Она смотрела на него, и в глазах у нее играли торжествующие искорки, как у дуэлянта, который ушел с поединка с незапятнанной честью.

Казалось, все это должно было привести его в ярость. Но вместо этого ситуация начала откровенно забавлять Патрика. Ну что ж, значит, так тому и быть. Если красавица Шарлотта так его хочет, то кто он такой, чтобы отказывать ее желаниям? Добыча принадлежит победителю.

Эта мысль его очень взбодрила. Ситуация была грустная, что и говорить, но он вдруг широко улыбнулся. К его восторгу, Шарлотта засмеялась тоже. И тут у Патрика и Шарлотты случился приступ невероятного веселья. Они буквально корчились от смеха, а родители смотрели на них, как на рехнувшихся.

Возможно, в его случае так оно и было.

– Иди же ко мне, невеста моя дорогая, – наконец проговорил Патрик и широко раскрыл объятия.

Эльке уже заканчивала накрывать стол для ужина, когда услышала шаги Отто. Он поднимался по лестнице. Причем как-то уж слишком резво, стремительно, что было на него совсем не похоже в конце дня.

– У меня потрясающая новость, – объявил он, распахивая дверь настежь. – Патрик приезжает. Он скоро будет дома.

Эльке при всем желании не могла разделить его энтузиазм. Ну почему Патрик должен возвращаться домой именно сейчас, когда ее жизнь только успокоилась?

Железные обручи сдавили ее грудь. Но она тут же вспомнила, что под ее собственным сердцем бьется еще одно, крохотное, и с облегчением вздохнула. Слишком долго отсутствовал Патрик, она уже и не думала, что он когда-нибудь вернется. Нет, нарушить ее теперешнее спокойствие ему не удастся.

– А ты уверен в этом?

– Только что почтальон принес письмо. Оно пришло с последним дилижансом. Давай, я прочту тебе его.

Со своей обычной предупредительностью Отто заботливо взял ее за руку и усадил в кресло. Дождавшись, чтобы она расположилась максимально удобно, он достал из кармана рубашки лист бумаги, придвинул стул и тоже сел.

– «Дорогой Отто, – начал он, – прими мои извинения, что я так долго не писал. Я надеюсь, что это письмо застанет тебя и Эльке в добром здравии».

Отто оторвал от письма сияющие глаза.

– Не могу дождаться, когда он приедет. Очень хочется сообщить ему о ребенке. Как чудесно, что он поспевает к Рождеству! Я хочу попросить его быть крестным отцом. Ты одобряешь?

Что она могла ответить? Сказать, что возражает? Рассказать ему правду? А кроме того, правда сейчас тоже изменилась.

Семь месяцев назад она действительно воображала, что безумно влюблена в Патрика Прайда. Теперь же Эльке знала, что это было просто увлечение. Она знала это, потому что любовь – это то, что она испытывает сейчас к своему будущему ребенку – тихая, спокойная радость. Ее чувства по отношению к Патрику были совсем другими. Вовсе не радостными, а скорее болезненными.

– Я полностью с тобой согласна, – ответила она мягко. – Думаю, это будет чудесно.

Отто дотянулся до ее руки и легонько сжал.

– Во всем мире не сыщешь такой, как ты, моя Liebling. Дня не проходит, чтобы я не возблагодарил Господа за то, что Он послал мне тебя. Мне продолжать или ты хочешь прочесть письмо сама?

– Оно ведь адресовано тебе. Думаю, ты должен и закончить.

Отто кивнул.

– «Наконец-то определилась дата моего возвращения. Я надеюсь быть во Фредериксбурге примерно пятнадцатого октября, и приеду я не один. Горю нетерпением познакомить вас с ней. Пожалуйста, уже сейчас зарезервируйте для себя время для торжественного ужина в отеле Нимитца.

А тебя, Отто, я хочу попросить об одном одолжении. Буду очень признателен, если ты привезешь Эльке в мой дом, чтобы она удостоверилась, все ли там готово к моему приезду. Никто не может вдохнуть в дом жизнь, кроме женщины.

Надеюсь по приезде распить с тобой бутылочку «Штайнхагера». Жду не дождусь. А до тех пор остаюсь твоим преданным слугой.

Патрик Прайд».

