- Мы можем поделиться с вами.

- Это не выход. Надо уходить отсюда. Здесь гиблое место, Джим. Испанцы озлоблены. Они были бы счастливы схватить хотя бы одного американца, чтобы отомстить ему за поражение. А если им в руки попадет целая команда~ Нет, мы не доставим им такого удовольствия. Надо уходить отсюда, Джим.

- Для вас найдется место в пещере.

Холден покачал головой.

- Надо уходить в Сантьяго, где наши, вот что я хотел сказать.

Пока они говорили, Орлов насчитал шестерых матросов, которые спустились по штормтрапу. А над фальшбортом уже скопились другие, которых, видимо, и ожидала пустая шлюпка.

Кирилл, до сих пор молча наблюдавший за пароходом, сказал:

- Не дадут нам уйти. Ни морем, ни лесом. Пойдем. Видишь, какие серьезные ребята грузятся. Надо готовить им встречу.

Две шлюпки, войдя в бухту, направились не к причалу, а к противоположному берегу - и у Орлова отлегло от сердца. Ему не хотелось вступать в бой. У противника дюжина бойцов, два пулемета. А у него всего-то шесть стрелков с карабинами, да двое с револьверами. Ну, да, еще один - с мачете. Негр Луис залег в тростнике, пообещав, что ни один испанец, зашедший туда, не выйдет живым.

Но его угрозы были напрасными. Противник направился в другую сторону. Высадившись, моряки скрылись за пальмами, углубляясь в лес. В лодках остались только пулеметчики, в каждой по два.

Беренс, лежавший за валуном справа от Орлова, поднес к глазам бинокль.

- Это не «кольты» в лодках, - произнес он. - Ствол закрыт кожухом. Похоже на «максим-норденфельд». Я еще утром отметил, что темп стрельбы несколько отличается от того, что мы имели удовольствие слышать вчера у карьера. Кстати, эти господа явно направляются туда же. В таком случае мы скоро будем иметь возможность сравнить голоса двух пулеметных систем.

- Вряд ли. Испанцы не будут стрелять по своим.

- Испанцы? Но в лодках прибыли американцы. Испанские моряки носят не такую форму. Впрочем, я вообще теряюсь в догадках. Ведь и на американском флоте нет таких черных тужурок. Полюбуйтесь~

Он передал бинокль, и Орлов спрятал его себе под грудь. Виктор Гаврилович недовольно покосился на него, но промолчал. Будь на его месте кто-нибудь другой, например, Макарушка - тогда бы Орлов не поленился объяснить, что из-за туч то и дело пробивается солнце, и его лучи падают так, что могут отражаться в стеклах бинокля, и любой такой отблеск может выдать позицию. Но Беренс не нуждался в его поучениях. Он и сам все понимал. Должен был понимать.

- Мне тоже думается, что эти парни - не испанцы, - сказал он все же, чтобы как-то смягчить свой жест. - Я слышал утром, как они перекрикивались. Но они довольно уверенно себя тут чувствуют.

- Самоуверенность слетит с них после первой же очереди. Вот увидите, как резво они побегут обратно.

- Побегут, или пойдут парадным маршем - все равно. Лишь бы не на нас.

Однако время шло, а ничего не менялось. Безмятежную тишину нарушал только плеск прозрачной волны да щебетанье птиц. Те, кто остался в шлюпках, не проявляли ни малейшего беспокойства. Один из пулеметчиков сидел на борту. Закатав штанины, он болтал ногами в воде. Остальные стрелки разлеглись, сонно прикрыв физиономии шляпами.

- Да, ведут себя по-хозяйски. Я бы и сам не прочь вздремнуть, - пробормотал Беренс.

Орлов подумал, что не напрасно устроился рядом с ним. Виктор Гаврилович более всех прочих нуждался в неусыпном контроле. То он стреляет без приказа, то биноклем отсвечивает, сейчас вот спать на позиции вознамерился.

- Не спать, не спать! Вы же сами все время повторяете: «война, война». На войне самое тяжелое - это ожидание. Будем ждать, пока они не пойдут на нас.

