– Да нет же, – улыбнулся Николай Николаевич. – Вы просто примитивно боитесь меня. Это разумно, но ошибочно. Вы, Санта, представляете для нас ценность и без товара, смею вас уверить.

– Вот как? – Гладилин искренне изумился. – Это чем же?

– Вы неправильно меня поняли. Сейчас, не будь при вас груза, с вами никто не стал бы разговаривать. Вернее – стали бы, но совершенно иначе, в неприятном и болезненном для вас ключе. Но когда вы расстанетесь с грузом, вы будете в безопасности. Она даже упрочится. У нас ведь здесь не так уж и много людей, а вам, в сущности, не к кому больше пойти, кроме как к нам. И заметьте: нам вы представляетесь ценным работником. У вас, безусловно, незаурядный потенциал. Вы, пожалуй, даже сами не вполне представляете, какой.

Теперь усмехнулся Гладилин:

– Что же это за потенциал такой ценный? Я вообще-то никогда не хватал звезд с неба. Умею разве что стрелять прилично, но этого, сдается мне, маловато.

– Самокритично, – равнодушно ответил Николай Николаевич, наблюдая, как Гладилин упаковывает капсулы обратно в рюкзак. – Вы человек действия, в этом все дело. – Он говорил первое, что приходило в голову.

– Так я и думал, – сказал капитан. – В дальнейшем вы собираетесь использовать меня как обычного тупого убийцу.

– А вы против? И, кстати, почему – обычного и тупого? До сих пор вы, по-моему, вели себя очень грамотно.

Гладилин почувствовал, что он, пожалуй, совсем и не против. Убивать, как выяснилось, легко и выгодно, и он запросто мог этим заняться. Правда, он хорошо знал, что век наемных убийц весьма недолог. Он подумал, что всячески постарается продать себя подороже и при первой возможности смоется. Главное – попасть за бугор, а там будет видно...

Он оставил реплику хозяина без ответа и вместо этого сказал:

– Николай Николаевич, а вы не находите, что теперь – моя очередь задавать вопросы?

Тот пристально посмотрел на капитана:

– Вы представляете для нас ценность, я повторяю. Но вы не в том положении, чтобы расспрашивать.

– Это касается моей личной судьбы.

Николай Николаевич немного подумал:

– Что ж, в конце концов, как сказал классик, спрос не грех. Валяйте. Если смогу – удовлетворю ваше любопытство.

Гладилин сел удобнее, сцепив руки на животе:

– Кстати, нет ли у вас чего-нибудь выпить? Мне нужно снять напряжение. Я, знаете ли, пережил сильный стресс, и...

– Ох, – Николай Николаевич спохватился совершенно искренне. – Простите, не предложил. Одну минуту.

Гладилин провожал его внимательным взглядом, пока тот спешил к буфету. Нет, это все-таки человек Запада. У них предложить гостю выпить – стандартный ритуал, даже если никто ничего не выпьет, и все будут сидеть с полупустыми нетронутыми стаканами. Это элемент культуры, цивилизации. И Николай Николаевич забыл об этом элементе – а значит, оплошал в собственных глазах, допустил неприличность. Позорно обрусел, превратился в славянское быдло.

– Коньяк, водка? Виски, к сожалению, не держу.

И снова искреннее сожаление.

– Коньяк, – благодушно отозвался капитан. – И не жмитесь, Николай Николаевич. Мне на два пальца мало, гоните фужер.

Тот чуть заметно вздрогнул.

Гладилин полностью уверился в своих предположениях. Он не хотел пить целый фужер, но выпьет, раз такие дела.

Помедлив, хозяин послушно наполнил до краев довольно высокий стакан, подал капитану.

– Прошу.

«Да он жалеет! Черт его дери, ему для меня даже коньяка жалко! Вот тебе и искренность!»

Не без мстительного удовольствия Гладилин осушил стакан до дна.

В голову ударило, в желудке разлилось теплое южное море.

– Благодарю, Николай Николаевич.

– Желаете повторить? – Теперь в предупредительном тоне хозяина явно звучала презрительная издевка.

