- Мне очень жаль, - сказал Орлов, - но я не могу ждать до вечера. Клейтон со всей бандой отправился к бухте. Там остались наши люди. Боюсь, там потребуется и мое присутствие. Так что давайте все обсудим здесь и сейчас. Повторяю, у меня ни минуты лишней.

- Что тут обсуждать! - Есаул Жигарев в сердцах рубанул кулаком по бананам на телеге. - Клейтон ушел! Охрана ослаблена! У нас все готово! Что тут обсуждать! Поднимаем людей и - марш, марш!

- Чтобы поднять людей, их надо собрать в одном месте, - устало ответил Шпаковский. - Сейчас все разбросаны по плантации. Выступим вечером, как и планировалось. Павел Григорьевич, какая сейчас обстановка на фронтах? Нас тут держат в полном неведении. Знаем, что североамериканцы совершили успешную высадку где-то в укрепрайоне Сантьяго. Но у нас здесь ничего не слышно. Не ведутся ли бои где-то рядом?

- Только стычки с мелкими бандами, - ответил Орлов.

- Это не в счет. Что ж, до Лас-Сендрильяс - всего один переход. Будем просить защиты у генерала Агирре, раз уж нет иного выхода.

- Вы уверены, что испанцы вам помогут? - спросил Орлов.

- Конечно. Думаю, они просто не знают, что нас тут держат на положении рабов.

- Даже если б и знали, вряд ли стали бы портить отношения с компанией, - едко добавил Жигарев.

- А как же расстрелянные? - спросил Орлов. - Мы видели несколько братских могил. И говорят, что там лежат казаки, которых казнили испанские солдаты.

Есаул помотал головой, выдавив только одно слово:

- Клейтон.

- Тогда все сходится, - сказал Орлов. - Итак, господа, согласуем наши действия. Как вы намерены выйти отсюда?

- Охрана тут - вахлаки безголовые. - Жигарев махнул рукой. - Мы их голыми руками скрутим. Да у нас уже все расписано, уж столько готовились! Все момента ждали. Так что выйти-то мы выйдем. Было бы куда идти.

- Момент упускать нельзя, - согласился Шпаковский. - Голыми руками, однако, действовать негоже. Есаул, без оружия мы далеко не уйдем. Так что действуйте по-своему. Все мои запреты считайте упраздненными. Павел Григорьевич, я вижу, вы при револьвере~

Орлов коснулся кобуры под кителем.

- Чем могу - помогу.

- Без шума обойдемся! - заявил Жигарев. - Рябцев! Стрелой лети во второй взвод! Скажи - время пришло, пусть начинают!

Один из погонщиков козырнул, вскинув ладонь к полям соломенной шляпы, и исчез в банановых зарослях.

Неторопливо шагая за волами, они дошли до развилки. И здесь Орлов снова услышал завывание огромных деревянных колес.

Похоронная арба показалась из-за поворота. Пару ленивых волов тянул за собой высокий негр. Увидев стоящих на развилке людей, он опустил голову и пониже нахлобучил шляпу.

За телегой ехали двое всадников.

- Молчим, пока не проедут, - предупредил Жигарев.

- Понимают по-русски? - удивился Орлов.

- В охране есть несколько наших. Но эти, вроде, местные? - ответил Жигарев.

- Береженого бог бережет, - сказал Шпаковский. - Постоим здесь, пропустим их.

Громоздкая телега приближалась, покачивая длинными жердями наставленных бортов. Орлов стоял между повозками с бананами так, что его трудно было увидеть с дороги. Но всадники его все же заметили. Один из них коротко свистнул, и негр остановил волов.

Всадник неспешно подскакал к банановым возам и церемонно приподнял шляпу:

- Доброго здоровьичка, Павел Григорьевич.

- И вам не кашлять, Кирилл Андреевич, - отвечал Орлов, пытаясь скрыть довольную улыбку.

С первого своего дня на плантациях Емельян Жигарев готовился к побегу. Он изучил систему охраны, расписание постов, маршруты разъездов. Он знал в лицо каждого стрелка, почти всех знал по именам и особо помнил тех, кто был в расстрельной команде. Есаул решил, что не покинет лагерь, не перерезав глотку каждому из них, даже если это и заставит его немного задержаться.