Отто сложил письмо и посмотрел на Эльке.

– Мне бы хотелось знать, кого это он собирается привезти с собой?

– Он сказал, что горит нетерпением познакомить нас с ней. Значит, он привезет с собой женщину. Неужели его мать решила наконец-то приехать погостить на ранчо? Представляю, как ему не терпится показать ей все.

– Я тоже думаю, как было жестоко со стороны его родителей так вот ни разу не приехать и не повидаться с ним. Патрик говорил мне, что перед самым отъездом тогда, на Мексиканскую войну, он поссорился с отцом. Это плохо. Семья должна держаться вместе.

– Наша – всегда будет вместе, обещаю тебе. Ничто в мире не сможет нас разлучить. – Она произнесла эти слова не столько ему, сколько себе самой. – Когда ты хочешь, чтобы мы поехали на ранчо Прайда?

– Я не думаю, что это следует делать.

– Ты отказываешься выполнить просьбу друга? Это так не похоже на тебя!

– Понимаю, что не похоже. Но я не хочу подвергать опасности будущего ребенка.

– Это смешно! – взорвалась Эльке.

– Ты на восьмом месяце. В таком состоянии ездить никуда нельзя. Особенно так далеко.

Отто наконец-то удалось убедить ее прекратить поездки по окрестным фермам с листовками аболиционистов. Но в этот раз она поедет. Ей просто необходимо побывать в доме Патрика, просто подышать тем воздухом, которым дышал он.

– Ради Бога, Отто, женщины ездят даже не в дилижансах, а в фургонах. Причем далеко на запад. И беременные тоже. Мне бы очень хотелось, чтобы ты прекратил считать меня кем-то вроде инвалида, потому что я абсолютно здоровая женщина, вынашивающая абсолютно здорового ребенка. – Как бы в подкрепление сказанного ребенок задвигался.

– Вот, потрогай здесь, – сказала Эльке, кладя руку Отто на свой живот. – Твой ребенок протестует, он устал сидеть взаперти внутри меня, как я устала сидеть запертой в этом городе. Поездка эта будет для меня очень полезной.

Отто был в растерянности. То ли радоваться здоровью будущего ребенка, то ли огорчаться, что Эльке проявляет такую настойчивость. Победу одержала радость, и он улыбнулся.

– Он правда здоровый? Ты это чувствуешь?

– Во-первых, почему именно он, а может быть, это она? Так вот, она чувствует себя прекрасно, и не пытайся сменить тему. Письмо шло долго, поэтому мы должны торопиться.

– Туда и обратно дорога займет два дня. На это время нам придется закрыть булочную. Нашим клиентам вряд ли это понравится.

– Наши клиенты могут спокойно пару дней пережить и без нас. Так, когда мы едем?

– Ну почему ты такая упрямая?

– Ты что, боишься ехать? Так и скажи. – Не успев закончить фразу, Эльке пожалела о сказанном.

Ей очень не хотелось применять такое сильное оружие. Она знала, как чувствителен Отто к тому, что он назвал своим «фатальным пороком».

Отто опустил глаза, но Эльке успела заметить в них боль.

– Насколько мне известно, у Патрика прекрасная экономка.

– Я сомневаюсь, что миссис Альварес способна все сделать в доме так, чтобы он отвечал запросам его матери.

Грузные плечи Отто устало опустились. Он сдался.

– В таком случае пусть будет по-твоему. Эльке вскочила на ноги и обвила руками его шею.

– Обещаю тебе, что ты не пожалеешь. Мне ведь единственно чего хочется, это чтобы к приезду его матери все там было в образцовом порядке.

Отто все еще отказывался встретиться глазами с женой.

– Так ты все же думаешь, что это его мать приезжает?

– Конечно. А кто же еще?

В следующую субботу оба они – Эльке, живая и энергичная, и Отто, хмурый и неразговорчивый, – забрались в кабриолет. Позади, в повозке, громоздились корзины с провиантом – копченая ветчина, колбаса, банки с вареньем, соленья, кусок сыра и домашняя кислая капуста, приготовленная Эльке. Ассортимент завершали только что испеченные булочки, печенье и жареные цыплята. Цыплят и булочки они будут есть в дороге, остальное предназначалось в качестве гостинцев для миссис Прайд.