И только тут, только сейчас Патрика как молнией пронзило: «Господи Боже, что я наделал?»

Тяжесть совершенной ошибки обрушилась на него.

«Как я мог уехать и оставить ее здесь? Зачем?

Как я мог лгать себе, что она ничего для меня не значит?

И самое главное, как я мог жениться на Шарлотте?»

Он уже знал, что эти горькие вопросы будут преследовать его до самой могилы.

«Шарлотта разыграла комедию, я ей подыграл, и вот, пожалуйста. Господь сыграл с нами со всеми страшную шутку, освободив Эльке как раз тогда, когда я дал клятву у алтаря. Я не имею сейчас права обнимать ее, утешать, ласкать – не имею права ни на что. Я принадлежу другой женщине».

Он не сознавал, что стонет, пока Эльке не подняла голову и не посмотрела в его глаза. На ее глазах блестели слезы. Она смотрела на него с нежностью и заботой. Она беспокоилась за него. Несмотря на все испытания, которые ей довелось пережить, она беспокоилась за него.

Патрик наклонился и начал нежно ласкать губами ее рот. Губы Эльке задрожали, затем раскрылись. Он впитал в себя ее дыхание, проникся его вкусом и припал к ее рту еще сильнее.

Последний раз, когда они целовались, это можно было отнести к действию «Штайнхагера». Сейчас у него никаких оправданий не было.

Только монстр может использовать свое преимущество над женщиной в такой ситуации, но он и был таким монстром. Его руки перебирали пряди ее волос, а губы он прижимал все сильнее и сильнее. Его язык проник в шелковистую внутренность ее рта. Это был поцелуй в сотни раз более опьяняющий и возбуждающий, чем тот первый.

Когда ее язык соединился с его языком, по позвоночнику Патрика пробежала дрожь. Страсть, которую он пробудил в ней тогда, семь месяцев назад, возвратилась снова, только на этот раз он знал ее истинную причину, знал всем своим сердцем, умом и душой так же, как и своим томящимся телом.

Эльке хотела его, жаждала его так же, как он ее. Все поцелуи, какие ему приходилось переживать в прошлом, включая и те, с Шарлоттой, растаяли в его сердце. Их растопил этот восхитительный отклик Эльке.

Он увидел за ее плечом постель и представил, как несет ее туда, сбрасывает эти легкие одежды и, прежде чем овладеть телом, жадно ее разглядывает.

Фантазия сжигала его мозг, а податливое тело Эльке говорило, что она тоже желает этого. Господи, как он ее хотел! Его плоть кричала, молила о воссоединении тел, которое бы навеки соединило их души.

Но об этом и мечтать было сейчас грешно. Ведь не было ни малейшей надежды, что после такого он сможет жить дальше.

Патрик начал расцеплять пальцы один за другим, медленно и неохотно отпуская ее.

Она посмотрела на него с таким доверием, что у него сжалось сердце.

– Извини, пожалуйста, что я на тебя так набросилась, – мягко проговорила Эльке. – Но ты так неожиданно появился.

Она сделала шаг назад и теперь стояла и смотрела на него. Ее рот, розовый и влажный от поцелуев, резко контрастировал с бледным лицом. Бесподобные голубые глаза окаймляли темные круги. Кажется, она не замечала, что ее халат распахнулся и открыл кружевную ночную рубашку, несомненно, одну из принадлежащих Вельвит, так как он не мог вообразить, что практичная Эльке может иметь нечто столь фривольное и дорогое.

Она не вздрогнула, когда его взгляд пробежал по Прозрачному материалу. Ее пленительные соски были сейчас отчетливо видны. Не обращая внимания на тревожные команды, которые подавал его мозг, чтобы он вел себя как джентльмен, взгляд Патрика спускался все ниже и ниже, до темного заветного треугольника между бедрами.

О, да поможет ему Господь! Он вообразил себя упавшим на колени, поднявшим ее рубашку и глубоко и жадно пившим ее женственность.

– Господи, как ты прекрасна!

Она улыбнулась озорной улыбкой, напомнившей Эльке, которую он встретил много лет назад.

– Значит, тебе нравятся худые женщины?

– Ты мне нравишься любая, какая есть, – сказал Патрик хриплым голосом.

Он бы отдал все за то, чтобы провести остаток своей жизни с ней. Состариться рядом с ней.