Когда Шпаковский поручил ему готовить побег для всего офицерского состава, есаул сначала возгордился, а потом расстроился. Прорываться всей компанией, конечно, веселее. Но незаметно уйти не получится. Будут потери. И не останется времени для сведения счетов.

Однако он все же разработал план. И не один. Первый вариант предусматривал восстание с захватом оружейного склада, истреблением всей охраны и организованным переходом на соединение с частями союзников, то есть испанским гарнизоном. Второй план предполагал всего лишь устранение двух постов и просачивание малыми группами сквозь лес к точке сбора. Было еще несколько вариантов. Но все они оказались не нужны, когда наступил подходящий момент.

- Не горюйте, Емельян Прокофьич, - сказал капитан Орлов. - Так всегда и бывает. Все бумажки остаются бумажками. Жизнь богаче любых наших планов. Планы - мираж, фикция. Главное - улучить удачный момент.

- Да я знаю, - махнул рукой Жигарев. - Меня другое огорчает. Нет моих крестников. Ушли с Клейтоном. Теперь и не знаю, свидимся ли.

- Кто такие?

- Кто расстреливал. В самый первый день, как нас окружили, всех разделили на кучи. Офицеров отдельно, каторжан отдельно, а конвойных всех связали и увели куда-то. Наутро начали агитировать. Мужики долго не думали. А что тут думать? Моряку не все ли равно, под каким флагом ходить? Платили бы деньги да почаще пускали бы на берег. Наобещали им золотые горы. К тому же добавьте, что теперь они свободные люди. Кто бы отказался?

- И что? Никто не отказался?

- Трое нашлись. Матюшенко, Баширов, Козлов. Их тоже в сторону отвели. Потом стали нас уговаривать. Но недолго. Иуда-Лукашевич знал, чем дело кончится, если поближе подойдет. Так и не приблизился на дистанцию доброго плевка. Клейтон видит, что мы молчим. Выводит наших казаков. Связанных. К ним тех троих, что отказались на пароходы к нему пойти. Ставит над ямой. Залп. Семерых как не бывало~ - Жигарев перекрестился. - Тогда командир говорит, что согласен работать рядовым строителем. Но служить на чужих судах не имеет права, поскольку присягу давал. На том и сошлись. Вот так все и перевернулось. Арестанты стали вольными моряками. А офицеры попали в форменное рабство.

- Мы нашли еще одну могилу, - сказал Орлов.

- Там остальные конвойные. Затеяли бежать, перегрызли веревки, накинулись на охрану. Но не повезло. Их где-то в карьере постреляли.

- Да, в карьере. Щебенкой засыпаны.

- Когда все кончится, вернусь сюда, - сказал Жигарев, водя осколком гранита по лезвию мачете. - Буду жив, вернусь. Похороним по-людски. С крестом. Часовенку срубим.

- Договорились, - сказал Орлов. - Хороший у вас тесак. Зеркальная полировка.

- А когда коту делать нечего~ - Жигарев оскалился, пощелкав по клинку. - Вот и наяривали суконочкой, полировали. Оружие любит ласку и смазку. Думаете, чем мы тут бреемся?

- Слышал, как топорами бреются, но про мачете - в первый раз, - улыбнулся Орлов.

- А что оставалось? До ближайшей цирюльни далековато. Все своими руками. - Жигарев вмиг погасил улыбку: - Тихо. Идут~

Они сидели в кустах возле караульной вышки. Наверху уже находился Илья Остерман. Труп часового остывал внизу у дороги, в канаве, под присмотром пары черных стервятников, сидевших на дереве.

Над плантациями разносился частый звон ударов по рельсу. Это был сигнал общего сбора. Все оставшиеся в лагере офицеры должны были бросить работу и подтянуться к развилке.

Но сигнал, раздавшийся в неурочное время, привлек внимание и охранников. Несколько стрелков, ворча и переругиваясь, вышли из-за поворота. Трое несли винтовки на плече, словно дубины, прикладом назад. Четвертый догонял их, пьяно спотыкаясь и волоча карабин за ремень, так что приклад оставлял след на мокрой глине. «Ну и вояки», - с презрением подумал Орлов, поджидая, не покажется ли на дороге еще кто-нибудь. Но их было всего четверо.

- Обойдемся без стрельбы, - шепнул он Жигареву. - Я спереди, вы с тылу.

И, спустившись на дорогу, пошел неспешно, позволяя охранникам нагнать себя.

Они заметили его и оборвали разговор.