- Можете мне объяснить, по какому случаю тревога? - спросил Орлов негромко.

- Соседей видели? - Беренс отложил циркуль в пенал. - Стоят в двух милях от нас, за островком. В двух милях, да~ Мичман Донован исчез. Никто не заметил, когда. Видимо, недавно, как рассвело. Увидел соседей, решил к ним перебраться. Как раз на рассвете и шторм утих. Ветер, впрочем, ему только в помощь. А пловец он хороший. Думаю, скоро мичман будет уже там. Возможно, он уже на борту. Пьет кофе с ромом и рассказывает про нас. Про жутких пиратов.

«Так и знал, - подумал Орлов. - Так и знал, что американцы выкинут нечто в этом роде».

- Митчелл хоть остался? - спросил он.

- Теперь от него мало проку.

- Полагаете, они станут нас преследовать?

- Если Донован смог доплыть. Но, повторяю, пловец он хороший. Да, конечно, станут преследовать. У нас имеется преимущество по времени. Но кто знает, есть ли у нас преимущество по скорости.

- Вот и выясним! - бодро отозвался Шпаковский, стоявший у тумбы машинного телеграфа. - Полный вперед!

Мичман Донован и в самом деле оказался отличным пловцом. Как видно, ему не составило труда справиться с волнами и ветром и добраться до парохода под американским флагом. Не прошло и получаса после того, как «Орион» покинул Кайо-Негро, как из-за скалы показалась сначала полоса дыма, а затем и сам пароход.

Погоня началась.

Орлов оставался у кормового орудия, пытаясь вместе с матросами наладить работу его механизмов. Дольше всего пришлось возиться с замком. На взгляд Оконечникова, он запирался недостаточно плотно. Приходилось снова и снова зачищать резьбу, потом менять рассыпавшуюся асбестовую прокладку обтюратора, а затем выяснилось, что заклинило винты горизонтальной наводки. Работая наравне с матросами, Орлов замечал, что каждый из них время от времени бросал взгляд за корму, туда, где на горизонте все отчетливее, все рельефнее вырисовывался дымный шлейф и черно-белая полоска под ним. Сам он старался не оборачиваться. Но и ему было ясно, что соревнование в скорости «Орион» безнадежно проигрывает.

Металлические листы палубы подрагивали под ногами, передавая напряжение машин. Вода с шипением разбегалась от бортов корабля, сбивалась в пенистый след за кормой. Но вот Орлову почудилось, что «Орион» сбавил ход. На левом борту заскрипели тали, и матросы засуетились возле одной из подвешенных шлюпок.

Он увидел там Беренса и подошел к нему.

- Что происходит?

- Избавляемся от балласта.

Из трюма поднялись на палубу стармех Митчелл и двое других пленных. Им помогли забраться в шлюпку. Снова заскрипели блоки, опуская лодку за борт. Митчелл упирался веслом в борт «Ориона», чтобы шлюпка не билась об него.

- Дай дифферент на корму! - крикнул он матросам.

Нос лодки слегка задрался. Едва она оказалась во впадине между волнами, как тросы провисли, и ее днище звонко шлепнуло о воду.

- Надеюсь, соотечественники вас заметят! - крикнул Беренс вдогонку быстро отдаляющейся шлюпке.

Митчелл в ответ погрозил кулаком, стоя в лодке так уверенно, словно она скользила по глади тихого пруда, а не раскачивалась на высокой волне.

- Их можно было использовать как заложников, - сказал Орлов, облокотясь о планширь и закуривая. - Хотите сигару? Последняя.

- Не откажусь, мой запас иссяк. - Беренс долго чиркал спичками, которые отказывались разгораться на ветру. - Заложники? Не в наших правилах. Пусть лучше они отнимут у противника хотя бы полчаса. Пока их заметят, да пока смогут правильно подойти, да пока снимут с воды~

- Что нам эти полчаса? - Орлов пожал плечами. - По мне, чем скорее, тем лучше.

- Нам бы с судового хода подальше уйти. Чтобы не мешал никто.

- Но ведь тогда никто и не поможет.

Беренс внимательно оглядел тлеющий кончик сигары.

- Всегда поражался, как хитро сплетаются табачные листы. Кажется, простой рулон. А вот в разрезе - такие узоры невероятные. Говорите, никто не поможет? А когда это нам кто-нибудь помогал? Вот вам, лично вам, Павел Григорьевич, часто приходили на помощь?