- А пойдут ли?

- Надеюсь, что нет. Но ждать - будем.

- Вам бы, Павел Григорьевич, вдоль всей позиции пройтись. Воинов подбодрить. Макарушку, да и Акимовых. А то ведь заснут.

- У Акимовых свой командир есть.

- А вы, значит, меня под крыло взяли? И что я должен сказать в ответ на заботу? Рад стараться, ваше благородие?

- Достаточно будет и того, что вы не заснете. И не станете больше стрелять без команды.

Беренс засопел, заворочался за валуном, устраиваясь удобнее. Прошло еще несколько тягостных минут. Орлов приподнял голову, оглядываясь. Он не видел никого - ни Кирилла с Акимовыми на правом фланге, ни Илью на левом, ни всех остальных, кто остался на подступах к пещере. Пока все держались неплохо, не выдавали себя ничем. Но как долго они выдержат? Ведь ждать придется до тех пор, пока лодки не уйдут обратно. Или пока не придется открыть огонь. Когда-то Орлову приходилось подолгу лежать в засаде, и он хорошо запомнил эту муку. Особенно сильную в том случае, если приходилось уходить с пустыми руками, зря потратив драгоценное время~

- Ваше благородие, разрешите обратиться?

- Не ерничайте, Виктор Гаврилович.

- Виноват, не буду. Посоветуйте, как сонливость победить. Глаза, как песком натерты. Умыться бы, да воду жалко.

- Не жалейте. Плесните из фляжки за шиворот, - посоветовал Орлов.

За камнями послышалось журчание.

- Кажется, помогает, - доложил Беренс спустя минуту.

В лодках уже не было никого видно - все лежали внутри. Только один, с закатанными штанами, бродил по отмели по колено в воде и смотрел под ноги - наверно, развлекался с наглыми мальками, которые крутились вокруг его следов.

Тучи сгустились и низко нависли над скалами. «Сейчас польет, - подумал Орлов. - Надо было взять с собой хоть что-нибудь, накрыться. Да ладно, не сахарные, не растаем».

Он забеспокоился, поняв, что Беренс уже давно не подает никаких признаков бодрствования, и хотел его окликнуть. Но тот вдруг принялся напевать вполголоса.

- Откуда вы знаете эту песню? - спросил Орлов. - Вы же по морской части, не так ли? А песня - солдатская.

- Солдатская, не спорю. У казаков подслушал. Был там один вахмистр конвойной сотни. Все напевал за работой. Как помер, так песенка мне передалась. Жаль, слов не знаю. Песня-то длинная, а я только три куплета запомнил.

- Вот и все, - сказал Виктор Гаврилович. - Сразу сон прогнало.

- Что ж вы не попросили того вахмистра. Он бы научил, как дальше.

- Да помер он рано, в первое же лето помер, от желтой лихорадки. Мы тогда лечиться не умели, людей много потеряли. Кладбище наше видели? Не до песен было. Я и сам переболел. Мука, смею доложить, неописуемая. Невольно позавидуешь тем, кого мимо тебя вперед ногами понесли. Да уж~ - Беренс осекся. И спросил шепотом: - Слышали? Сорока трещит.

- Это не сорока.

- Ну, еще спорить будем! Кто-то по лесу идет!

- Возвращаются.

- Но почему не тем же путем? Дело нечисто.

- Не отвлекайтесь. Наблюдайте за своим сектором. За лесом есть кому следить.

Орлову почудилось какое-то движение в той стороне, где было кладбище, и он глянул в бинокль.

За зеленью белели свежие кресты. Возле крестов стояли двое в черных тужурках с карабинами на плече, прикладом назад. Орлова всегда раздражала манера носить оружие подчеркнуто небрежно. Эти двое держали винтовки как дубины. Ему не было видно их лиц, но они явно спорили. Кажется, предметом спора были кресты - один моряк все показывал на них, а другой махал рукой в сторону сожженного поселка. Вот подошли еще двое~