было прекрасно, однако девушку страшили ночи. Было что-то очень интимное в этих привалах в темени прерии, когда единственным источником света являлся разожженный костер. У нее вошло в привычку рано отправляться спать, объясняя это страшной усталостью после восьмичасовой скачки, но это была явная ложь, и оба знали это.

Она боялась оставаться с ним наедине, боялась саму себя, своих чувств, боялась поддаться натиску страсти, горевшей в его глазах. Келли поклялась отправиться к брачному ложу невинной и твердо намеревалась исполнить клятву. Это было бы намного проще, если бы он не был так дьявольски красив, в отчаянии думала Келли, если бы улыбка его не была столь заманчива, а низкий голос не заставлял ее сердце предательски трепетать в груди.

До дома оставалась всего неделя пути, когда рано утром Келли незаметно улизнула со стоянки и направилась к речке, протекавшей у самого подножия крутого холма. В последние дни им не приходилось располагаться на ночлег поблизости от воды, и ей было трудно отказаться от соблазна искупаться в источнике, пусть даже очень холодном.

У самой кромки воды она немного помедлила, залюбовавшись фантастическим зрелищем восхода солнца. Будто зачарованная, стояла она, наблюдая, как небо из сине-фиолетового становилось сначала серым, а потом вдруг взорвалось таким буйством красок, какого не создать сотне самых лучших художников.

Как же ей нравились эти места! Она восхищалась холмистыми прериями, бесконечным простором неба, цветами, тихо покачивавшимися на легком ветерке, зверями, время от времени встречавшимися им. Неудивительно, что белые поселенцы так жаждали завладеть этой прекрасной землей.

Келли быстро скинула одежду и бросилась в поток, едва не задохнувшись, когда вокруг нее сомкнулась ледяная вода. Дрожа от холода, она вымыла волосы, потом намылила тело и, задержав дыхание, окунулась с головой, чтобы ополоснуться.

Потом вышла на берег, обтерлась рубахой, что носила накануне, натянула чистое белье, клетчатую рубашку и грубые брюки из бумажной ткани. Ей уже стало нравиться носить мужскую одежду; в ней она чувствовала себя намного свободней. Как удобно и легко было двигаться без заковывающих тело корсетов и всех этих путавшихся в ногах нижних юбок.

Усевшись на пенек, она натянула носки и сапоги. И только начала расчесывать гребнем волосы, как за спиной услышала тихое рычание. Келли замерла на месте. Мышцы неимоверно напряглись, а мгновенно обострившийся слух уловил где-то справа хруст веток.

Ее сковал ужас, но все-таки она заставила себя осторожно взглянуть через плечо: почти рядом с ней стояла огромная темная кошка, длинный хвост хлещет по бокам, желтые клыки обнажены, с бледно-розового языка капает слюна.

Келли открыла было рот, чтобы позвать на помощь Калеба, но тут же передумала. Малейшее движение, малейший звук могли спровоцировать огромного зверя на прыжок.

Сердце замерло в груди, а потом запрыгало как бешеное, когда она увидела, что пума забралась на соседнюю скалу и приготовилась к атаке.

Калеб смотрел на спальник Келли, недоумевая, куда она могла отправиться в такую рань. Обычно ему приходилось ее будить. Подумав, что девушка просто захотела прогуляться, метис отправился собирать хворост для костра.

Келли все не возвращалась. Скинув хворост в яму, вырытую накануне вечером, Калеб взял ружье и пошел по следам Келли. Метис тихо выругался, когда понял, что она направилась к реке.

На полпути вниз по склону он вдруг увидел пуму, припавшую к плоской вершине скалы у самой воды. Зверь плотно прижал уши к голове и яростно хлестал себя хвостом по бокам. Поза самая агрессивная. Калеб отступил влево и почувствовал, как у него перехватило дыхание, едва он увидел жертву, на которую готовился напасть хищник.

Келли. Она сидела на пне под холмом, круто спускавшимся к реке. Лицо девушки было мертвенно бледным, глаза расширились от страха. Не мигая, она смотрела на огромную кошку.

Медлить нельзя. Калеб сделал несколько шагов вперед, ступая очень осторожно, чтобы не выдать свое присутствие хищнику, прежде чем сможет прицелиться.

Калеб как раз вскидывал ружье, когда пума повернулась, пружинисто присела на задние лапы и бросилась на него.

Выстрел настиг животное в воздухе, но, почувствовав боль, пума лишь еще больше взъярилась. Всей своей тушей зверь рухнул на Калеба, подмяв его под себя.

Когда Калеб вместе с пумой повалился на землю, Келли дико закричала, вскочила с пня и подхватила выпавшее из рук метиса ружье.

Девушке не приходилось раньше держать в руках оружие, но она много раз видела, как это делает Калеб. Келли с отчаянной молитвой в сердце вскинула к плечу тяжелое ружье, щелкнула затвором, прицелилась и нажала на курок.

Сначала ей показалось, что она промахнулась, но гигантская кошка вдруг обмякла и повалилась набок.