– Нет, спасибо. Я повременю... Итак, мой основной вопрос: надеюсь, вы понимаете, что меня в настоящий момент одолевает нестерпимое желание поскорее свалить из этой страны? Мои последние поступки почему-то вызвали сильное неодобрение местных властей. И теперь я рассчитываю на вашу помощь, потому что, в конце концов, именно ваши люди втянули меня в эту историю, пообещав ее счастливое разрешение. И как же вы намерены ее разрешить? Каким образом я смогу выехать за границу?

– Вопрос логичный, – согласился Николай Николаевич. – Самолетом, это быстро и удобно. Не вижу никаких проблем.

– Я в розыске. При серьезном рассмотрении мой нынешний вид никого не обманет. Какой, к черту, самолет?

– Это только начало. Мы так поработаем с вашей внешностью, что вас и мать родная не узнает, это во-первых. Во-вторых, запланирован специальный чартерный рейс.

– Я сирота, – машинально произнес Гладилин.

«И что с того, что чартерный? Всяко переться в аэропорт».

– Тем лучше.

– А как вы собираетесь менять мою внешность?

– О, у нас есть хорошие косметологи. Пластические хирурги, если угодно. Мы таким образом помогли уже многим.

Капитан невольно поежился.

– Это наверняка потребует времени! Мне ведь потом придется долго лежать в бинтах.

– Ну, не так уж и долго. Видите ли, в искусных руках даже минимальное изменение способно разительно преобразить внешность. Вы даже не представляете, какие метаморфозы наступают при внесении малейшего нового штриха.

– А что будет в это время с грузом?

– Это не ваша забота.

Капитан не поверил Николаю Николаевичу.

«В больнице-то, под ножом хирурга, все и кончится. Какая-нибудь там остановка сердца, реакция на наркоз. Или еще что-нибудь в этом роде. Правда, это чересчур замысловато, когда меня можно спокойно кончить прямо здесь».

– Я не отдам вам груз, – решительно заявил он.

– Что значит: не отдам? Никто вас и спрашивать не станет! Вы что, ума лишились? Вы, похоже, думаете собственноручно пронести его в самолет? Это исключено. Груз отправится по назначению другим путем.

– Вы же сами сказали, что будет специальный чартерный рейс.

– Аэропорт есть аэропорт, – возразил Николай Николаевич, повторив мысли самого Гладилина.

– И когда, интересно, наступит этот счастливый момент?

– Да прямо сейчас.

Двери, ведшие в спальню, внезапно распахнулись. В гостиную вошли два дюжих молодца – таких же наголо бритых, как капитан, да и в остальных отношениях тоже похожих на него, нынешнего.

Только, в отличие от него, не травмированные.

Все, как он и предполагал, только числом поменьше.

Гладилин выхватил пистолет, намереваясь расстрелять всю троицу, но ему не позволили это осуществить.

По руке капитана был тут же нанесен удар, ПМ полетел на пол. Николай Николаевич предусмотрительно отошел в угол и оттуда следил за развитием событий.

Шея Гладилина попала в стальной захват.

Вопреки ожиданиям капитана, его не ударили по голове и не пырнули ножом. В руках второго амбала сверкнул абсолютно неуместный в распоряжении подобного владельца шприц. Игла ужалила сквозь рукав, и все заволокло мглой.

...В тот самый момент, когда капитан Гладилин проходил эту нехитрую медицинскую процедуру, отряд Маэстро уже вступил в Славяновку и, проверяя дом за домом, неотвратимо приближался к жилищу немки.

Сроки поджимали, но Каретников, тем не менее, нашел время заглянуть в больницу и навестить Чайку. Чайка уверенно шла на поправку, и ее уже перевели из реанимации в хирургию. Черная полоса для нее, судя по всему, закончилась.

Посейдон пришел к ней с большим букетом роз и «дачкой» – обычный набор: конфеты-апельсины.

Чайка улыбнулась и покачала головой:

– Розы забирай обратно. У моей соседки аллергия на пыльцу и еще тысячу факторов. Сопли висят чуть ли не до пола, а чихает так, что мешает спать.

Палата была двухместная, но сейчас Чайка была одна, болезненная соседка ушла на процедуры.

– Не везет тебе с соседками, однако, – заметил Посейдон.

– И не говори.

– Куда же я дену букет?