- На войне или в жизни?

- Да хоть и на войне, где, казалось бы, «плечом к плечу», «душу за други своя» и так далее! Разве не было такого, что вы ввязывались в бой, рассчитывая на поддержку соседей, а те проволынили, замешкались, или приказа не получили, и смотрели со стороны, как ваша рота гибнет?

- Я ротой не командовал. Но~ - Орлов нехотя согласился: - Да, сплошь и рядом видел такое. Зато вспомните, как там, в нашей бухточке, у сожженного причала. Помните те две шлюпки с пулеметами? Если б вы тогда не помогли парой хороших выстрелов, все могло сложиться иначе.

- Я не помогал вам, стреляя по тем бедолагам-пулеметчикам. Я шкуру свою спасал, - с улыбкой ответил Беренс. - Просто в тот раз у нас была общая шкура. Общая задача, если такое выражение вам больше нравится. Но почему кто-то чужой должен нам помогать? Мы не вправе на это рассчитывать. Забудьте о соседях и друзьях, когда выходите в море. Рассчитывайте только на себя. Никто вас не спасет, если сами не спасетесь.

Он поглядел из-под ладони за корму. Белая шлюпка была едва заметна, порой мелькая между зелеными валами волн. А дальше, на горизонте, лихо сбрасывая вбок хлопья дыма, рассекал волну черный пароход с блестящими на солнце орудиями.

«Никто нас не спасет, - мысленно повторил Орлов. - Осталось выбрать, что лучше - утонуть или быть повешенным».

Ни на войне, ни в рейнджерские годы он не испытывал такой обреченности. Болтаться посреди моря на утлой посудине и ждать, пока тебя потопят, расстреляв из дальнобойных пушек? - вот же бесславная кончина! Сколько раз судьба давала ему возможность погибнуть красиво и с пользой для дела. Так нет же, уцелел. Для того чтобы пойти на корм акулам Карибского моря?

Он понимал, что от погони не уйти. Он не верил в артиллерийские таланты Оконечникова. И не мог ничего предпринять. Все его воинские навыки оказались бесполезны. Море - это тебе не балканские горы и даже не солончаки Техаса. Здесь негде устроить засаду. Не окопаешься, чтобы встретить противника. Не убежать, не отбиться. Что остается? Помыться, надеть чистое исподнее, помолиться да занять свое место по боевому расчету.

Первые несколько снарядов падали, вздымая фонтаны брызг, далеко позади «Ориона».

- Недолет пять кабельтовых, - заявил Оконечников и презрительно сплюнул за борт. - Ну и пушкари. С печалью я гляжу на нонешнее племя.

- Пристреляются еще, вот погоди, - угрюмо ответил ему один из матросов.

- Пристреляться и мы можем. - Оконечников повернулся к Орлову: - Прикажете открыть огонь?

- Давай на пробу, болванкой.

Орудие было наведено, что называется, «на глазок». И возвышение, и объем заряда были подобраны по наитию. Оконечников перекрестился и потянул за спусковую петлю. От грохота все аж присели, невольно схватившись за уши. Едкий газ заставил глаза слезиться, но Орлову показалось, что он все же разглядел всплеск снаряда, упавшего много правее цели, и тоже с большим недолетом.

- Поднимем траекторию, ваше благородие?

- А смысл? Дистанция сама собой сокращается. Возьми левее да заряжай фугас.

Сквозь рокот машины и шум моря набежал пронзительный свист, и новый фонтан вырос уже гораздо ближе к «Ориону».

- Как они шустро заряжают-то, - проворчал Оконечников, завинчивая в снаряд трубку взрывателя.

Он едва успел захлопнуть замок, как еще один взрыв взметнул воду к небесам, да так близко, что брызги долетели до палубы.

- Кажись, пристрелялись, - сказал кто-то из матросов. - А ты печалился.

Ответный выстрел пришелся левее цели, но на этот раз и фонтан был помощнее, и вскинулся он поближе к пароходу.

Ободренный относительным успехом, Орлов скомандовал:

- Вот так и бейте, братцы! Сейчас они сами под наши фугасы~

Свист снаряда и взрыв оборвали его слова. Горячий воздух хлестнул по лицу, и тут же потоки воды обрушились на корму.