– Я так скучала без тебя! Как ты меня нашел?

– Да чтобы найти тебя, я бы пошел на край земли! Слава Богу, ты оказалась много ближе. Я остановился в отеле, и Чарльз Нимитц сказал мне, где ты.

– Ты бывал уже в этом заведении прежде?

– Да.

Месяц назад это признание ее бы расстроило. Теперь же, зная девушек Вельвит, она была рада, что он находил у них утешение. И еще Эльке представила, как многие из них влюблялись в него, и не могла удержаться от предательского укола ревности. Подумать только, как легко он возбудил в ней эмоции, как хорошие, так и плохие.

– И что именно рассказал тебе Чарльз?

– Достаточно, чтобы знать, что ты прошла через ад.

– Тогда, значит, ты знаешь насчет убийства? – Ее голос изменился, и он увидел в ее глазах решимость и твердость духа.

О, эта твердость еще ей понадобится, когда… он скажет правду!

Шарлотта мерила шагами комнату, юбка задевала все предметы, что попадались по дороге.

– Вам надо быть осторожнее, иначе испортите свое лучшее дорожное платье, – проворчала Элла Мэй, округляя глаза.

– Испорчу и ладно. Патрику придется купить у Ворта новое. Это все из-за него, между прочим. Никогда! Никогда еще в своей жизни я не была так унижена. Если бы папа только увидел, как Патрик обращается со мной, он бы отхлестал его кнутом. Я в этом уверена.

Шарлотта наконец остановилась у окна и посмотрела на улицу, где, поднимая клубы пыли, проезжали крестьянские повозки. Ее всю затрясло, и она зажмурила глаза, чтобы не видеть этой сцены.

Она представляла себе Техас романтическим уголком, где на каждом углу красавцы мужчины, лихие герои как на подбор. Она мечтала свить здесь свое семейное гнездышко. Она представляла, как будет флиртовать – в меру, конечно, – на что она была такая мастерица в Натчезе, представляла себя в центре местной светской жизни – балы, приемы, которые планировала давать в чудесном особняке Патрика.

Судя по тому, что ей удалось увидеть, мужчины и женщины здесь о моде и представления не имеют, и, по-видимому, никакого высшего общества, в котором можно блистать, здесь и в помине нет. В этом Фредериксбурге она уже возненавидела все – от его пыльных улиц и грубых обитателей до странного, похожего на корабль, отеля и комнат, которые этот нелепый владелец провозгласил лучшими.

Шарлотта не обращала внимания на то, что комнаты были идеально чистыми. Вот зеркало, что висело над туалетным столиком, – оно было потрескавшимся и мутным. Кроватные спинки железные вместо того, чтобы быть никелированными. А какие существа могут обитать в матрасах, об этом страшно подумать. Шарлотта содрогнулась. Если это лучшее, то как же выглядит в этом отеле все остальное?

– Как Патрик мог взять и вот так оставить меня? – жалобно простонала она. – Что может подумать мистер Нимитц?

– Я видела, как вы смотрели на него, – отозвалась Элла Мэй, – поэтому не говорите мне, что вас интересует, что он может подумать.

Шарлотта холодно посмотрела на Эллу Мэй. С тех пор как Патрик подарил ей свободу, эта девчонка стала невозможно наглая.

– А меня всегда интересует мнение людей. Мы, Деверю, имеем свои взгляды на жизнь. Впрочем, тебе этого не понять.

Элла Мэй занималась распаковыванием чемоданов, доставая все необходимое для ночлега. С шумом закрыв шкаф, она повернулась к Шарлотте.

– Вам бы лучше помнить, что вы уже больше не Деверю. Вы теперь миссис Прайд, и мне известно, как вы этого достигли. Поэтому не надо сейчас жаловаться. Я думаю, у него тоже есть свои жизненные принципы.

Ну, это уже слишком! Шарлотта сделала глубокий вдох и вытянулась во весь рост. Однако все попытки выглядеть достойно провалились. Ее нижняя губа некрасиво задрожала, и сердце забилось. Очень сильно.

– Почему ты так со мной разговариваешь?

– А почему вы так себя ведете, мисс Шарлотта? – спросила Элла Мэй более примирительным тоном. – Я знаю, вы огорчены. Но и мистер Патрик тоже был огорчен, когда выбежал из отеля. Значит, ему было очень нужно.